Добро пожаловать в город ! (сборник рассказов) - Ирвин Шоу

-- Да,-- Эндерс все поглядывал в сторону, где сидела девушка.

-- Вы знали,-- перебила их разговор Жозефина,-- что англичане едят селедку?

-- Да, знал, конечно,-- рассеянно пробормотал он, роясь в памяти и тщетно пытаясь вспомнить -- где он видел это лицо.

-- Об этом мне сказал Высоцки.-- Она пожала плечами.-- До сих пор я пребывала в счастливом неведении.

Эндерс, перегнувшись над стойкой, прошептал Высоцки на ухо:

-- Кто эта девушка, вон там?

Высоцки уставился на девушку в зеленом пальто. Глазки у него сразу стали хитрыми и виноватыми -- так смотрит вор, разглядывая витрину модного магазина "Тиффани", в которую вечером намеревается запустить кирпичом.

-- Это Зелинка,-- тоже шепотом отвечал Высоцки,-- Берта Зелинка. Въехала сегодня днем. Вы могли и проморгать ее, что скажете? -- проговорил он почти беззвучно, и его выбритое до костей морщинистое, постоянно серьезное зеленоватое лицо заблестело под лучом тридцативаттной лампочки.

-- Я где-то ее видел...-- Эндерс поглядывал на девушку через плечо.

Сидит, углубившись в себя, такая далекая, положив прекрасные ноги одну на другую,-- они видны из-под пальто и невольно притягивают взор; блестит глазами из-под густых ресниц на повидавшие много на своем веку часы над головой Высоцки.

-- Мне знакомо ее лицо,-- повторил Эндерс.-- Только вот откуда?..

-- Она похожа на Грету Гарбо,-- усмехнулся Высоцки,-- и вы ее с ней путаете.

Эндерс уставился на девушку в зеленом пальто. Нет, она не похожа на знаменитую актрису: удивленное, бледное лицо, большой рот с плотно сдвинутыми губами -- в общем, воплощение бушующей внутри страсти, душевной боли, неизбывной северной меланхолии, упрямо заявляющей о себе хрупкой красоты. Неожиданно для себя Эндерс вдруг осознал, что он, по сути, чужак в этом незнакомом городе, за тысячи миль от своего, родного; на улице моросит мелкий дождь, а у него нет подружки, и ни один человек во всем этом громадном, говорливом, шумном мегаполисе с населением семь миллионов, никогда не обращался к нему с более ласковой фразой, чем "Передайте, пожалуйста, горчицу!". И вот сейчас перед ним сидит не призрак, а реально существующая девушка в зеленом пальто, меланхолично настроенная, и правда все же похожая на Грету Гарбо, и на ее бледном лице отражается боль, красота, умение понять другого -- это ее отличительные особенности, ее родные сестры... У него запершило в горле -- так хотелось сказать, нет, прямо выпалить первое пришедшее в голову нежное слово,-- произнести его здесь, в этом дрянном отеле, приюте тараканов и крыс.

-- Эндерс! -- кто-то за его спиной произнес его имя веселым, мягким голосом.

Он с трудом, с сердечной болью оторвал пристальный взгляд от Берты Зелинка.

-- Мистер Эндерс, как я ждал вашего приезда! -- Бишоп, владелец отеля, небольшого роста толстячок, с сероватым лицом и влажными от слюны усами, довольно потирал руки.-- Только вы и нужны мне сегодня, и никто другой!

-- Благодарю вас за внимание,-- вежливо откликнулся Эндерс.

-- Погодите! -- визгливо крикнул Бишоп.-- Оставайтесь на месте, не двигайтесь ни на дюйм! У меня для вас сюрприз.-- И ринулся от конторки в свой кабинет.

Эндерса так и влекло к Берте, он повернулся: сидит как прежде, в той же позе, такая же задумчивая, далекая и недоступная -- Грета Гарбо...

-- Вы только посмотрите! -- Бишоп мигом выбежал из кабинета, с высоко поднятой рукой: с нее свешивался, покачиваясь, мокрый убитый цыпленок -уготованный им сюрприз! -- Видите? Эту птичку я припрятал специально для вас. Готов уступить ее вам за шестьдесят центов, мистер Эндерс. Идет?

Эндерс вежливо оглядывал печально качающегося цыпленка,-- его отправили на тот свет, видимо, ласковые руки мистера Бишопа.

-- Благодарю вас, мистер Бишоп, но где мне его жарить?

-- Возьмете с собой домой.-- Бишоп любовно покручивал несчастного цыпленка, пытаясь таким образом вызвать у него признаки жизни; он и в самом деле чуть-чуть растопырил крылышки, перышки его затопорщились.-- Ваша мама будет просто без ума от такого подарка!

-- Моя мама живет в Давенпорте, штат Айова.

-- Ну у вас наверняка есть родственники в нашем городе! -- Бишоп поднес цыпленка поближе к носу, понюхал его и, расправив маленькие крылышки, принялся внимательно их изучать.-- Примут вас с распростертыми объятиями! Цыпленок высшего качества, гарантия компании "Плимут рок". Демонстрирует таких цыплят и прочую домашнюю птицу на выставках, организует их по всей Америке, от одного побережья до другого. Всего шестьдесят центов, мистер Эндерс! -- Бишоп радостно улыбался, уверенный, что уговорил клиента.-- Ну что такое в наше время шестьдесят центов? Я не введу вас в большие расходы.

