Проклятие Батори - Линда Лафферти

У Дейзи захватило дыхание, и она закашлялась.

– Ты что, нездорова? – озабоченно спросила Джейн, и от ее злости не осталось и следа. – Тебе не следует выходить на улицу.

Дейзи натянула длинное черное шерстяное пальто, купленное в магазине для бережливых.

– Куда это ты собралась? – спросила Джейн, подбоченившись.

– Куда надо.

Девушка хлопнула дверью так, что с крыши над крыльцом съехал снег.

Она погнала свой BMW по Ред-Маунтин-роуд, на первом повороте ее занесло, и она чуть не врезалась в металлическое ограждение. Мотор заглох, и когда она тронулась снова, то поползла вниз по уклону на первой передаче.

Дейзи припарковала машину в конце Ред-Маунтин-роуд, рядом с рекой, и, плотно засунув в уши наушники, направилась вдоль реки по Рио-Гранде-трейл. Она улыбалась, снова и снова слушая песню группы «Дорз»:

People are strange when you’re a stranger…[14]

Валил густой снег, совсем как в январе. Он скапливался на ветвях, стряхивая с осин последние желтые листья. Дейзи брела по снежной тропинке, глядя на реку. Вдоль берега уже намерз лед, но дальше была вода; темная, она быстро бежала меж укутанных снегом камней.

Снег усиливался, он садился на ресницы и залеплял глаза, несмотря на капюшон. В наушниках гремели Джим Моррисон c группой «Дорз».

Faces come out of the rain when you’re strange…[15]

Бац!

Она не услышала, как он мчался по дорожке, и растянулась на земле, изрыгая ругательства. Ее ноги перепутались с ногами врезавшегося в нее лыжника.

Ти-Эн-Ти!Ой! Ой! Ой!Ти-Эн-Ти!Ой! Ой! Ой!

Его наушники болтались на шее, оглашая улицу песней группы AC/DC.

I’m Dy-na-mite![16]

– Черт побери! Ты в порядке? Я думал, тут нет никого, – сказал он.

– Разве меня не было видно?

– В том-то и дело. Все этот долбаный снегопад. Ты оказалась прямо посреди лыжни.

– Ну и идиот!

– Не поранилась?

– Отстань от меня!

От столкновения шерстяная шапочка свалилась с курчавой светловолосой головы лыжника, и Дейзи узнала его. Они учились в одной школе. Он был сноубордистом. «Один из тех экстремалов, что выступают на соревнованиях X-Games, – подумала она. – Мне пришлось пойти на митинг в его поддержку». Готы ничего так не презирают, как подобные митинги.

Он отполз и поднял ее на ноги, хотя сам оставался на лыжах.

– Черт побери! Теперь я потеряла свои наушники.

Дейзи все еще слышала, как из его наушников вырывается его музыка – последнее оскорбление. Тяжелый рок. Грохот.

– Вот они! – воскликнул парень, вынимая наушники из снега, и криво улыбнулся ей. – Да ты бойкая, девочка-готка.

– Вали отсюда, жопа!

Он сморщил нос, смеясь над ней.

– Что смешного-то?

– Трагедия закончена, ладно? Мир.

Он протянул ей мокрые наушники и нажал кнопку паузы на своем айподе.

– Слушай, я действительно не хотел. Извини.

Сильный порыв ветра сдул снег в сторону. Лыжнику приходилось почти кричать. Дейзи ощущала в его дыхании запах чего-то вроде фруктовой жвачки. Запах тропиков среди снежной бури.

– Ладно, ничего, – пробормотала она.

– Знаешь, тебя было трудно заметить, – сказал он ей в ухо.

– Что? Потому что я не одета в яркие цвета, как какая-нибудь девица из группы поддержки?

– Эй! Я этого не говорил. Одевайся как хочешь, это круто. Я ведь тебя просто не заметил.

Дейзи смахнула снег с пальто, отряхнула капюшон.

– Хочешь, провожу тебя до твоей машины, или домой, или еще куда? – предложил он. – Снег-то серьезный.

– Нет, я дойду до моста Слотерхауз, а там сяду на автобус. На нем доберусь до своей машины. Я припарковала ее там, на обочине.

Он с сомнением посмотрел на нее, стуча палкой по лыжам, чтобы сбить наросший лед.

– Ты уверена, что все в порядке?

– Да, да, уверена.

«Дерьмо», – подумала Дейзи. Не хотелось, чтобы он принял ее за неженку только потому, что она не катается на лыжах и не занимается каким-нибудь ужасным зимним видом спорта.

– Знаешь, я занималась конным спортом и набила много шишек, – сказала она. – Ломала ребра, дважды ломала руку и один раз вывихнула плечо. Так что это ничего.

– Да? – Его лицо сложилось в улыбку. – Мне тоже все это знакомо не понаслышке. – Он счистил снег со своих защитных очков. – Ладно, увидимся на курсах испанского.

Он посещает те же курсы испанского?

Парень помахал ей палкой и укатил, исчезнув в снежном вихре.

Через долгие полчаса, изрядно вымокнув, Дейзи перешла реку и стала взбираться по крутому Семетри-лейн, направляясь к городу. Подъем был долгий, но на вершине можно было сесть на автобус, чтобы проделать остаток пути. Улица была безмолвной, из-за бури двери и окна домов были плотно закрыты. Единственной живой душой была женщина, щеткой сметавшая снег со своей машины. Она бросила работу и уставилась на Дейзи, когда та проходила мимо. Девушка ощущала ее взгляд у себя на спине, поднимаясь по улице и спотыкаясь о глыбы льда, которые снегоочиститель отбросил на обочину.

Women seem wicked when you’re unwantedStreets are uneven when you’re down…[17]

Семетри-лейн. Она подошла к кованой железной ограде, окружающей могилы и массивные вековые тополя. Настоящий гот никогда не пройдет мимо кладбища, не воздав ему почтения.

Даже в слепящую метель.

Под ветвями тополей царил покой, стволы деревьев побелели от облепившего их снега. Дейзи петляла по кладбищу, разглядывая надгробия, читая надписи.

На самых старых могилах стояли даты восьмидесятых годов XIX века.

Она всегда выискивала захоронения детей. Иногда покупала гвоздики или розы на рынке на окраине города, чтобы положить их на могилы.

Девушка остановилась, чтобы прочесть надпись на новом надгробии, усеянном крапинками темно-оранжевого лишайника. Чеслав Пэт. Любимый муж Грейс и отец Элизабет.

Отца моей психички звали Чеслав?

Дейзи поежилась под снегом, ощутив странные вибрации. Джим Моррисон кричал ей в уши:

When you’re strangeNo one remembers your name…[18]

Вынув из ушей наушники и нажав кнопку «Пауза», она опустилась в снегу на колени и рукой в перчатке молча прикоснулась к надгробию.

«Что это за имя такое – Чеслав?» – подумалось ей.

Глава 8

Чахтицкий замок

28 ноября 1610 года

В сумерках двор Чахтицкого замка затих. Мясники, рубившие мясо и пачкавшие кровью булыжник двора, разошлись по домам, гусей заперли в их клетки, стук кузнечного молота замолк. Повозка молочника скрипела по разъезженной дороге в направлении деревни. Отбросы колбасника давно сожрали вороны и собаки, а остатки крови вылизали кошки. Стружки мыловара смешались с водой, образовав пену, которая смыла остатки дня, оставив мокрые отполированные камни, и на них уже играли лунные блики. Факелы отбрасывали на стены замка неровный яркий свет, в лунном свете застыли часовые.