Спираль - Андрей Ливадный

В десантном отсеке на мгновенье погас свет, с жалобным звоном посыпались осколки какого-то прибора, но не успела рассеяться муть в глазах, возникшая от жесткого динамического удара, как по связи хлестнула команда:

— Вперед!

Зев десантной рампы начал открываться, откидываясь наружу, внутрь отсека ворвался хмурый рассвет, по краям проема взвихрился сдуваемый избыточным давлением грязно-желтый туман.

Антон успел сделать всего лишь два шага по узкому проходу десантного отсека, как вдруг ощутил новую ритмичную вибрацию корпуса — это заработали башенные орудия модуля.

Жуть накатилась именно в этот миг. Он машинально двигался вперед, увлекаемый общим порывом, а глаза, игнорируя появившиеся на прозрачном компьютерном планшете данные, смотрели туда, в туман, который глотал снаряды автоматических пушек словно бездонная, ненасытная прорва… И вдруг стена мутных испарений, разорванная в месте посадки модуля небольшим просветом, начала вспучиваться, такими же ритмичными толчками подаваясь назад, к упавшему кораблю, — это снаряды рвались метрах в трехстах отсюда, кромсая землю и невидимую цель…

Секунды, летевшие бешеными, отдающими в виски ударами пульса, вдруг начали растягиваться в субъективную вечность — это сработал боевой корректор систем жизнеобеспечения, впрыскивая в кровь препарат, стимулирующий скорость нейронных реакций.

Пока ноги преодолевали три метра накренившейся ребристой палубы, разум успел оценить появившиеся на визоре шлема смутные, неразличимые в деталях тепловые контуры: они походили на пятна овальной формы, резво перемещающиеся по ровной, уныло-салатной поверхности фонового тепла. Боевой сопроцессор автоматически отсеивал тепловую засветку от разрывов, которые, судя по плотности огня, буквально перепахивали мерзлый песок в полукилометре от упавшего модуля.

«Там же глубокий тыл серв-соединений!..» — Мысль прошла вскользь, рассуждать, детально разбираясь в ежесекундно меняющейся обстановке, было некогда, да и незачем — на это есть командиры, в конце концов.

За коротким откидным пандусом располагался не тыл серв-соединений — там начинался ад, но понимание этого еще не пришло, до прозрения оставалось несколько секунд, растянутых в субъективной вечности, порожденной действием впрыснутого в кровь боевого стимулятора…

Он выскочил на скользкий от мгновенно образовавшегося конденсата пандус и тут же метнулся в сторону. Его штатная позиция находилась в сорока метрах правее корабля высадки: на визоре гермошлема призывно пульсировал маркер, а мигающий указатель подсказывал бойцу, в какую сторону следует бежать…

Антон побежал. Вокруг бесновалось оранжево-черное прогорклое кружево: молочно-желтый туман рвало вспышками, свивало в фантастические, эфемерные кольца, кто-то кричал, но не по связи, а в реальности, звонкими, оглушительными очередями по четыре такта отхаркивались башенные орудия модуля, мимо, медленно переворачиваясь в густом воздухе, пролетел тускло-желтый лоток отстрелянного боекомплекта и канул в тумане…

«Что-то пошло не так…» — эта мысль засела в мозгах, как назойливый мотив…

Маркеры совместились. Он упал, откатился за отлогий песчаный холмик, успев заметить, как ломается хрупкая корка ночного песчаного наста — тонкий слой пропитавшегося росой песка успело подморозить минувшей ночью, — и тут же, в отсутствие желанных команд, его сознание заполнила картина, выдаваемая целевым монитором: сгорбленные фигурки, смутно очерченные термальной оптикой, перемещались под покровом молочно-желтой пелены, двигаясь навстречу сбитому, но сумевшему совершить аварийную посадку модулю. Вот одна из фигур остановилась, и вариатор целей тут же показал дистанцию — девяносто четыре метра. Антон машинально закусил пластиковый мундштук дыхательного аппарата. Он нервничал, командная частота почему-то молчала, а тепловой контур на визоре его боевого шлема внезапно начал пульсировать — на фоне ярко-салатной сгорбившейся фигуры четко выделилась моргающая, жалящая точка. Человек стрелял.

Антон скосил глаза.

Фигурки десантников, смутно различимые с такой дистанции, выскакивали из рампы и падали… не отбегали, не занимали позиций, а просто падали, подкошенные убийственным, кинжальным огнем, резавшим их в упор.

