Алая мантия - Виктория Холт

Доминго с отцом скакали во главе группы всадников на юг, в сторону Хереса.

Лицо дона Грегорио побелело от ярости.

– Клянусь всеми святыми! – воскликнул он. – Неужели никто из нас не может спать спокойно в постелях? Не может оставить дом и семью на несколько часов из страха перед английскими пиратами? Какая наглость! Если мы поймаем их, а мы их поймаем…

– Они опередили нас на несколько часов, отец.

– Они не знают местность и, как говорят, не привыкли к жаре. Мы должны догнать их! Иначе что будет с… женщинами?

Доминго содрогнулся. Он часто рисовал в уме картины, которые предпочел бы не видеть, события, при мысли о которых его бросало в пот от страха.

«Я ненавижу насилие! – твердил он себе. – Меня тошнит от вида крови! Я мечтаю о покое монашеской кельи!»

Теперь это казалось ему благословением, пределом всех желаний: холод каменных стен, утешение под сенью креста, часы размышлений, колокола, зовущие к вечерне, мелодичные голоса, отзывающиеся эхом в часовне, придавая атмосфере особую святость и словно вдыхая жизнь в деревянные изображения Христа и святых.

Если бы Доминго сделал правильный выбор, он находился бы теперь там, а не гнался за английскими пиратами.

Доминго пытался представить себе командира разбойников. Он должен быть грубым, как все англичане, ловко орудующим шпагой, безжалостным, как все пираты, и сеющим вокруг горе и страдания. Как может он, Доминго, мягкий человек с душой священника, вступить в бой с этим чудовищем?

Доминго закрыл глаза, инстинктивно призывая святых – они были для него реальнее людей, с которыми он сталкивался в повседневной жизни. Он содрогнулся от ужаса, осознав смысл своей молитвы: «Пресвятая Дева, избавь меня от встречи с пиратами!..»

Какой смысл заключался в этих словах? «Пускай пираты спасутся, пускай Исабелья и другие похищенные ими женщины страдают в их руках, но только позволь мне избежать столкновения с ними!»

Будь Доминго священником целиком и полностью, он бы чувствовал себя куда счастливее. Но он страдал, будучи наполовину священником, а наполовину мужчиной. Даже во время молитвы мужчина называл священника трусом.

«Ты ненавидишь насилие? Почему? Потому что боишься боли! Ты боишься английского пирата – он представляет собой жизнь, а ты испытываешь перед ней страх. Жизнь часто жестока, и ты, сознавая свою слабость, боишься смотреть ей в лицо. Стены монастырской кельи удобны, потому что они защищают тебя от жизни. Ты можешь успокаивать свою совесть благочестием – эта красивая мантия скроет твой отвратительный страх».

Доминго пытался не думать об Исабелье и о том, что может происходить с ней теперь.

– Отец, – сказал он, – мы никогда не нагоним этих пиратов.

– Мы должны это сделать. Неужели по пути от берега сюда все спали и позволили пиратам проникнуть так далеко? Кто вообще дал им лошадей? Едва ли разбойников было очень много. Те, кто видел их, должны были поднять тревогу.

– Пираты – отчаянные люди, отец. Возможно, они внушили всем, кто их видел, такой страх…

– По-твоему, испанцы – трусы?

Доминго почувствовал, что кровь бросилась ему в лицо.

– Трусы есть в каждой стране, отец, – ответил он.

– Тогда клянусь всеми святыми, я обрушу на этих людей месть, которую приготовил для пиратов. Любого, кто струсит в такое время, следует сбросить с Толедской скалы!

Далее они скакали молча, покуда не увидели впереди город Херес-де-ла-Фронтера, лежащий между двумя грядами холмов. Вокруг расстилалась красноватая земля, на которой цвели оливковые деревья. Земля эта напомнила Доминго о крови, подобно тому, как беловатая почва виноградников заставила его подумать о подвергшейся насилию Исабелье.

Когда они ехали через город, сеньор Каррамадино призывал людей следовать за ними в погоню за пиратами, напавшими на дом его друга, заявляя, что все испанцы должны взяться за оружие против английских собак.

– Да, сеньор! – воскликнула женщина, бегущая рядом с его лошадью. – Наши мужчины уже отправились в погоню, когда приехал посыльный от сеньора де Ариса. Они вернут сеньориту ее отцу!

– Отлично, – кивнул дон Грегорио, мрачно улыбаясь. – Поехали, Доминго, еще несколько миль, и мы у цели.

Вскоре они почувствовали запах обугленного дерева. Воздух наполнял дым от все еще тлеющего здания.

Дон Грегорио пришпорил лошадь, и они проскакали галопом последние мили.

Спешившись во дворе, дон Грегорио крикнул:

– Есть здесь кто-нибудь? Мы – Каррамадино, приехали помочь вам.

Донья Марина выбежала к ним. Доминго и его отец едва узнали ее – казалось, будто за последние несколько часов она постарела на десять лет. Несчастная женщина, напрочь забыв об этикете, бросилась в объятия дона Грегорио.

– Марина, дорогая, – утешал он женщину.

Но она лишь трясла головой. При виде Грегорио и Доминго из глаз ее хлынули долго сдерживаемые слезы.

– Это… это больше, чем я могу вынести, – рыдала донья Марина.

– А где Алонсо?

– Он, не теряя времени, поехал на побережье, захватив с собой всех мужчин. Следом поскакали люди из Хереса.

– Мы тоже поедем, Марина. Мы не успокоимся, пока не вернем вам Исабелью.

– Я не смею думать…

– Мы вернем ее и вырвем сердце из груди английского пирата. Он умрет медленной смертью. Но вы, мой бедный друг, как вы сможете здесь оставаться?

– У нас больше нет дома, Грегорио, – ответила донья Марина, – но это не имеет значения, лишь бы наша дочь вернулась к нам.

Дон Грегорио подозвал одного из своих людей.

– Ты останешься здесь, – приказал он, – и отвезешь в Каррамадино сеньору де Арис и всех женщин и раненых, которые смогут поехать с тобой. Тут им нечего делать. – Он обернулся к донье Марине: – Тереса ждет вас, дорогая. Она о вас позаботится. А нам нужны свежие лошади, чтобы мчаться к побережью во весь опор. За все вина Хереса я не прощу гибели этой английской собаки.

Донья Марина посмотрела на Доминго, и горе, которое он увидел в ее глазах, заставило его вздрогнуть.

– Я рада, что ты здесь, Доминго, – сказала она. – Ты привезешь к нам мою девочку.

– Я сделаю это, сеньора. – Доминго поклонился, на момент ощутив горячее желание встретиться лицом к лицу с английским разбойником. Но почти сразу же он мысленно усмехнулся над своей вспышкой отваги. «Если вы встретитесь, – шепнул ему внутренний голос, – тебе конец. Этот авантюрист прикончит тебя, прежде чем ты успеешь обнажить шпагу». В голову тут же пришла спасительная мысль: «Я смогу привезти назад Исабелью, только если на то будет Божья воля».

Когда они добрались до берега, Доминго понял, что ему не придется доказывать свою смелость. Их встретил убитый горем дон Алонсо, выглядевший, как и его жена, преждевременно состарившимся.

При виде их он разрыдался, а когда дон Грегорио сообщил ему, что Тереса позаботится о донье Марине, смог только вымолвить:

– Моя дочь… моя маленькая Исабелья… что будет с ней?

Жители деревушки, находящейся недалеко от места высадки пиратов, рассказали им, что произошло.

За час до полудня деревня внезапно наполнилась незнакомыми загорелыми мужчинами с грубыми голосами, не уважавшими ни Бога, ни людей. Они разграбили церковь, осквернили алтарь, словно дикари, не понимающие, что находятся в святом месте, и стали спрашивать, где находится ближайший богатый дом. Жители деревни не хотели отвечать, но трудно хранить молчание, когда шпага приставлена к горлу, поэтому они рассказали пиратам о свадьбе и показали им дорогу к дому сеньора де Ариса. Пираты забрали всех лошадей, оставили несколько человек для поисков ценных вещей и ускакали прочь. Некоторые из жителей видели, как они вернулись и как отплыл корабль.

– Слишком поздно, – промолвил Доминго. – Они увезли Исабелью.

Дон Алонсо закрыл лицо руками.

– Я больше никогда не увижу мою дочь! – простонал он.

– Мы не позволим этим собакам сделать с нами такое! – воскликнул дон Грегорио. – Мы отомстим за это нападение и вернем Исабелью!

Алонсо покачал головой, но дон Грегорио указал на Доминго.

– Ты забываешь, Алонсо, – сказал он, – что Доминго ее жених. Неужели ты думаешь, что он допустит… что он смирится с потерей Исабельи?

Доминго начал дрожать.

– Я понимаю твои чувства, сын, – продолжал дон Грегорио. – Ты дрожишь от гнева. Тебе не терпится сесть на корабль, высадиться на эти варварские острова и вернуть твою невесту. Не беспокойся, так оно и будет.

Неужели его отец действительно имеет в виду это? Или он говорит так, чтобы утешить дона Алонсо? Каким образом он сможет отправиться в Англию и вернуть Исабелью?

Тем не менее, Доминго кивнул:

– Да, отец. Я должен найти Исабелью. – Но его мужская половина, не будучи слепой, тут же усмехнулась: «С какой горячностью ты говоришь это, мой трусливый Доминго! Не потому ли, что понимаешь всю невыполнимость этой задачи?»