Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2 - Коллектив авторов

Сфинкс

Сфинкс лежит в песке золотистой тушей,

Отражая свет золотистой кожей.

Он сегодня слеп и прекраснодушен.

Он бы, может, съел... Но уже – не может.

Что же ты стоишь? А идти – далече

По глухой тропе из его пророчеств...

Ты напрасно маешься, человечек:

Он бы, может, спел, но ещё не хочет.

Спелый вечер встал, как вода в затоне.

Сфинкс забыл ответ на свою задачу.

Он когда-то знал... Но уже не помнит.

Он, должно быть, знак, но ещё не значит.

И его итог – не большой, а малый,

И его следы заметает время...

Он, конечно, бог, но уже усталый.

А усталый бог не творит, а дремлет.

Парашютист

1. Прыжок.

Ой, мурашки по спине пляшут!

Ой, чечёткою трясёт зубы!

В самолёт залезть – и то страшно,

А уж прыгать – так совсем глупо.

Словно пена, облака белы,

Неба – море! Да не все тонут…

Вот до люка дотащу тело,

Оттолкнусь – и с головой в омут!

А инструктор, хохотнув глухо,

Пробасит: «Земля тебе пухом!»

2. Полёт.

Ой, ребята, что же я сделал!?

В сердце холод, а душе жарко,

А над миром парашют белый

Триумфальною цветёт аркой.

И в минуты уложив годы,

(Даже времени – и то тесно!)

Я болтаюсь под её сводом,

Колокольчиком звеня песню:

Ой ты гой еси!

Под дугой виси!

И со звоном – прямо в рай, смело!

А не пустят, загляну в щёлку:

Между небом и моим телом

Только ветер да клочок шёлка!

3. Приземление.

Сердцу больно, словно соль в ране,

Нервы всмятку и синяк с тыла…

Да. Слыхал я, что к земле тянет,

Но не думал, что с такой силой!..

А над миром – парашют синий…

Подожди, постой! Я здесь! Мигом!

Соберу – всё, что собрать в силах,

Подлатаю – да опять – прыгать.

Анна Ефанова

В поэзии затишье у меня,

Полмесяца не пишется ни строчки.

Копыта белокрылого коня

Не оставляют на листе ни точки.

Смирилась с этой участью и вот

Сижу на кухне тихо, словно мышка.

Одна встречаю Старый Новый Год —

Всё чинно и пристойно. Даже слишком.

В подъезде нашем шум и суета.

На улице петарды и хлопушки.

Но одинокая полночная звезда

Подмигивает, словно бы подружке.

Не удивляюсь этому ничуть —

Сегодня необычный русский праздник.

К моей душе прокладывая путь,

Случайной рифмой снова муза дразнит.

Луга в цвету, ширь и бездонность неба —

Всё это было, было до меня.

И запах выпекаемого хлеба,

И радость наступающего дня.

Нет, мой приход не изменяет мира.

Не потекли ручьи и реки вспять.

И до меня поэт, владевший лирой,

Смысл бытия хотел, как я, понять.

От стрекотания кузнечиков в траве

Исходят чудодейственные чары.

И копошатся мысли в голове,

А рифмы чётко выстроились в пары.

Вплывает летний вечер в мой уют,

Таинственность неся, подобно чуду.

За речкой в роще соловьи поют,

И запах скошенной травы повсюду.

Дела закончены. Присяду на крыльцо,

Из полевых цветов венок сплетая.

И струи ветра, остудив моё лицо,

Дурманят ароматом иван-чая.

Я, заглянув за горизонт,

Смогу увидеть там,

Что мне родиться был резон,

И что Земля – мой храм.

Что жизнь моя не столь мала,

Чтоб мне жалеть о ней.

И каждый день, что прожила, —

Не худший среди дней.

Затаите дыхание, слушайте чутко,

Как секунды бегут, за минутой минутка.

Ночь неслышно ступает, а в это же время

Прорастает звезда, как небесное семя.

Ночью слышно, как ветер гуляет по крыше

И в соломе шуршат осмелевшие мыши,

И крадётся на цыпочках тень в нашем доме,

И плывёт над землёй сон на звёздном пароме.

Осенний гром, двух радуг коромысла.

Такое увидать – и стоит жить.

Какого-то таинственного смысла

Невидимая, тоненькая нить.

Ещё тепло, но пожелтели липы.

Сентябрь раскрыл оранжевый свой зонт.

И мелкий дождь похож на чьи-то всхлипы.

Дни лета утекли за горизонт.

Листвы опавшей шорох под ногами

Под музыку земного бытия.

Далёкий лес в багрово-жёлтой гамме,

В чертогах осени былинкой тонкой – я.

Словно пёс на цепи,

Я работой прикована к дому.

Хоть вопи-не вопи,

Но мне нынче нельзя по-другому.

В этой комнате я

Замурована, будто бы в склепе.

Лишь окно-полынья

И будильника утренний лепет.

Горы всяких бумаг,

Интернет и друзья в телефоне.

Может, что-то не так?

Обращаюсь я к старой иконе.

Строки белых стихов

На листе из тетрадочки в клетку.

Груз каких-то грехов

Да снотворного на ночь таблетку.

Я песчинка и в мире, и в городе.

Замерзает душа в вечном холоде.

Я наполнена трепетной ласкою,

Что скрываю холо́дности маскою.

Я стремилась к любви не из праздности

Через жизни моей несуразности.

Став кому-то единственно-нужною,

Я оттаю и стану послушною.

А пока, вся в бунтарском смятении,

Я не лезу в вожди или в гении.

Вырываюсь из бренной телесности,

Чтоб душа не исчезла в безвестности.

Горизонт раздвинул шторы,

Солнце выспалось как будто.

Облака плетут узоры.

Утро.

И подобно бриллиантам,

На траве роса искрится.

Небесам читает мантры

Птица.

Разметая пыль, как дворник,

Ветер одурел от воли.

Зацветает жёлтый донник

В поле.

Светлячки задули свечи

В ожидании рассвета.

Новый день спешит навстречу.

Лето.

В подсознании, где-то там,

Из минувших дней хоровод,

Что приходят, подобно снам,

Отмеряя за годом год.

Неотступно за мной бегут,

Чьей-то тенью жмутся у стен.

Эхо прошлого там и тут

Разрушает призрачный плен.

Наше прошлое нам милей.

Словно омут, к себе влечёт —

То осенний запах аллей,

То скворцов весенний прилёт.

Многогранен былого лик,

Всех оттенков не уловить.

Настоящее – только миг

К нашей памяти – мостик, нить.

Не принимай за чистую монету

Всё то, что мной написано в стихах.

Сейчас зима, а я пишу, что лето.

О святости пишу, как о грехах.

Не верь словам о страсти неуёмной —

Бессонница что хочешь наплетёт.

Но это и не ложь с изнанкой тёмной,

А мысли необузданной полёт.

Весь этот мир фантазий и желаний

Мной выдуман, возможно, наяву.

Стремление познать той жизни грани,

Которой я обычно не живу.

Ирина Жаркова

Осенние миражи

Петербургская ночь заблудилась в туманах,

Где мерцающим светом горят фонари,

Здесь нетрудно поверить фантазиям странным

И в счастливом обмане дожить до зари.

Но дождливым рассветам и сумеркам рада,

Я ни в чем не посмею мой город винить —

Надо мною в аллеях старинного сада

Ветер кружит стихов серебристую нить.

И летят по ветвям разноцветные блики,

От шагов разбиваются луж витражи,

О любивших тебя – и простых, и великих,

Летний сад, ты мне тайны свои расскажи...

Здесь мелькают порою прошедшего тени —

Адъютантов, красавиц, их верных пажей

И поэтов, бродивших в аллеях осенних.

Летний сад, я в плену у твоих миражей!

Оживают застывшие в камне сюжеты,

Осень вновь пишет золотом автопортрет.

Петербургская ночь окликает поэтов,

И струится в ночи вдохновения свет.

Стонали яблони под бременем плодов,

Под бременем цветов клонились травы.

И стойкий аромат лесной приправы

Сливался с ароматами садов.

В садах качались жёлтые шары —

Цветы с каким-то солнечным свеченьем.

Прощаясь, август раздавал дары,

Нас восхищая щедрым угощеньем.

А ты – такою летнею была,

Но календарь, неумолимо строгий,

Взывал, чтоб ты в реальность снизошла,

Что время подводить уже итоги.

Но не хотелось верить в холода,

Душе твоей, любовью обогретой,

И понимать, что это – не года,

А жизнь сама перетекает в Лету.

Есть на Руси колодцы у дорог,

Чтобы из них напиться каждый мог.

Издалека идут к ним за водой,

Считая и живою, и святой.

А мой колодец, хоть и в стороне,

Но оттого не меньше дорог мне.

Прозрачна и кристальна в нем вода,

А рядом – пруд, и над прудом – звезда.

То с радостью приду, а то – с бедой,

Умоюсь ключевой его водой,

В берёзовой прохладе постою

И душу успокою я свою.

Печали не оставит и следа

Воистину целебная вода.

Казалось бы: я – городская,

Откуда о деревне стих?

Ответ мгновенно возникает:

От прапрабабушек моих.

Чьи гены, не уразумею,

Издалека пришли в мой род.

Устинья или Пелагея,

В моем характере живёт?

Болтать в семействе не любили,

Ценили дело, ремесло,

И вдруг в праправнучке Ирине

Их слово – словно проросло.

Вернулась к жизни та напевность,

Нашёлся невзначай мотив,