Градгродд. Сад времени. Седая Борода - Брайан Олдисс

— Михаил, пожалуйста!

— Брюс слишком суров с ним. Ты знаешь, я говорю это как старый друг и как крестный отец Альмера.

— Он сделал нечто отвратительное, и отец выгнал его из дома. Тебе известно, что они никогда не ладили, и, хотя я ужасно жалею мальчика, куда как спокойнее, когда они не вместе. — Она подняла глаза на Михаила и добавила: — Не думай, что я не пытаюсь оказывать какого-либо противодействия, — я оказываю. Уже годы длится моя борьба с ними.

— Я никогда не видел человека, менее настроенного на борьбу, чем ты. Что же Альмер совершил такого ужасного на свою голову?

— Спроси Брюса, если так жаждешь узнать.

— В этом замешана какая-то девчонка?

— Да, это все из-за одной девчонки. А вот и Брюс.

Пока главный исследователь закутывал в шаль плечи своей жены, Михаил вывел их из холла отеля. Они спустились вниз по устланному коврами коридору и вышли в вечерние сумерки. В зоопарке было спокойно. Только один или два лондонских скворца отправлялись спать в свои гнезда, и ранчстедский сауропод, вытянув шею из подогреваемого бассейна, тупо глазел на проходивших. Не доходя до метанового дома млекопитающих, Пазтор свернул и повел своих спутников к новому блоку, сконструированному в современном стиле из песчаных, армированных пластиком щитов со слегка выступающими несущими вертикалями. Когда они зашли в боковую дверь, зажегся свет. Армированное искривленное стекло отделяло от них двух ВЗП. Существа повернулись на свет и взглянули на людей; Эйнсон сделал нерешительный приветственный жест, но никакой заметной реакции не последовало.

— Во всяком случае, у них просторное помещение, — сказал он. — А публика будет здесь толпиться целый день, прижимая свои звериные носы к стеклу?

— Посетители будут допускаться в этот блок только с четырнадцати тридцати до шестнадцати часов, — ответил Пазтор. — Утром ученые будут изучать наших гостей.

А гости сидели в просторной двойной клетке, разделенной перегородкой на две части, сообщающиеся через небольшую дверь. В дальнем конце клетки стояла широкая, низкая кровать, подбитая пластиковой пленкой.

На одной из других стен висели желоба, полные пищи и воды. ВЗП стояли посреди комнаты. Они уже наделали огромные кучи грязи вокруг себя. Три ящерообразных существа торопливо перебежали комнату и вскочили на ВЗП. Они быстро добрались до складок кожи и исчезли в них. Эйнсон указал:

— Вы видите это? Они по-прежнему здесь. Очень похожи на ящериц и всегда держатся вблизи этих инопланетян. Еще двое таких же сопровождали умирающего ВЗП, которого мы взяли с собой на «Мариестоупс». Вероятно, они гермафродиты или даже симбионты. Глупец капитан услышал о них из моих докладов и хотел было уничтожить, считая их опасными паразитами, но я настоял на своем.

— А кто это был? Эдгар Баргероун? — спросил Пазтор. — Смелый человек, но с неба звезд не хватает. Он, наверное, все еще придерживается геоцентрической концепции Вселенной.

— Он хотел, чтобы я заговорил с этими ребятами до того, как мы прилетим на Землю. У него нет ни малейшего представления о проблеме, стоящей перед нами.

Энид, которая тем временем пристально смотрела на пленников, взглянула на Эйнсона и спросила:

— И ты можешь общаться с ними?

— Это не так легко, как может показаться неспециалисту, моя дорогая. Я тебе обо всем расскажу в другой раз.

— Ради Бога, я не ребенок. Ты будешь общаться с ними или нет?

Главный исследователь засунул руки в боковые карманы униформы и обратился к своей жене. Его манера напоминала обращение к пастве с кафедрального возвышения:

— Несмотря на то, что задействованных в одно и то же время кораблей редко бывает больше десятка, за четверть века человечество умудрилось исследовать около трехсот похожих на Землю планет. На них, Энид, иногда находили формы жизни, иногда нет. Но нигде не могли обнаружить существо, которое было бы хоть немного разумнее шимпанзе. И вот эти создания с Клементины. У нас есть причины предполагать, что они обладают разумом, идентичным разуму человека. Но наиболее убедительный довод — это… э-э… устройство, предназначенное для межпланетных путешествий…

— Но тогда зачем делать из этого тайну? — спросила Энид. — Существуют элементарные тесты для подобных ситуаций, почему бы ими не воспользоваться? У этих созданий есть письменность? Они разговаривают друг с другом? Соблюдают они между собой какие-то правила? Способны ли они повторить что-то или объясняются жестами? Воспримут ли они элементарные математические концепции? Каково их отношение к произведениям искусства и, разумеется, существуют ли у них свои виды творчества? Как они…

— Да, да, моя дорогая, мы с тобой полностью согласны: существуют тесты. Я не сидел сложа руки во время полета и провел их.

— Ну и что же? Каковы результаты?

— Противоречивые в том смысле, что оказались неэффективными и неполными — одним словом, слишком углубленными в антропоморфизм. Это как раз то, в чем я сейчас пытаюсь разобраться. Пока мы не определим точнее степень их разумности, мы не сможем начать общение с ними.

— Но в то же время, — прибавил Пазтор, — вам будет очень сложно определить уровень их развития до установления контакта.

Эйнсон отмахнулся от такого довода жестом практичного человека, отвергающего софизм.

— Сперва нам необходимо определить их разум. В природе существует такой маленький паучок argyoneta aquatica; обладает он разумом, потому что может сплести ныряющий конус и жить под водой? Нет. Очень хорошо; теперь, эти неуклюжие создания, возможно, не более разумны лишь из-за того, что могут построить космический корабль. И в то же время они могут быть настолько высокоразвиты и быть продуктом такой древней цивилизации, что все, над чем у нас работает сознание, они получают через наследственность или подсознание, освобождая сознание для размышлений над другими предметами — причем способы размышления находятся за пределами нашего понимания. Если это так, то общение между нашими видами практически невозможно. Помните, насколько просто одно из словарных определений разума: «Обмен информацией», а если мы не будем получать информацию от них, а они — от нас, то мы вправе охарактеризовать ВЗП как неразумных животных.

— Все это для меня ужасно запутанно, — сказала Энид. — Теперь ты все так усложнил, а в твоих письмах все было так понятно. Ты говорил, что эти создания попробовали заговорить с вами с помощью всяких хрюканий и свистов; ты говорил, что у каждого из них по шесть замечательных рук; ты говорил, что они прибыли на, как там ее… на Клементину в космическом корабле. Определенно, ситуация ясна. Они разумны, не на примитивном уровне животных, а достаточно, чтобы создать цивилизацию и язык. Единственная проблема — это перевести их шумы и свисты на английский.