Антология сатиры и юмора России ХХ века - Игорь Моисеевич Иртеньев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вечером очень поздно,
Под самый под Новый год.
Четыре Деда Мороза
В дальний собрались поход.
Не тратя даром минуты,
Вместе вошли в метро
И там решили маршруты
Выбрать по розе ветров.
— С детства путем караванным
Мечтал пройти я Восток,
Мне снились далекие страны.
Пустынь горячий песок.
Багдада пестрые рынки.
Древний, как мир, Тибет.
Поеду-ка я в Кузьминки, —
Первый промолвил дед.
— Отправился бы с охотой
В Кузьминки я хоть сейчас,
Если б не знал, что кто-то
На Западе нужен из нас.
Так что чиста моя совесть,
У каждого жребий свой —
С такими словами в поезд
До Тушинской сел второй.
— А мы на Север поедем, —
Третий вздохнул тогда. —
К свирепым белым медведям,
В царство вечного льда.
Звезды холодные светят,
Полярная ночь тиха.
Право же стоит за этим
Махнуть на ВДНХ.
Четвертый сказал: — Отлично,
Достался мне, кажется. Юг.
Не знаю, кто как, но лично
Я подустал от вьюг.
Поеду в Беляево — это
Хотя и не Индостан,
Но все ж по соседству где-то
Находится Теплый Стан.
Вечером очень поздно
Взошли с четырех сторон
Четыре Деда Мороза,
Каждой на свой перрон.
В жизни каждому надо
Правильный выбрать путь.
Об этом моя баллада,
А не о чем-нибудь.
1984
Забытый вальс
Стихотв. впервые опубликовано
в газ. «МК», ноябрь 1984.
Вы играли на рояле.
Тонкий профиль наклоня,
Вы меня не замечали.
Будто не было меня.
Из роскошного «Стейнвея»
Дивных звуков несся рой,
Я стоял,
Благоговея
Перед вашею игрой.
И все то, что в жизни прежней
Испытать мне довелось,
В этой музыке нездешней,
Страшным образом сплелось.
Страсть,
Надежда,
Горечь,
Радость,
Жар любви
И лед утрат,
Оттрезвонившая младость,
Наступающий закат.
Слезы брызнувшие пряча,
Я стоял лицом к стене,
И забытый вальс собачий
Рвал на части
Душу мне.
1984
Отец и сын
Печатается по первой публикации
в ежен. «Лит. Рос», март 1987.
— Скажи мне, отец.
Что там в небе горит.
Ночной озаряя покров?
— Не бойся, мой сын.
Это метеорит —
Посланец далеких миров.
— Я слова такого не слышал, отец,
И мне незнакомо оно,
Но, чувствую, свету приходит конец
И, стало быть, нам заодно.
— Не бойся, мой милый,
Авось пронесет,
Не даст нас в обиду Господь,
Он наши заблудшие души спасет,
А если успеет — и плоть.
— А вдруг не успеет?
Отец, я дрожу,
Сковал меня гибельный страх.
— Уж больно ты нервный, как я погляжу,
Держи себя, сын мой, в руках.
— Отец, он все ближе,
Минут через пять
Наступит последний парад.
Не в силах я больше на месте стоять,
Настолько здоровый он, гад!
— Не бойся, мой сын,
Я когда-то читал.
Теперь уж не помню, когда,
Что это всего лишь железный металл. Отлитый из вечного льда.
— С небесным железом, отец, не шути,
С обычным-то шутки плохи.
Похоже, что нету другого пути.
Давай-ка рванем в лопухи.
— В какие, мой сын?
— Да вон те, за бугром.
Отсюда шагах в двадцати.
Да что ж ты стоишь.
Разрази тебя гром!
Нам самое время идти.
— Скажу тебе, сын.
Как тунгусу тунгус,
Чем шкуру спасать в лопухах,
Я лучше сгорю, как последний Ян Гус,
И ветер развеет мой прах.
Найду себе гибель в неравном бою.
Прости, коли был я суров.
Дай, сын, на прощанье мне руку твою.
— Как знаешь, отец,
Будь здоров.
1985
Астроном
