Эльдар Рязанов - Евгений Игоревич Новицкий

улучшать всеми доступными средствами уже на съемочной площадке. С огромным трудом, но и с итоговым блеском эта задача удалась режиссеру.

На всем протяжении работы над «Карнавальной ночью» Рязанову в наибольшей степени помогала неизменная поддержка Ивана Пырьева, который безоговорочно верил в успех своего протеже. Пырьев лично подобрал для «Карнавальной ночи» съемочную группу, стремясь окружить начинающего режиссера как можно большим количеством опытных творческих работников. На первых порах это не только помогало, но и мешало Рязанову, ибо почти каждый опытный работник считал необходимым смотреть свысока на комедиографа-неофита. Положение в корне переменилось с легкой руки Игоря Ильинского, подчеркнуто общавшегося с Рязановым с неизменным уважением.

Но до Ильинского дело дошло далеко не сразу. Сперва Пырьевым были ангажированы на постановку главный балетмейстер Московского театра оперетты Галина Шаховская, руководитель Молодежного ансамбля танца Аркадий Обрант, художник-постановщик «Мосфильма» Константин Ефимов и другие уважаемые мастера культуры.

Лишь оператор поначалу был назначен неопытный и, как вскоре выяснилось, неумелый. Именно он, Эмиль Гулидов, чуть не перечеркнул кинокарьеру юной Людмилы Гурченко. На кинопробах третьекурсница ВГИКа Гурченко произвела прекрасное впечатление на всю съемочную группу, но просматриваемая позже пленка с ее пробой вызвала столь же общий вздох разочарования. Гулидов умудрился снять миловидную Людмилу так, что она походила скорее на дрессированную обезьяну, чем на профессиональную актрису. Рязанов совершенно уверился в том, что настолько некиногеничную девушку никто и никогда снимать не будет.

Через некоторое время профнепригодность Эмиля Гулидова будет выявлена, но повторную пробу проведут не по этой причине. А Гулидову все-таки следует отдать должное — впоследствии он набрался мастерства и стал приличным оператором, снявшим на «Мосфильме» немало картин.

Ирину Скобцеву, пробовавшуюся после Гурченко, оператор, вероятно, снял гораздо удачнее. Звезда недавнего фильма Сергея Юткевича «Отелло» пела и плясала на пробах не хуже отвергнутой Гурченко, а на пленке выглядела столь же замечательно, как и вживую. Однако эту кандидатуру отверг Пырьев — по причине чрезмерной и отчаянно несоветской красоты Скобцевой.

— С этой актрисой у нас получится голливудский мюзикл про варьете, а не советский фильм про самодеятельность, — заявил директор студии.

Дальнейшие поиски героини шли с еще меньшим успехом. Однажды Рязанову позвонили на «Мосфильм» и сообщили, что к нему придет пробоваться солистка Большого театра. Звонивший дал понять, что претендентка на роль имеет некоторое отношение к самому Николаю Булганину — тогдашнему председателю Совета министров СССР.

Вскоре артистка явилась на студию в сопровождении двух молодых людей, отрекомендовавшихся секретарями горкома комсомола. На Рязанова предположительная булганинская фаворитка не произвела никакого впечатления, оказавшись и не слишком симпатичной, и маловыразительной, и вульгарной. После краткой пробы Рязанов попросил солистку оставить ему свой телефон и обещал позвонить. Сам же, едва она ушла, бросился к Пырьеву. Иван Александрович и бровью не повел, услышав о Булганине, и в своей обычной манере посоветовал Рязанову послать девицу куда подальше. Как именно и куда послать, мэтр расписал довольно красочно. Самому Эльдару на тот момент кого-либо материть никогда еще не приходилось, поэтому он с неприятным чувством ждал, когда артистка со связями вновь напомнит о себе. К счастью, этого так и не произошло.

А на главную женскую роль вскоре была утверждена девушка из самодеятельности Людмила Касьянова, проба которой получилась весьма удачной.

