Лесник (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна

Молодой Елесеев снова не дал паузе затянуться, стараясь произвести впечатление на начальство:

— Пятьдесят процентов исчезновений — это несчастные случаи. Этих людей находят в больницах или моргах.

Последние слова Даниле явно не понравились, он кинул быстрый взгляд на Елесеева и нахмурился. Правая коленка задергалась быстрее.

— Примерно пять процентов всех заявлений — жертвы преступлений. Иногда под исчезновения сознательно маскируются убийства. А бывает, — Елесеев так завелся, что аж покраснел от собственной важности, — пропавшими объявляют людей, ударившихся в бега. В последнее время много случаев, когда заявляют об исчезновении близких, а те на самом деле прячутся от банков. Кстати, у вас есть кредиты?

Данила покачал головой. Суляев зевнул. Из еще одного цветка потекла вода. Трое мужчин повернулись к подоконнику одновременно.

— Мы связались с местным посольством. Ваша жена пропала в небольшом городке Му?ра в центральной Швеции. Когда ранним утром в одноименной гостинице она не прошла регистрацию, то водители и сопровождающие тура подняли шум. Дозвонились до вас. Я правильно понимаю ситуацию?

Данила лишь кивнул, но потом не выдержал и снова занервничал:

— Как такое могло произойти? — спрашивал он в сотый раз, а Суляев что-то записывал.

— Она была в автобусе. Вы же сами понимаете, когда после долгого ночного переезда туристы выплывают из транспортного средства, им глубоко наплевать, кто с кем рядом.

— Так пусть спросят тех, кто…

— Представители шведской полиции уже опросили пассажиров. Ваша жена сидела одна, рядом место было не выкуплено. Она ни с кем особо не общалась. Перед городком Мура они остановились на еще одну санитарную остановку, совсем ранним утром. Было практически темно. Она вроде бы ходила в туалет, но это не точно, ибо водитель, как и сопровождающий, не может быть уверенным в том, кто и когда выходил. Но они ни секунды не сомневаются, что она вернулась. Сопровождающий пересчитал пассажиров и только убедившись, что все на месте, дал знак водителю, чтобы автобус двинулся дальше. Значит, пропала она именно по дороге от автобуса к стойке гостиницы, а это считанные метры.

Данила поморщился.

— Я ничего не понимаю, — вздохнул мужчина, продолжая тереть лоб.

— Личные вещи, а именно чемодан с одеждой так и остался в багажном отделении, а вот маленькая сумка с документами пропала вместе с женщиной.

— И что это значит? — огрызнулся Данила.

— А то, что если бы вашу жену от автобуса тащили насильно — кто-нибудь бы обязательно заметил.

— На что вы намекаете?

Тут вмешался Елесеев:

— Дело в том, что есть еще один вид потеряшек, — Суляев и Елесеев переглянулись, — двадцать пять процентов — это так называемые утратившие связь с родственниками. Проверяем по базам и видим, что человек время от времени проявляется — покупает по своему паспорту билеты и так далее. По закону, если взрослый человек не хочет поддерживать отношения с родственниками…

— Вы, да вы…

— Вы уверены, что ваша жена не сбежала от вас намеренно?

— Соня? — Данила сделал такое лицо, будто скорее поверит в снежного человека, чем в то, что его жена исчезла в поисках лучшей жизни.

— Возможно, она поддерживала связь с кем-то за границей?

Елесеев снова засуетился, встал перед Данилой и присел на край стола начальника, скрестив руки на груди. Теперь Данила вынужден был смотреть на него снизу вверх.

— Не так давно пропал пенсионер. Заявление — от супруги. Мы изучали его дело. Его однажды уже искали. Оказывается, прячется от жены, которая его неоднократно травила.

— Вы думаете, что я травил жену?

Суляев будто не услышал последнего вопроса и посмотрел в окно.

— Наши специалисты проверят компьютер вашей жены и всю технику на предмет переписки с иностранными гражданами. Возможно, кто-то имел на нее влияние.

— Моя жена пропала, — прошипел Данила.

— Мы будем работать над этим делом, не волнуйтесь.

Когда Фомин покинул помещение, Суляев подошел к подоконнику и носком ботинка попытался размазать лужу по полу, при этом руки скрестил за спиной, продолжая размышлять.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Почему она путешествовала одна?