Бортовые орудия модуля продолжали изрыгать злое, частое, вибрирующее стаккато, но бешеный огонь не приносил успеха: десантный корабль сел в нештатном режиме, задние опоры ушли глубоко в песок, нос вообще лежал в яме, и задранная к небу корма не позволяла орудиям борта опуститься на нужный угол, визжа приводами, они силились сделать это, но не выходило — смятые в гофру гнезда имели свой предел, свои ограничители…

Все это пронеслось перед взглядом Антона за несколько секунд объективного времени.

Он уперся локтями в податливый, коварно осыпающийся песок; рамка целевого монитора тут же поймала очерченные термальной оптикой фигурки, а в душе все стыл червячок сомнения: может быть, ошибка, нестыковка, может, это наши?.. Там ведь должны быть наши… Пятый серв-батальон, два взвода бронепехоты…

Автомат в руках задрожал, выплевывая очередь. Группа салатных маркеров тут же распалась — один лег и больше уже не шевелился, трое других мгновенно метнулись в стороны, двигаясь странно, на четырех конечностях, словно крабы.

На пределе восприятия тепловой оптики показались новые сигналы, их было много, они двигались отдельными группами по два-три термальных всплеска, покрывая всю апертуру сканирующего луча, представляющую собой конус с исходной точкой на шлеме бойца, расширяющийся до трехсот метров на пределе восприятия.

Антон машинально перекатился, сменив позицию.

Он не видел своих. Статичный сигнал от десантного модуля, под которым алел индикатор отслеженных повреждений, выдавал лаконичный статус: «Ведение огня» — вот, пожалуй, и все, что могла сообщить ему компьютерная оптика.

Он лихорадочно переключил режим боевой системы. Каждый боец посредством телеметрических каналов связан со своим командиром и шестью товарищами, входящими в состав отделения. В случае необходимости можно переключать их данные на свой визор, определять позицию на моделированной карте с точностью до сантиметра, взаимодействовать огнем — все это было круто, правильно, очень технологично… на учениях.

Он переключился на монитор сержанта Дорина.

Картинка, вспыхнувшая в отдельном окошке визора, повергла его в секундный шок.

Густые потеки темно-вишневого цвета закрывали половину поля зрения передающей камеры.

«Кровь…» — стылым ужасом пришла догадка, и тут же в информационной строке вспыхнула подтверждающая надпись.

Статус: Мертв.

Оставшуюся незалитой кровью часть объектива внезапно заполнил какой-то объект; Антон не сразу понял, что это высокий шнурованный ботинок с облезлым округлым носом.

Он разросся до размеров вселенной, и передающая камера погасла.

Антон сжался — сработал эффект присутствия, и ему на долю секунды пригрезилось, что тупой, облупленный нос ботинка припечатал его собственный глаз.

В голове помутилось — система жизнеобеспечения не сумела в полной мере совладать с внезапным выбросом адреналина в кровь бойца.

Он растерялся. В ушах стоял протяжный изматывающий шум, время двигалось рывками, то необъяснимо замедляясь, то вновь срываясь бешеным ритмом секунд, пальцы впились в автомат, дрожащие от напряжения губы вытянулись в бледную обескровленную линию.

Боевой сопроцессор сам перебирал варианты, выдавая лишь окончательный результат попыток связи с бойцами — сначала отделения, а потом и всего взвода.

Статус: Мертв… Мертв… Мертв…

Второе отделение… Позывной командира… Не отвечает… Взводный мертв… — страшное по своему смыслу слово впивалось в разум, низводя его до состояния шока.

Орудия модуля, бившие до этого момента беспрерывно, внезапно захлебнулись, смолкли.

Если верить таймеру, то прошла всего минута двадцать семь секунд с того момента, как десантно-штурмовой модуль пробил гребень мерзлой песчаной дюны…

«Так не бывает… — мысль пришла тоскливая, кричащая, — ведь так НЕ БЫВАЕТ!!!»

Он рывком привстал, озираясь, от чего тени в окошке теплового видения смазались, сливаясь в головокружительную карусель.

Взвод, при самых хреновых раскладах, рассчитан на сорок минут высокотехнологичного боя, а их расстреляли в упор, прямо в рампе…

Страх навалился вместе с осознанием случившегося, ударил по нервам гулкой, звенящей волной, низринувшей разум в пропасть растерянности, прокатился, словно асфальтовый каток, оставляя лишь раздавленные, агонизирующие обрывки мыслей, а танец теней на целевом мониторе становился все более невыносимым, близким и… Антон закричал, ломая правила, на той частоте, которую автоматически выбрал передатчик: