Русский Нострадамус. Легендарные пророчества и предсказания - Елена Шишкина

Но несчастливая судьба и в ватаге Разина не оставила Тита в покое. Из песен и легенд о «славном атамане» мы знаем, что атаман взял в плен и полюбил персидскую княжну. Эта женщина сыграла роковую роль в жизни Степана. Вот что сказал ему тогда Тит: «Не в добрый час приветил ты эту одалиску (женщину, которая искусна в любви), ведь ты не магометянин и можешь быть женат только на одной». Разин действительно уже был женат на казачке Авдотье, но отказался от своего брака, сказав ей, что среди казаков бабе места нет. История запечатлела встречу Степана и Дуни. Оскорбленная изменой мужа казачка приплыла в «утлом челне» в ставку Разина. Она хотела предупредить мужа о подходе царских войск к родной Степановой станице Черкасской, но на самом деле, видимо, не терпелось ей высказать супругу упрек в измене. «Но гордое сердце не стерпело обиды, и Авдотья попросила показать ей разлучницу. Увидевши, так сказала: Ой, и дурень ты, муж мой! На тощую усатую девку меня променял! Осерчал атаман и отрекся от жены. Сказал, чтобы ехала к себе, а его и самое имя позабыла».

Тит вступился за законную Степанову супругу, настаивая, «чтобы таинство брака было соблюдено». Понятно, что Разину это не понравилось. «Вот тебе Бог, а вот порог», — сказал он своему советнику и «велел идти откуда прибыл». Однако есть еще такая запись: «Говорил он (Тит) Степану, что от той персиянки одни беды будут и самому и товарищи». Может быть, казаки потребовали удаления княжны именно потому, что знали об этом предсказании Тита? Так или иначе, но Степан избавился от персиянки. Утопил или отправил назад — нам неизвестно, но если учесть, каковы были тогдашние нравы, мог поступить и тем и другим образом. Конечно, грозный атаман сожалел, что удалил от себя мудрого, знающего человека и лишил себя «правильного слова», но «не позвал назад и не повинился».

Судя по рукописи, беды Разина начались именно тогда, когда Тит ушел из его ставки. С той поры Степан немало совершил «славных подвигов» в Государстве Российском. «Струги (корабли) его ходили вдоль берегов Волги и Дона, разоряя басурман и обогащая казну». Но Тит предупреждал смелого атамана, чтобы «бросил он неправое дело, иначе по кускам его будет собирать воронье». И действительно, позабыв о победе над персидским шахом, обогатившей казну и «принесшей славу войску русскому», и о «прочих доблестях Степановых», царь Алексей Михайлович решил «усмирить донцов твердой рукой» и приказал прекратить подвоз хлеба в «казачьи земли». Почему он это сделал, понятно. В хрониках записано следующее: «Воровского казачьего войска было тьма, и государь боялся их прихода в Москву». А у Разина в то время «была на Дону большая слава. И задумал он покорить столицу». В рукописи есть интересное замечание, которое вполне объясняет амбициозные намерения донского атамана: «Тит ему говорил, чтобы он (Степан) не верил лукавому Никону. Ибо тебе от него не счесть бед и позору». Исторический факт: Степан Разин двинул свое войско на Москву, утверждая, что ведет казаков Патриарх Московский Никон. Степан не только встречался с гордым попом, но и был его ярым сторонником, так что Никон мог при встрече с Разиным пообещать ему помощь и содействие в борьбе с царем. Поначалу казачий поход был успешным. Чернь и даже стрельцы сочувствовали удалому атаману, и «многие к нему примкнули». Почему он пользовался таким доверием? Дело в том, что он утверждал, что идет освобождать царя от его продажных фаворитов. «Он возмущал чернь, говоря им, что царя обманывают и держат в плену, а де он придет в Москву и спасет государя». Идея была настолько понятна народу, что мятежники «противу боярей» постоянно пополняли его войско.

Разину удалось взять города Царицын, Астрахань, Саратов, Самару. Но либо не смог атаман справиться с «разгулявшимися» казаками, либо сам поддерживал их произвол, потому что известно из исторических записей: «его люди чинили бесчинства и непотребства многие». Казаки страшно мучили и убивали взятых в плен дворян, воевод и купцов, грабили их дома и разоряли лавки. И везде «наводили казацкий устой, говоря, что не надо в казну платить податей». И может быть, казаки одержали бы победу, но «не щадили варнаки (преступники) и церковь божию». Русские люди всегда были богобоязненными. Конечно, глумление над христианскими святынями они не одобряли, а истязания духовенства и вовсе им «были противны», и, когда Стенька подошел к Симбирску и встретился с иноземным, состоявшим из швейцарских и шотландских наемников войском Юрия Барятинского, боевой дух его людей был сломлен, и он потерпел поражение. Его же братья по оружию «схватили атамана, связали и предали царю на суд и расправу». И сбылось предсказанное Титом: Степан Разин был казнен четвертованием, а само имя его было предано поруганию. «С этой поры всех Разиных величать Дураковыми», — приказал царь. В рукописи есть упоминание о том, что Нилов был свидетелем казни Степана Разина: «и смотрел он, как тело атамана рвали крюками, и ремни вырезали со спины, и жгли паклю на голове. И как потом разрубили на четыре части, а сердце вынули и скормили псам». Конечно же, Тита не могло обрадовать, что и это его предсказание оказалось верным. Вот что пишет его биограф: «Плакал он и убивался, что сказать — сказал, а уберечь не смог».

Встреча с Феодосием-греком, переписчиком церковных книг

Ко времени казни донского атамана Тит уже почти десять лет жил в Москве. «Нашел он себе место в посаде и стал там пользовать хворых». Как ему удалось поселиться среди свободных ремесленников, которые «замкнули посады от пришлых», становится понятно из записей: «Прослышали они (посадские), что есть на Москве знатный лекарь, что все хвори как рукой снимает, и послали людей его сыскать и звать в посад. Тит согласился и стал у них жить». В те времена жить в посаде было выгодно: хотя налоги были и велики, эти сообщества свободных людей имели своих представителей в Думе — выборных людей, без одобрения которых не принимались никакие законы. Так что можно сказать, что Титу повезло и наконец он смог жить, спокойно занимаясь любимым делом.

В этот-то посад и пришел однажды грек Феодосий. «Много он (Феодосий) говорил посадским, что старые церковные книги неправедны, ибо писаны с ошибками и их повелели переписать. И показывал новые писания, говоря, что они правильные». Чтобы понять, что имел в виду Феодосий, нужно снова обратиться к истории нашей страны.

В старину не было типографий, книги переписывались вручную учеными монахами, которые жили при монастырях и епископиях. Это было особое мастерство, считавшееся, как и иконопись, священным и богоугодным делом. Перед тем как приступить к переписке, монахи должны были несколько недель придерживаться строгого поста, после чего еще и «испросить благословление» у высших духовных чинов и только после этого начинать работу. Создание таких книг было делом непростым и длительным — иногда одну рукопись переписывали несколько лет. Малейшая описка или ошибка считались чуть ли не преступлением. За подобную небрежность монахи жестоко наказывались: их «запирали в подвалы и требовали, чтобы они истязали свои тела». Тем не менее ошибки и описки все-гаки встречались.