Саги огненных птиц - Анна Ёрм

– Он не мой.

– Ещё нет. – Голос Арна Крестителя ожесточился. Вновь стал властным и ледяным. – Покуда ты не образумишься, он будет принадлежать мне. Ну, или покуда я не помру.

Ольгир поднял золотой венец. Он долго держал его в руках, рассматривая своё отражение в отполированном золоте, а после нехотя протянул отцу. Арн никогда не носил венец на голове – золотой обруч всегда висел на подлокотнике кресла. Вот и сейчас Арн Креститель вернул его на место.

– Как же я образумлюсь. – Ольгир вдруг ухмыльнулся. – Я же твой беспутный младший сын. Гуляка, бесчестный лжец и пьяница, живущий как блоха. Ты сам говорил мне всё это. Разве не так?

Арн недовольно сверкнул глазами на сына. Он будто и сам был не рад, что конунгом должен стать Ольгир.

– Ты моего рода, – сухо произнёс он. – Ты от рода моего, рода Крестителя, Ольгир. У тебя моя кровь, а потому моя честь спасёт твою.

– Я не справлюсь.

– Справишься. Ярл Агни знает, что я хотел сделать наперёд. Он научит тебя. Он не поднимет мятеж и будет готов стать твоей правой рукой и опорой, пока ты не научишься.

Ольгир хмыкнул. Заулыбался.

– Ты говоришь, ярл Агни?

– Ты не ослышался. Не надо меня переспрашивать.

Ольгир хохотнул, тряхнув золотыми кудрями.

– Я напал на город свеев. Я убил не тех людей и не в то время. В конце концов, я всегда был лишь тенью могучего и мудрого Лейва. И пылью под ногами великого Арна Крестителя, принёсшего новую веру в эти земли, пылью под ногами деда – Торвальда Землевладельца, что основал Онаскан и начал изгнание суми. Я всегда был грязным пятном на чести нашей семьи.

Арн посмотрел на сына с упрёком.

– Знаешь, кто это сказал?

– Уж явно не ты. Ты бы так красиво слова не составил, – прокряхтел Креститель. – Но знать я не хочу того, кто произнёс это.

– А я всё равно скажу, отец. – Улыбка Ольгира была полна гнева. – Это сказал твой ярл Агни. Он ненавидит меня и убьёт при первой же возможности, уж поверь.

– Я не верю тебе.

– Потому что я бесчестный лжец?

– Замолкни, – проскрипел старик.

– Да полно тебе. Будто ты не согласен с его словами. Я всегда знал, какого ты мнения обо мне.

– Ты был способным мальчиком и юношей, пока не…

– Что же? – Ольгир сощурил глаза.

– Пока ты не переменился. Смерть матери худо отразилась на тебе.

– Она меня уважала и держала в чести в отличие от тебя.

– Оставь ты эти разговоры! – Арн рассвирепел. – Не тебе меня упрекать. Я не о том говорил всё это время. Ты должен быть холоден, скуп, мудр и жесток. Я вижу перед собой лишь мальчишку, развлекающегося с рабынями. Совершенно не думающего о последствиях своих поступков! В твои годы я уже изгнал всех колдунов из этих богомерзких земель!

Ольгир опустил глаза, пусть не было в нём ни капли сожаления или стыда. Недолго Арн, потерявший первенца, притворялся, будто его младший сын станет достойной заменой Лейву.

– У тебя нет даже жены, что направила бы тебя или хотя бы научила счёту. Лишь огромное количество рабынь, за которых ты платишь моими же деньгами. Женись скорее, а потом уж буду говорить с тобой как с равным! А то всё ведёшь себя как мальчишка.

– Будто жена что-то изменит, – буркнул Ольгир.

– У этого дома хотя бы появится хозяйка. – Арн махнул рукой, указывая на залу. – Да и мне, старику, спокойнее будет, что род мой не увянет. Уж я найду тебе невесту!

– Я справлюсь сам.

– Ты-то?

Ольгир отвернулся, закатив глаза. Отец повторялся. Кажется, все эти речи и угрозы конунг уже произносил прежде. Можно было привыкнуть…

Цокнув языком, Ольгир достал из-за пазухи мешочек, в котором лежали волосы Белой Гривы, и приподнял над головой.

– Позволь мне перебить тебя, отец. Я принёс тебе кое-что.

Арн недовольно скривил лицо.

– Я не… я не смог убить Белую Гриву, но вот тебе подтверждение того, что я нашёл его.

Ольгир подошёл к столу и положил на его поверхность мешочек. Арн недоверчиво нахмурил брови, но протянул руку к мешочку. Поднёс ближе к лицу, развязал узел и запустил пальцы внутрь. Из горловины Арн выудил прядку жёстких конских волос, чёрных как уголь. На лице его отразилось недоумение. Он поднял глаза на сына, но тот выглядел не менее опешившим. Старик сухо хмыкнул.

– Это какая-то шутка?

– Нет. Я… Клянусь, это волосы Белой Гривы. Я срезал их. Правда!

Ольгир почувствовал себя оправдывающимся ребёнком. Правда была на его стороне, но всё остальное было против.

– Убирайся вон, – медленно процедил Креститель.

– Отец…

– Убирайся!

Ольгир вспыхнул. Он хотел нагрубить в ответ, но был так возмущён, что не смог подобрать нужных слов. Сейчас он мог бы только ударить. Ольгир смерил Арна ледяным взглядом и направился к выходу. Дверь была приоткрыта, и Ольгир с досадой понял, что этот разговор, кажется, слышали и стражники, и притаившиеся по углам слуги. Он обернулся и произнёс негромко, но так, чтобы отец его услышал:

– Вот бы мне снова убраться восвояси, да только не возвращаться. Не видеть бы мне тебя и не слышать твоих песен о нашем… славном роде.

Арн замахнулся, точно хотел бросить в сына бесполезный мешок, но кинул его себе под ноги. Ольгир отвернулся, дверь за ним громко скрипнула.

Даже не переодевшись, Ольгир побрёл прочь. Он вышел за стены города, провожаемый недоумёнными взглядами стражи. Он хотел было свернуть налево, обогнуть Онаскан и пойти по мшистой дороге к курганам, чтобы навестить свежую могилу брата, но не смог. Ноги безжалостно понесли его к морю.

Онаскан стоял на месте, где широкая река Полотняная впадала в залив. Здесь несколько десятков лет назад дед Ольгира, ярл Торвальд Землевладелец, со своим войском в четыре сотни человек впервые причалил на ладьях к берегу. Он ушёл прочь с гётских земель, недовольный конунгом свеев Олафом. На новых владениях Торвальд и сам провозгласил себя конунгом, когда в подчинении его оказалось достаточно городов и знатных родов. После сын его, Арн, крестил земли, а сам женился на восточной принцессе, тем самым приумножив число своих союзников. Та подарила ему первенца, настоящего великана. Лейв был таким большим, что хрупкая