Был к тому времени найден и исполнитель роли центрального персонажа будущего фильма — директора Дома культуры Серафима Ивановича Огурцова. Об Игоре Ильинском речи поначалу не заходило. Рязанов сделал пробы с актером Московского театра сатиры Анатолием Папановым, в кино тогда еще ни разу не снимавшимся. Анатолий Дмитриевич, на взгляд Рязанова, чересчур переигрывал и на главную роль явно не годился. Но режиссер все же хорошо запомнил выразительного артиста — впервые на экране Папанов позже предстанет именно у Рязанова, в его «Человеке ниоткуда».

Куда большее впечатление на Эльдара произвел актер Центрального театра Советской армии Петр Константинов. У него уже был некоторый съемочный опыт, а главное, что Огурцов в его исполнении получался безупречно реалистическим, всамделишным, где-то даже зловещим. Рязанов именно на это и нацеливался: меньше всего ему хотелось ставить очередное ревю с условно-неправдоподобными персонажами и ситуациями, служащими лишь для связки одного музыкального номера с другим.

Пырьев, однако, категорически забраковал кандидатуру Константинова.

— Ты все-таки снимаешь музыкальную комедию, — сказал он Эльдару. — Злые сатирические краски, которыми наделит Огурцова Константинов, здесь будут неуместны. Да и не пройдет это — слишком уж смело и вызывающе.

Рязанов внутренне не согласился, но вновь был вынужден покориться воле директора. Лишь через несколько лет, после горького опыта, связанного с непростым пробиванием следующих своих картин, Рязанов убедится, как прав был Пырьев и как наивно было в 1956 году претендовать на лавры кинематографического Салтыкова-Щедрина.

После того как на Константинове был поставлен крест, Пырьев предложил Эльдару не устраивать дальнейших проб, а просто-напросто отнести сценарий Игорю Ильинскому.

Рязанов опешил. О том, чтобы снимать в своей первой художественной картине актеров калибра Ильинского, он и думать не смел. Совсем не из скромности, впрочем, а лишь из опасения, что любой из прославленных артистов примется диктовать ему свои условия и выказывать неподчинение. На примере некоторых членов своей съемочной группы Эльдар уже мог убедиться в том, как опытные кинематографисты относятся к режиссерам-дебютантам. Чего же ждать от такой величины, как Ильинский? Не иначе как перманентного презрения и пренебрежения, а то и самодурства…

К счастью, подобные опасения стали рассеиваться уже после первой встречи с Ильинским. А в процессе дальнейшей совместной работы режиссер с каждым днем убеждался, что знаменитый актер относится к нему, безвестному новичку, с неизменным уважением, причем нисколько не подчеркнутым, не нарочитым, а совершенно естественным. Для интеллигентного Ильинского было само собой разумеющимся именно такое отношение ко всякому режиссеру, понимание, что и в театре, и на съемочной площадке ключевая фигура именно постановщик, что он «главнее» всех и никакому сомнению это подлежать не может.

Столь похвально смиренное творческое мировоззрение давным-давно сформировалось у Ильинского — и в результате Рязанову на «Карнавальной ночи» ни с кем другим не работалось так легко и комфортно, как с Игорем Владимировичем. Последующий опыт сотрудничества со звездами сравнимого масштаба приучит Эльдара к мысли, что чем крупнее артист, тем обходительнее, ответственнее и дисциплинированнее ведет он себя в своей профессиональной деятельности. По словам Рязанова, с исключениями из этого правила он не сталкивался ни разу за все время его работы в кино.

«Есть режиссеры, в работе с которыми актер чувствует себя как бы на узкой тропинке — ни шагу в сторону от замысла, — писал Ильинский. — Рязанов согласовывает свой замысел с актером и „выжимает“ из него то, что ему нужно, почти не подсказывая. Манерой работать он напоминает мне