Похождения инвалида, фата и философа Додика Берлянчика - Илья Пиковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не я один, нас шесть призёров... Ты понимаешь, в каком люди состоянии?! В карманах ноль, в штанах — экватор, а теперь сиди и слушай Баха!
— Не страшно! Чуть нервов, перца. Немножко интеллигентного садизма. Игра чувств! Контраст желаний, и только после этого любовь… А? Взрыв страстей! Объятия дубль-прокурорши... Ты увидишь, как это прекрасно!
Шеф «Монако» подавленно молчал, как человек, повторно обманутый судьбой.
Между тем исполнительный директор «В. Х.» почувствовал, что в зале зреют семена гнева.
Слышались шёпот, сморканье, реплики. Началось движение по залу. Только темноволосые арабы сидели и безропотно слушали «Сарабанду» Баха с той набожной покорностью судьбе, какую предписывал им Коран.
Исполнительный директор «В.Х.» стоял в боевой позе кенгуру, готовый воспользоваться малейшей паузой, чтобы смести малыша со сцены. Он с ужасом думал о провале и той неумолимой реакции людей, которые финансировали вечернюю программу. От этих мыслей голова директора покрывалась тяжёлым чугунным колпаком, а ноги пустели, как у резиновой куклы, из которой уходил воздух. Он с ненавистью смотрел на виртуоза-малыша, силясь угадать, на сколько у него хватит концертного завода. Временами мальчонка замирал, опуская головку и смычок, и директор делал спринтерский рывок вперёд, но тут же вскидывал кулак — фальстарт!.. Ребёнок вздрагивал, закрывал глазенки и снова извлекал меланхолию смычком.
Но вот он встал и поклонился публике. Раздался массовый вздох облегчения. Но прежде чем затихли смех и гром насмешливых оваций, Гаррик Довидер вынес второй стул и, к гневному изумлению зрителей, на него взгромоздился ещё один коротышка с концертной бабочкой и виолончелью.
Пряча лукавые улыбки, как того требовала этика музыкального сюрприза, детишки дружно взмахнули смычками — и «Сарабанда» Баха сменилась адажио Франца Шуберта.
— Что делать? — в панике спросил директор.
Режиссёр осторожно почесал макушку, легко касаясь её безымянным пальцем, перебросил мундштук с сигаретой из правого в левый угол рта и скрипуче произнёс:
— Надо выпускать кордебалет.
— Под адажио Франца Шуберта?! — изумился директор.
— Да.
— Прекрасная идея! — подхватила зам. директора «В.Х.»— Это сюр! Чистейший сюр! Виля, ты гений. Чародей... Пусть играют Шуберта, а я сейчас выпущу девчонок.
Она бросилась к карману сцены, чтобы исполнить это намерение, но оказалось, что Довидер тоже не дремал: как только девицы стали в ряд на изготовку, он проворно отступил к пакетнику и нажал на кнопку. Занавес тотчас же опустился, отсекая кордебалет от виртуозов-малышей. «Ты что, с ума сошёл?! — зашипел директор, пытаясь обойти Довидера и прорваться к кнопке, но тот стоял несокрушимо, как утёс.
Тогда директор отступил на шаг, скрестил руки на груди и, любуясь Гарриком, как шедевром Пикассо, с угрозой произнёс:
— Гаррик, ты всё учёл? Подумай... Ты что, не знаешь, кого ты дразнишь? Или тебе перечислить имена?! Смотри... Тут тебе не Хайфа. У нас за это отбивают головы и взрывают машины!
— Женя, не пугай меня, не надо, я вырос на ножах!
Зам. директора «Х.В.» оттеснила первое лицо.
— Обождите, дайте я! Я знаю, как с ним разговаривать. Гаррик, ты всегда был умным человеком!
— Зиночка, но это дети, вундеркинды.
— Гаррик, у меня ребёнок тоже. В Балтиморе! Девочка закончила медин, а там вытирает задницы старым инвалидам, потому что не может получить лицензию врача. Я должна помочь ребёнку, Гаррик!
— Но это музыка, искусство. Зина, ты слышишь эти звуки? Ты сейчас увидишь слезы, Зиночка, святые слезы.
— Гаррик, перестань! — сорвалась зам. директора «В.Х». — Не надо мне рассказывать про слезы и искусство... Я ещё помню, когда ты ходил в морской фуражке с крабом и уверял московских тёлок, что ты грузин. Убери свой палец с кнопки!
Она поправила шиньон, как солдат пилотку, и решительно шагнула к Гаррику Довидеру, но между ними стал Берлянчик, который подоспел товарищу на помощь.
— Зина, — сказал он, — в конце концов это просто непорядочно... Когда мы создавали эту фирму, речь шла только о «Виртуозах Хаджибея», и это записано у нас в уставе. Тогда о Балтиморе и стриптизе никто не говорил... Надо было сразу мне сказать: «Додик, мы вкладываем деньги для того, чтобы Рена не вытирала задницы балтиморским инвалидам!» — и тогда бы я подумал: соглашаться или нет.
Режиссёр пожал плечами и нетерпеливо произнёс:
— Господа, господа... Девушки остынут, вы это можете понять? Вы что хотите, чтобы они раздевались с перекошенными лицами?
Тут исполнительного директора «В.Х.», видимо, обуял грозный дух таинственных силовых возможностей, на попечении которых находилась его организация, и с криком «В конце концов мне это надоело!» он победно заморгал и бросился на Гаррика Довидера, который принял его в свои могучие объятия с гостеприимной ухмылкой на лице. При этом голова директора беспомощно мотнулась над его плечом и стукнулась о муляж конского крупа, который царственно возвышался над прочим клубным реквизитом. Директор вскрикнул от боли, запрокинул голову с густой тыльносторонней шевелюрой и зажал двумя пальцами нос, из которого выкатилась струйка крови.
— Жлоб! Хулиган! — возмутилась зам. директора «В.Х.» — Ты, липовый грузин... где ты находишься?! Я сейчас вызову ребят… Смотрите, он ударил человека!
— До коови, — печально уточнил директор.
Зам. директора «В.Х.» помчалась за подмогой, отшвырнув в сторону Берлянчика и растолкав делегацию возмущённых призёров, которая решительно двигалась ей навстречу.
Шествие замыкал престарелый немец — коммерсант, который прибыл по делам своем фирмы, поставляющей подержанные «Мерседесы». Не понимания цели похода, он упрямо и весело ковылял в хвосте группы, не взирая на уговоры своих одесских компаньонов. Берлянчик бросился им навстречу, разведя руки широким библейским крестом.
— Куда? Куда? — говорил он, стараясь удержать зону сцены от вторжения призёров. — Минуточку, господа...
— Где администрация? С кем говорить?
— Можете со мной. Я тоже член руководства.
— Где директор?! — требовал призёр. — Сюда его! Немедленно… Я старший инспектор отдела защиты прав потребителей. Вот моя визитка!
— О, боже, — всполошился Берлянчик. — Господин инспектор, вы напрасно волнуетесь. Фирма выполнит все свои обязательства. Мы немедленно начинаем раздачу девиц. Кто первый? Прошу, вас, партай-геноссе.
Берлянчик вежливо изогнулся и с картинной учтивостью протянул руку немцу-старичку, которого тут же дружно заслонили продавцы подержанных «Мерседесов».
— Немца не трогай!
— Почему? — удивился Берлянчик. — Разве он не призёр?
— Между прочим ещё есть призёры, — напомнил Горчак. Тут вернулась зам. директора «В.Х.» в сопровождении двух рослых парней. Она успокоила призёров, заверив их, что немедленно положит конец садизму молодых дарований. По её команде парни устремились за кулисы, набросились на Гаррика Довидера, оторвали его от распределительного щита и, подхватив под руки, потащили к боковому проходу. Гаррик, упираясь, сучил ногами и, ухватившись за муляж конского хвоста, кричал:
— Что вы делаете, ублюдки?! Пустите! Я вас вытащу на люди!
— Заткнись или по печени получишь!
— Попробуйте. Нас будут судить воры в законе... Сейчас должна быть наша программа: адажио Шуберта и пастораль Куперена! Я буду прав, вы увидите!
Однако парни, которых, очевидно, мало заботило, что скажут воры в законе об адажио Франца Шуберта и пасторали Куперена, отодрали пальцы Гаррика Довидера от конского хвоста и собирались вышвырнуть его в коридор, но в это время Берлянчик проскользнул к щиту и нажал кнопку. Занавес плавно раздвинулся, и за спиной юного дуэта обнаружилась довольно безобразная картина: директор «В.Х.» с запрокинутой головой, зажатыми ноздрями и высунутым языком; дюжие парни, волочившие Гаррика Довидера, и зам. директора «В.Х.», которая азартно помогала им, обхватив ноги «липового грузина» и приговаривая: «Ну, Гарричек, ну, будь паинькой! Ну, не дрыгай ножками...» Шиньон ее сбился задом наперёд, а надо лбом торчали две косички, как антенны космических пришельцев, и огромный кремовый бант.
Публика была шокирована. Назревал скандал. Спасая положение, режиссёр схватил руку исполнительного директора и положил её на плечо заместителя. «Дайте номер, идиоты!» — шепнул он, улыбаясь и кланяясь публике. Исполнительный директор «В.Х.», в прошлом актёр на комических ролях, в мгновение ока оценил этот шанс на спасение. Не разжимая пальцами носа, — так, чтобы не усилился поток крови, он подпрыгнул, скрестив ноги в падебуре, и носоглоточным голосом пропел:
— Траки, траки, траки, траки...
— Сара с Моней ели раки! — задорно подхватила зам. директора «В.Х.», тряхнув антеннами-косичками и огромным кремовым бантом надо лбом. И даже вышибалы, изобразив ухмылки на квадратных лицах, стали вертеть чемоданными задами и кланяться публике, не выпуская из рук своей жертвы, которая вдруг изловчилась и с мстительным злорадством бросила в публику:
