Шесть секунд до взрыва - Лев Пучков

– Но ведь здесь гибнут люди! – возмутился Тэд. – Это бессмысленная бойня!

– Для правителей люди – быдло, – отвечал я. – Страна большая. Те, кто здесь бабки отмывает, – они же не гибнут. А остальные – серая статистическая масса.

– Нарожаем еще – нам не впервой…

И вот гости разошлись, пьяного англичанина уложили почивать, а я сидел во дворе и боролся со сном, дожидаясь темноты. Вдруг начну во сне бредить по-русски, да без акцента – хозяева, чего доброго, заподозрят еще… Нет уж, пусть все улягутся, так спокойнее.

Дом, в котором нас расположили, находился на бугре, в центре села – через промежутки в штакетнике хорошо просматривались отдельные фрагменты юго-восточной окраины.

Я подошел к забору и долго смотрел на две знакомые усадьбы, в которых менее года назад хозяйничали «лицедеи». Вспомнилась чеченская девчонка, которую насиловал толстозадый, нашедший справедливую смерть в занюханном подвале «фильтра». Интересно, помнит она меня или нет? Хм… Наверняка не помнит – она была тогда в шоковом состоянии. И потом, мы все для них на одно лицо. Однообразная враждебная сущность в разномастных «комках», со злыми глазами, колюче щурящимися из-под косынок.

Вот ведь как получается – я спас ее от насильника славянского обличья, а мою жену, может быть, сейчас терзает какой-нибудь ее соплеменник, возможно, даже родственник. Слезы навернулись на глаза… Стоп. Назад, Сыч, назад! Сантименты нам сейчас ни к чему, даже на пьяную голову. Эмоции – это потом, после завершения дела. Они губят рациональное мышление: есть цель, нужно работать, все остальное – не важно. А потому, тихо-тихо, не запинаясь, – на боковую. Спать…

ГЛАВА 5

Оказывается, я – плохой агигатор. Мне просто необходимо было переломить настрой Тэда, его восприятие того, что здесь творится. Ведь он приехал сюда собирать материал для книги о справедливой войне чеченского народа против поработителей! То есть при всей нейтральности его позиции стороннего наблюдателя, беспристрастно фиксирующего фрагменты чеченской войны, Тэд был крайне предвзято настроен: чеченцы, свободолюбивые и гордые, борются за свою независимость – они, естественно, душки и славные парни, а российские оккупанты, вторгшиеся с огнем и мечом на ичкерскую землю, – ясное дело, убийцы, насильники и вообще законченные сволочи.

В процессе общения я пытался, между делом, доказать своему патрону, что он изрядно загружен односторонней информацией крайне негативного характера – упрямый писака только посмеивался и качал головой, изредка бросая мне обвинения в попытках обработать его идеологически в пользу правительства России.

В таком состоянии он для моего дела был не просто бесполезен, а даже в некотором роде опасен: если все пойдет по задуманному сценарию, мне придется по ходу действия заниматься диверсионной работой разного пошиба, которая без посвящения Тэда в некоторые детали будет просто невозможна. А для того, чтобы посвятить его в мои планы без риска, со стороны англичанина необходим минимум сочувствия, а его-то и не было. Тэд придерживался своей точки зрения и за все время ни разу не вспомнил о цели моего путешествия и своем обещании помочь. В ходе перемещения по чеченской земле он нащелкал своей «Коникой» множество фотографий разрушенных в результате бомбежки чеченских домов, женщин со скорбными лицами, одетых в черное, и диких пацанов, которые показывали нам поднятый вверх средний палец. Эти фотографии он снабжал письменными комментариями, суть которых сводилась к одному: это сделали российские оккупанты.

Да, я оказался паршивым агитатором и идеологом – мне так и не удалось переубедить Тэда или хотя бы посеять сомнения в его твердом мировоззренческом убеждении относительно чеченской войны.

Это сделали сами «чехи». Причем – на удивление быстро и без каких-либо потуг – как бы самопроизвольно.

Два дня мы общались с различными представителями чеченского народа из близлежащих сел и до боли в глазах любовались представленными нам довольно однообразными видеофильмами, показ которых сопровождался проникновенными комментариями очевидцев и слухачей – тех, кто снимал и что-то слышал по этому поводу. В основном рассказывали о страшных бомбежках и ракетных ударах федералов, под которыми гибли мирные жители, и лихих операциях чеченских отрядов, сражающихся против оккупантов. Насчет удачных вылазок я переводил почти дословно, что есть, то есть – «духи» воюют неслабо. А по поводу гибели мирных жителей я пояснял Тэду в таком контексте: если у убитого «духа» потихоньку забрать оружие и снять разгрузку, он запросто сойдет за мирного жителя. Даже если погибший окажется юношей лет шестнадцати, это ничего не меняет – в отрядах немало подростков и молодых людей, не достигших 20 лет. Юный возраст не мешает им ставить мины и стрелять из гранатометов – для этого аттестат не требуется.

Показывали примерно то же, о чем рассказывали словоохотливые гости: чеченские операторы профессионально снимали ракетные удары и авианалеты федералов, штурмы различных населенных пунктов и разнообразные операции «духов». Я высказал предположение, что видеозапись предварительно подвергалась коррекции, прежде чем стать достоянием широких масс. Но это и не потребовалось – Тэд сам сделал соответствующие выводы. За два дня он надиктовал на диктофон семь кассет, исписал три блокнота и одну тетрадь.

– Ты полегче, шеф, – предупредил его я. – Это ведь только начало – смотри, не хватит бумаги и пленки!

Журналист не реагировал на предупреждения. Он слегка осунулся, помрачнел и стал отчего-то сильно раздражительным. Я с глубоким удовлетворением отметил, что процесс пошел – «чехи», сами того не ведая, обрабатывали англичанина в мою пользу.

Конечно, с их точки зрения все было правильно – старейшины и уважаемые очевидцы повествовали приехавшему зарубежному журналисту о том, как круто воюют их молодцы, как единодушен чеченский народ в своем справедливом гневе и фанатичной устремленности к победе… В немалой степени здесь сыграла свою роль предрасположенность горцев к бахвальству и преувеличению своих заслуг – извечная болезнь, присущая всем малым народам, претендующим на статус больших…

Вот ловкие боевики подкрадываются и расстреливают блок-пост федералов. Тактически безупречная и грамотная операция. Вот они – в хороших «комках», бородатые и гордые, носками ботинок поворачивают к объективу головы расстрелянных солдат – это собаки, они пришли на нашу землю, и так будет с каждым, кто посягнет на нашу независимость. Ах да – эти псы лупили из гаубиц и «БМП» по мирному населенному пункту – вот они, на заднем плане. Так-так… Где заснятый ролик об обстреле мирного населенного пункта? Какой такой ролик? Зачем? Вот же – пушки и «БМП», из них стреляли! Люди видели – этого достаточно. Ясно, ясно… А вот – расстрел какой-то колонны с продовольствием. Небольшое ущелье, залп из гранатометов по головному и замыкающему БТР, кинжальные очереди в упор… Опять – трупы наших солдат, почему-то всегда с задранными на голову бушлатами – и гордые бородатые «духи»: так будет с каждым! А почему бушлаты задраны на голову? И еще – это, случаем, не колонна Красного Креста с гуманитарной помощью? Ну, что ты! Какая там, в задницу, гуманитарная помощь?! Это жратву везли тем собакам, что наш народ уничтожают! А насчет бушлатов – кто его знает… Ясно, ясно… Этих «псов» совсем недавно Тэд имел счастье лицезреть на многочисленных КПП и блок-постах, когда мы ехали сюда. Тогда он удивлялся: отчего это наши солдаты такие худые и оборванные? А еще журналист возмущался: зачем мы посылаем воевать совсем еще пацанов, когда в столице у нас ходят толпы упитанных и зрелых молодых людей, вполне пригодных для такого лихого дела? «Эти ребята – наша армия, – так я тогда ему пояснял. – Другой у нас нет. Только эти пацаны да офицеры чуть постарше, которые ими командуют. Худые и оборванные они потому, что генералы за казенные деньги себе коттеджи в Подмосковье строят. А тех, что ты видел с упитанными репами, – попробуй загони их служить: они более важными делами заняты, им армия противопоказана… А бушлаты у солдат задраны потому, что «духи» их за ноги волоком таскают, как падаль, чтобы ненароком не запачкаться в крови неверных…»

За два дня Тэд вволю насмотрелся на трупы наших солдат, запечатленные на качественную видеопленку. Для горца это норма – вид поверженного врага поднимает боевой дух воина, делает его несокрушимым и бесстрашным, уверенным в своей правоте. Никто из присутствующих при демонстрации фильмов не задумался над тем фактом, что английский журналист – дитя цивилизованного народа, законопослушный до мозга костей гражданин Британии, с детства запуганный своим правительством периодически выплескивающимися наружу выкрутасами ИРА, которой до чеченцев, как до Китая пешком.

А как там насчет зверств оккупантов? О-о-о! Есть, есть зверства – сколько хочешь! Однажды ехал Ваха из соседнего села куда-то с женой и братом. На одном блок-посту его машину остановили, заставили отъехать в сторону и прямо на глазах чеченца во всех позах изнасиловали жену. Вахе с братом набили рожи, отобрали деньги и отпустили, пригрозив, что если кому расскажут – хана. И таких примеров – тьма! Стоп, стоп – этот факт подтвержден? В органы заявляли? Экспертизу делали? Ну, ты даешь, журналист! Да какой же уважающий себя горец повезет свою женщину на экспертизу?! Ха! Естественно, никто никуда не заявлял! У нас в таких случаях разговор короткий – кликнул родичей, автоматы в зубы – и вперед! Но ведь факт не подтвержден? Ну и что? Люди врать не будут! Ясно, ясно…