— Думаете, муженек причастен? Видели, как он побледнел, когда вы упомянули пенсионера?

— Не знаю.

— Не верю, Дмитрий Геннадьевич. Вы всегда все знаете!

— Каким образом обычный инженер, пусть даже из приличной фирмы, мог организовать исчезновение своей среднестатистической жены в Европе? Он же не олигарх или политик.

Елесеев пожал плечами:

— Не знаю, нашел в интернете статью «Как избавиться от жены за семь дней». Может, на нее напал беженец, сейчас их тысячи по всей Европе. Затащил в переулок, уколол что-нибудь незаметно, вот никто и не услышал ее криков. Заволок в кусты, приложил тряпку к лицу. Может быть, пашет наша София Николаевна уже в каком-нибудь борделе за копейки, а мы и знать не знаем.

Суляев разглядывал улицу. Поливальная машина шумела, охлаждая раскаленный асфальт. Напротив располагалось красивое здание с изысканным фасадом, украшенным лепниной.

— Где именно они живут в Москве? — обернулся Суляев.

Елесеев кинулся к бумагам и, порывшись, тут же присвистнул, назвав адрес.

— Дмитрий Геннадьевич, да вы гений.

— Дай угадаю, родственников нет, детей нет. И, конечно же, квартира оформлена на супругу и в случае ее смерти… — Суляев поперхнулся, — директорские дома из кирпича повышенной звукоизоляции. Высота потолков по три-четыре метра.

— Мать моя женщина, с видом на Кремль, набережную и храм Христа Спасителя, — охнул Елесеев, а Суляев медленно расплылся в улыбке.

— Ну-ка, поищи там в своих интернетах, сколько нынче стоят такие квартирки на рынке недвижимости?

Елесеев кинулся к компьютеру и быстро защёлкал по клавишам.

— Что, у них трешка?

Суляев подошел к столу и угукнул.

А Елесеев снова присвистнул.

— Это же, это же… почти миллион баксов.

Глава 10

Данила сидел на холодном полу в пустой московской квартире и, не включая света, вытягивал фотографии из семейного фотоальбома. Целлофановые пакетики с трудом отпускали изображения, приходилось применять силу. Снимки мялись, иногда даже рвались. В их чертовом жилище с огромными потолками было жутко неуютно. Даниле казалось, что он расположился на полу школьного актового зала, из которого вынесли кресла и все декорации. Лишнее пространство давило на него. Маниакально рассматривая жену на фотографии, он впитывал каждую ее черточку, словно боясь забыть, как именно она выглядит.

Вернувшись с очередного допроса, мужчина не переоделся. Так и сидел в брюках, ослабив галстук. Что они все от него хотели? Вместо того чтобы искать Соню, его Соню, они копались в компьютерах, рыскали в телефонах, чинили расспросы сослуживцев на работе, словно он главный подозреваемый. Задавали вопросы таким обвиняющим тоном, что Данила начинал думать, будто и вправду в чем-то виновен. У него пропала жена, а они уточняют у соседей, приводил ли он любовниц, пока Сони не было дома. Он был глупым, порой даже грубым, но теперь все это не имело значения, он все отдал бы, чтобы услышать ее голос. Столь знакомая улыбка жены с фото обожгла ему сердце. Конечно же, они не нашли никакой переписки с мифическими иностранными мужиками, не обнаружили улик, указывающих на то, что Данила отправил свою жену на тот свет ради выгоды. Какой нафиг выгоды? Они не сообщили, в чем именно его подозревают, но вся вина Данилы заключалась лишь в том, что рядом с ним в последнее время его Соня была несчастной. Будучи близко, его с ней не было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Данила рывком снял галстук. Кругом царил беспорядок. С утра он высыпал на пол свои вещи в поисках нужной рубашки. Теперь за такую вольность отругать его было некому. Изображения лица его жены падали на пол, рассыпаясь цветными бумажками у ног мужчины. В какой момент в его воспаленном мозгу поселилась идея, что эта улыбка, огромные глаза и губы обыкновенные? Они оба были слишком пассивны. И в определенный период своей однообразной, тухлой жизни его стали интриговать девицы, способные залезть на него сами. Он не предпринимал никаких действий, никогда ни к кому не прикасался, но Соня вдруг стала прочитанной книгой. Ему было скучно и неинтересно.