Эндерс покачал головой.

-- У меня, к сожалению, нет родственников в вашем городе. Благодарю вас, мистер Бишоп, но я не могу принять ваш сюрприз.

Настроение у Бишопа сразу резко упало; он смерил Эндерса холодным, враждебным взглядом, недоуменно пожал плечами.

-- Послушайте, я ведь мог бы уже раз пять продать его,-- продолжал он уговаривать,-- но придержал специально для вас. Вы только посмотрите, какой вы бледный! К тому же я питаю к вам особую симпатию.-- И, держа цыпленка, гарантия компании "Плимут рок", за горло, с печальным видом вернулся в кабинет.

-- Ну,-- громко объявил Эндерс, прямо глядя на Берту Зелинка,-- думаю, мне придется остановиться здесь на ночь.

-- Не потребуется ли подружка? -- равнодушно осведомилась Жозефина, и в голосе ее чувствовался отзвук надежды, что витала для нее весь вечер в этом холле.

-- Нет, благодарю вас,-- смутился Эндерс, опасаясь, как бы в эту минуту мисс Зелинка не обратила на него внимания.

-- Вы, несомненно, большой дамский угодник,-- вещала Жозефина своим скрипучим голосом на весь холл.-- Разве вы не знаете, что можете сойти с ума, если долго будете без женщины? Вы здесь уже две недели -- и ни одной женщины за все время! Это очень серьезная проблема и в тюрьме Синг-Синг: заключенные подолгу не имеют женщин и просто на стену лезут.

Эндерс с тревогой смотрел на мисс Зелинка: ему совсем не хотелось, чтобы девушка, похожая на Грету Гарбо, слышала, какой разговор ведет с ним Жозефина.

-- Спокойной ночи! -- Он пошел по коридору, мимо мисс Зелинка, в свой номер, на первом этаже, у вентиляционного колодца,-- три доллара в неделю.

С большим сожалением оглянулся: лишь ноги мисс Зелинка теперь видны,-выделяясь на фоне грязного, мрачного холла, обещают счастливцу романтическое времяпрепровождение и благоухание цветов... Грустно открыл он дверь, вошел в номер, снял шляпу и пальто и рухнул на кровать.

Даже здесь он слышал, о чем говорит Жозефина, и ему казалось -- звучит голос вот этих грязных стен -- пристанища клопов, давно износившихся завывающих труб, даже крыс, перебегающих с одного этажа на другой и выполняющих какие-то свои, только им известные задания.

-- В газетах полно статей вот о таких молодых людях, как он,-- бубнила Жозефина.-- В конце концов они включают газовую плиту и суют голову в духовку. Боже, что за ночь! Что за утомительная, подлая ночь! Сколько утопленников придется им выловить в реке завтра утром!

-- Жозефина! -- поплыл по холлу умиротворяющий голос Высоцки.-- Тебе нужно научиться быть всегда веселой, излучать жизнерадостность. Ты сама губишь свой бизнес, Жозефина. Оптовики мясники с Десятой авеню, рабочие скотобоен, твоя постоянная клиентура,-- теперь они все тебя избегают. Сказать тебе почему?

-- Скажи.

-- Потому что ты постоянно в мрачном настроении,-- продолжал Высоцки,-потому что ты своими меланхоличными разговорами вызываешь у всех глубокую депрессию. Женщины, подобные тебе, брызжут весельем -- вот идеал. Разве ты можешь рассчитывать на успех в своей профессии, если целый день ходишь как в воду опущенная, словно конец света наступит через два с половиной часа по времени астрономической обсерватории Булова.

-- Тоже мне скажешь -- мясники с Десятой авеню! -- фыркнула Жозефина.-Да кому они нужны? Могу всех их подарить тебе!

Эндерс лежал на кровати, сожалея о том, что такой гордой, красивой женщине, как Берта Зелинка, приходится в эту дождливую ночь сидеть на одном из трех стульев в холле отеля "Серкус" и слушать всякие отвратительные разговоры. Он встал, включил свет, достал книгу, которую взял с собой почитать.

Меня не было у жарких врат,

Не дрался под теплым дождем,

Не лежал, изнывая, в соленом болоте

С абордажной саблей, пожираемый мухами...

-- ...Утомительная, подлая ночь! Сколько утопленников придется выловить в реке завтра утром! -- донесся до него голос Жозефины.

Эндерс отложил в сторону томик Т.-С. Элиота1. Разве можно читать этого великого поэта здесь, в этом отеле, не испытывая при этом в душе некоторой иронии? Эндерс, открыв дверь, выглянул из-за косяка в конец коридора. В холле видны те же горделивые, дающие поэтический настрой ножки -- прямые, мускулистые, поразительно стройные, аристократические, плавно текущие от бедер до аккуратных лодыжек и узких ступней. Эндерс мечтательно прижался к дверному косяку, не спуская глаз с ног мисс Зелинка...