Радуга - Кэтрин Стоун

— Полагаю, что так, если только она обладает способностями старшей сестры.

— Моими?

— Беспрерывная череда всевозможных наград, ваша карьера говорят сами за себя. При всем огромном таланте сестер Тейлор, здесь необходима еще и некоторая доля дисциплины и целеустремленности.

Джеймсу его замечание показалось вполне очевидным, но, казалось, оно смутило Алексу. Почему? Неужели она сомневается в собственном таланте?

— Разве я не прав?

— Думаю, правы. Просто мне никогда не приходило в голову, что мы с Кэт можем быть в чем-то похожи. — Алекса на мгновение задумалась, но тут же пожала плечами:

— Ну хорошо. Сейчас я найду контракт, и мы пойдем на кухню. Я приготовлю вам кофе. Или предпочитаете что-нибудь выпить?

— С удовольствием выпил бы кофе.

«Мне нужно прочесть контракт, — думал Джеймс. — Сегодня ночью мы будем сидеть на кухне, пить кофе и говорить о твоем контракте. А в следующий раз мы будем сидеть в благоухающей розами гостиной, пить шампанское, и — как знать, — быть может, ты расскажешь мне, отчего это, когда ты говоришь о своей талантливой младшей сестренке, в твоих дивных изумрудных глазах появляются печаль и неуверенность?»

Алекса наблюдала, как Джеймс читает контракт: взгляд сосредоточен, красивые аристократические черты спокойны и непроницаемы, выражение совершенно нейтральное — виртуозный посредник за работой. Изучавшая его без всякого смущения Алекса начала понимать некоторые причины необыкновенного успеха Стерлинга: сочетание интеллекта с доктриной нравственного совершенствования всех преуспевающих людей и, конечно, его дух захватывающая чувственность.

Алекса представила Джеймса за столом переговоров, обезоруживающим своих противников аристократическим изяществом, непостижимым спокойствием и проницательным взглядом, ничем не выдающим его мыслей, пока не принято окончательное решение. Женщины, если только Джеймсу Стерлингу приходилось вести переговоры с женщинами, должны быть от него без ума, невольно попадая под власть его неотразимой сексуальности; и мужчины тоже должны быть без ума, быть может, от зависти, но и несомненного восхищения.

— Хорошо, — сказал Джеймс, просмотрев содержание контракта. — Давайте пойдем пункт за пунктом, и вы расскажете мне, что у вас на уме.

— Да тут в самом деле нет ничего особенного, кроме гонорара: насколько я понимаю, они не хотят аннулировать предыдущие соглашения.

— А что насчет разницы в авторских гонорарах, которые вы получаете за повторный показ, приобретение прав и продажу за пределы США?

— Мне кажется, суммы указаны совершенно стандартные.

Джеймс кивнул, но, похоже, концепция «стандарта» совершенно не устраивала маститого посредника, и он отметил карандашом соответствующие параграфы.

— Хорошо. Какой же гонорар подразумеваете вы?

— Один миллион. — Алекса про себя повторила сумму — совершенно фантастическую, громадную сумму, ровно вдвое больше, чем она получала в прошлом сезоне, — и про себя же повторила аргументы, подтверждающие справедливость подобного требования. — Гонорар большой, но заслуженный.

Если у Джеймса и были возражения или вообще какая-либо реакция, он ничем ее не выдал: только поставил единицу над пятьюстами тысячами. Только единицу без шести нулей, вообще без каких-либо «украшений».

«Просто единица, — подумала Алекса. — Не исключено, что это была самая маленькая сумма из тех, какие когда-либо выводил на бумаге Стерлинг. Всего лишь миллион! Сумма, возможно, гораздо меньше, чем обычные комиссионные, получаемые им за одну из бесчисленных сделок».

— А вы можете сказать, насколько данный гонорар сопоставим с гонорарами других звезд первой величины? — поинтересовался Стерлинг.

— Только предположительно, по слухам.

— Мне нужно это проверить. Вы можете дать мне несколько имен?

— Конечно. Смотрите, здесь можно указать и Джоан Ван Арк, и Сьюзен Дей, и Дану Дилэни, и… — Алекса перечислила Джеймсу несколько актрис и сериалы, в которых те снимаются.

— А в этих шоу нет звезд-мужчин? — спросил Стерлинг, записав имена основных героинь и злодеек «Далласа», «Закона Лос-Анджелеса», «Династии» и «Китайского пляжа». — Мисс Тейлор, верите ли вы в равные права?

— Верю, а вы?

— Разумеется. А как насчет Голливуда, там соблюдается равенство прав?

— Сомневаюсь.

— Разберемся. Дайте мне несколько мужских имен.

— Хорошо. В «Далласе» играет Ларри Хэгмен, и…

Джеймс записал еще несколько имен, а также номер телефона исполнительного продюсера в Голливуде, с которым ему предстояло провести переговоры, и номера, по которым он может разыскать Алексу — дома или в театре, где она исполняла главную роль в «Ромео и Джульетте».

— Я позвоню вам через день или два, как только соберу всю информацию, необходимую для определения действительно разумного и приемлемого гонорара.

— Вы полагаете, что сможете разузнать о гонорарах других актеров?

У Джеймса не было опыта переговоров по индивидуальным контрактам в Голливуде, но он занимался сделками — многомиллионными операциями, в которых участвовал целый ряд ведущих промышленных магнатов. Джеймс ни капли не сомневался, что легко узнает то, что ему нужно, поэтому он уверенно ответил:

— Да, информация эта будет, разумеется, интересной, но более важной для нас станет оценка доли вашего участия в «Пенсильвания-авеню» и оценка ценности «Пенсильвания-авеню» в телесети.

— И как вы это сделаете?

— Благодаря информативным беседам и добыче точных данных по рекламе, задействованной в шоу.

— Ведь это же уйма работы, да?

— Не думаю. Я позвоню вам, как только узнаю все необходимое, а потом свяжусь с исполнительным продюсером. Вы же тем временем прикиньте предел сделки.

— Предел сделки?

— Сумма, при которой мы «отваливаем». — Джеймс заметил неожиданное смущение Алексы и пояснил:

— Минимальный размер гонорара, ниже которого о контракте не может быть и речи. Алекса, что-то не так?

— Джеймс, не может быть никакого «предела сделки». И мы никуда не «отвалим», — тихо добавила она. — Я буду играть Стефани бесплатно. Мало того, я готова доплачивать за возможность исполнять эту роль.

— Вам известно основное правило успешного ведения переговоров? — невольно рассмеявшись, спросил Стерлинг. — Вы должны убедить оппонента в том, что вам наплевать.

— Но мне вовсе не наплевать! — возмутилась Алекса.

Прежде она представляла себе Джеймса в роли Джеймса Бонда. Теперь же его улыбка, его убийственная улыбка и разговоры о том, что она должна притворяться, будто ей наплевать, заставили Алексу подобрать Джеймсу другую не менее знаменитую роль — Ретта Батлера, покидающего Скарлетт. «По правде говоря, дорогая…»