Дорога висельников - Наталья Резанова

Он даже в Веллвуд не успел заехать, повидаться с отцом. Когда же он в последний раз побывал в родных местах? Года три назад. И обнаружил, что тех, среди кого провел детство, нет в живых – Наирне, Давины, преподобного Гильдаса… Да и отец начал сдавать – или ему так показалось? Зато мачеха расцвела. Она родила троих детей: сначала двух девочек, а потом, к всеобщей, кроме Ивелинов, радости, – мальчика. Именно он, сводный брат Кенельд, имел теперь право носить имя Веллвуд. А Сигварду, перед тем как он поступил в кадеты, отец отписал во владение манор Нитбек. Как часто бывает, название имения стало фамилией владельца.

Он не скучал по замку Веллвуд, хотя вспоминал о нем по-доброму. Некогда было скучать и незачем. После отъезда из Веллвуда покушений на его жизнь больше не было. Возможно, Ивелины понадеялись, что вражеская пуля или клинок сделают то, чего не удалось кинжалу убийцы. Напрасно понадеялись. Его хорошо обучили защищать себя. А потом убивать его стало просто незачем. Теперь у боковой младшей ветви рода Веллвудов не было никаких шансов заполучить наследство. Отец все рассчитал правильно.

Теперь, когда его не ослепляло детское восхищение отцом, Сигвард гораздо больше узнал о нем, чем в годы, что провел с отцом рядом.

Торольд Веллвуд, вырвавшись из-под опеки сурового и глубоко религиозного родителя, своими буйствами оставил память не только в университетском квартале и злачных местах Тримейна. Из-за того же ему скучно показалось в действующей армии, и он стал «лесным хозяином». Это название, казавшееся когда-то Сигварду столь таинственным и внушавшим почтение, обозначало всего лишь рыцаря-разбойника, но не простого, а близкого к нынешним морским мятежникам – того, кто держит под своим контролем обширную территорию, тех, кто платит ему, берет под свою защиту и собственный преступный промысел подкрепляет воинской доблестью.

Так было до тех пор, пока в замке Веллвуд не появилась молчаливая женщина, тонкая, светловолосая, с холодными серыми глазами. Тогда Торольд и стал тем уважаемым и почитаемым человеком, которого помнил Сигвард. Люди, конечно, говорили, что Энид сумела утихомирить, смирить его. Но дело было не в этом.

– Она говорила, – рассказывал отец в то последнее посещение Веллвуда, когда они всю ночь просидели за кувшином вина, – «ты должен скрывать от всех свои подлинные чувства. Я не хочу, чтоб люди узнали, где твоя слабость, потому что туда они и ударят. А твоя слабость – это я».

Отец еще о многом рассказывал в ту ночь, и кое-что из услышанного явно можно было списать на выпитое и пристрастие приукрашивать воспоминания. Однако получалось, что Энид вовсе не была кротким и бессловесным существом, каким рисовала ее память. Пожалуй, у нее был даже более жесткий нрав, чем у Торольда. Но ее пожирала смертельная болезнь, и на нее вели охоту Ивелины. И от Ивелинов Торольд мог ее спасти, а от болезни – нет.

Возможно, теперь ее утешило бы, что все получилось по ее желанию. Торольд исполнил свою клятву, а сын, которого она так хотела спасти, был жив и благополучен. Ивелины же ныне заслуживали только презрения. Да и не было клана Ивелинов в прежнем составе.

Впрочем, по мнению Сигварда, презрения они заслуживали с самого начала, даже если бы не пытались сжить со свету его мать. В те времена, когда они после смерти опекуна переехали в Тримейн, там на престоле сидел старый император Теодор-Людвиг. И хотя он под тяжестью лет утратил интерес и вкус к жизни, окружение его вовсе не желало мириться с таким положением вещей. Не имевший в Тримейне связей Эберо Ивелин огляделся – и примкнул к свите весьма богатого и влиятельного в столичных кругах видама Онфруа Дидима, известного своими нетривиальными взглядами в выборе развлечений. При том что сам Эберо этих пристрастий не разделял. Каким образом ему удалось убедить своего патрона жениться на Беретруде, трудно сказать, но, скорее всего, причина была проста. Дидимы были родом старинным и знатным, еще в прошлом веке они носили титул видамов Тримейнских, пока не было сочтено, что для особ не королевской крови это чересчур. И такой род ни в коем случае не должен был прерываться. А молодые люди, с которыми предпочитал иметь дело Онфруа, дать ему наследника никак не могли.

Что ж, наследника он получил, каким образом – неважно. Вероятно, Беретруде пришлось изрядно потрудиться, дабы исполнить свой долг, если хоть часть того, что говорили о ней, было правдой.

Но вскоре после восшествия на престол императора Георга-Эдвина положение дел в столице изменилось. Молодой император вследствие хрупкого здоровья не был склонен к излишествам, получил стараниями матери и наставников строгое католическое воспитание, и всякие извращения природы ему претили. Получив поддержку новоизбранного парламента и Малого Совета, он принялся искоренять разврат. Многие приятели видама Онфруа по веселым игрищам нашли конец на костре или в узилище. Самого Онфруа древность рода уберегла от столь жестокого финала, однако он был выслан в имение, а церковный суд наложил на него строгую епитимью. Пребывавший долгие предшествующие годы в роскоши и изнеженности, видам не снес предписанных постов, бичеваний и молитвенных бдений и покинул земную юдоль.

Эберо Ивелину удалось доказать свою непричастность к развратным оргиям Дидима. Но доступ ко двору оказался для него закрыт, а влиятельные прежде друзья пали либо отвернулись от него. Крах всех надежд оказался для него непереносим, и Эберо скончался, не дожив до пятидесяти лет.

Странным образом опала не коснулась Беретруды. Возможно, император счел ее невинной жертвой порочных умыслов брата и мужа. Она по-прежнему проживала в столице. Однако влияния ни она, ни сын ее Отто-Карл в Тримейне не имели. Вроде бы отпрыск древнего рода Дидимов покинул империю, уехав к тем дворам, где неизвестно было о скандальном прошлом семьи.

Об этом Сигвард слышал не от отца, а от Бранзарда, также постоянно проживавшего в Тримейне. Друг детства не соблюл семейной традиции и не стал воином. Полковник Рондинг не мог осудить за это сына, ибо пал в сражении, защищая от пиратов Северное побережье. Но и будь он жив, вряд ли сильно разгневался бы на Брана – разве что для вида. Бранзард получил университетское образование, правда, не в Тримейне, а в Фораннане, в совершенстве изучил законы и стал едва ли не самым молодым за всю историю членом Большого императорского совета. Ему прочили блестящее будущее, и вдовствующая госпожа Рондинг, несомненно, уже видела свое чадо на посту канцлера. Тем более что нынешний канцлер Сакердотис был уже преклонного возраста. Кроме того, учеба и карьера не помешали Бранзарду жениться. Жену он себе взял из Карнионы – тут семейные традиции были соблюдены. Рондинги, хоть и были тримейнским родом, уже давно мешали свою кровь с южной. С другом детства Сигвард виделся редко – лишь тогда, когда дела службы призывали его в столицу, но они по-прежнему приятельствовали, и благодаря Бранзарду Сигвард мог узнавать, что творится не только на улицах и площадях Тримейна, но и во дворцах и судебных залах.