Фавориты и фаворитки царского двора - Александр Николаевич Боханов

и государственные дела, поэтому и не пытался никогда оправдываться или уж тем более кого-то обвинять для собственного благорасположения. Однажды, на вопрос французского посланника графа Сегюра не страшится ли он своих врагов, ответил: «Я их слишком презираю, чтобы бояться».

Кроме влияния, еще не могли простить богатство. Потемкина считали крупнейшим магнатом, хотя никто толком не ведал о размерах его состояния. Знали только, что щедрые дары Екатерины II (деньгами, землями, крепостными, драгоценностями, должностями и орденами) следовали постоянно. Расположение монарха среди знати всегда плодило зависть, недоброжелательство, сплетни. Царедворцы терялись в догадках. Григорий Александрович уже давно и не состоял в фаворитах, государыне любезны другие, а «одноглазый пират» все еще в фаворе.

Рассказывали, что этот выскочка, получив от царицы невиданные полномочия, стал практически неограниченным правителем огромных территорий, фактически всего Юга России, от реки Прут на Западе до калмыцких степей на Востоке. Воздвигал там по своему усмотрению города, строил верфи, корабли, завел целый двор, принимал иностранцев и вообще вел себя как какой-нибудь восточный владыка. И все ему сходило с рук. Уж сколько раз императрице сообщали «о непотребных делах князя», надеясь, что вот уж теперь-то наверняка звезда ненавистного временщика закатится. Ан нет! Всегда выходил сухим из воды. Верно, имеет какой-то магический ключ к сердцу царицы. Некоторые даже утверждали, что он «приворожил ее».

Но злоречивые придворные не принимали в расчет то, что особо ценила Екатерина II. Григорий верный, надежный человек, на которого всегда можно положиться. А это дорогого стоит. Уж нагляделась она на нравы русские. Сколько кругом людей, море лести и уверений, а рассчитывать мало на кого можно. Все слова, все ложь. С Потемкиным – по-другому, он и сам другой. Нет, конечно, это русский, настоящий русский. Бесшабашная удаль, необузданный нрав – это при нем. Политеса в нем мало, и этого уже не исправишь.

Порой и сама дивилась: как так получилось, что первый сановник империи больше походил на разбойника, чем на государственного мужа. Мог предстать перед важными иностранцами весь в золоте, в камзоле, усыпанном алмазами, но нечесаным, в стоптанных туфлях на босую ногу. А то и вообще в халате, даже без нижнего белья, принять родовитого принца. Да и прилюдно гаркнуть мог так, что чуть стекла из окон не вылетали. И вкусы у него какие-то варварские: любит редьку, морковь, капусту, моченую клюкву, соленые огурцы, черный хлеб и квас. Всякие заморские яства переносит с трудом. Даже ананасы, редкое лакомство при дворе, и те презирает. Особая его радость – жидкие кислые щи. Эту жижу, как ей сообщали, он выпивает за день по несколько литров.

Но ведь умеет быть и другим. Перед ней предстает всегда в самом привлекательном виде, ничем своих привычек не проявляет. Когда надо, то и беседу умеет интересную вести и обворожительным может стать, а уж острослов – какой поискать. И по-французски умело говорит, и стихи, хоть по-гречески, хоть по-латински, прочитает. Особо грека Плутарха и римлянина Овидия чтит. Книги собирает, большие деньги платит за редкие издания из Европы. И другими талантами не обделен: и сцену сыграет, и песню пропоет, и на лютне побренчит. На всю жизнь запомнила, как он один раз ей ангела представлял, так с ней колики сделались, чуть не скончалась от смеха. Потом несколько дней отходила.

Разбойник! Ему идет даже его одноглазие! Некоторые говорили, что он окривел в пьяной драке, другие, симпатизанты, уверяли – в бою, но Екатерина же знала истинную причину. Он сам ей рассказал, что в 1763 году взялся его лечить один лекарь, все какие-то компрессы на лицо ставил и так усердствовал, что «половины зрения лишил». После того Григорий чуть не в затвор ушел, на людях несколько месяцев не показывался и даже говорил, что в монастырь собирался удалиться. Но ничего, обошлось. Выдюжил. Да и как он там, в монастыре-то, обретался бы? Ведь без дамского общества долго жить не может. Угодник! У него здесь столько «викторий» – не меньше, чем в прочих делах.

Многое Екатерина II прощала Потемкину. В нем было то, что правительницу подкупало: преданность и ей лично, и интересам империи. Честен и деловит. Когда дела обсуждают, говорит умно, часто один заменяет целую коллегию. В том уж не раз убеждалась. Какое дело ни поручи, костьми ляжет, но выполнит, а если что и не получится, то честно скажет, не будет валить вину на других. Один раз он уверял ее, что если государыня пожелает, то и «луну с неба достанет». Такой сможет. Смеясь, ответила, что не станет этого поручать, иначе «мы все без лунного света останемся». И уж совсем серьезно не раз повторяла Потемкину: «Я без тебя как без рук».

В том, что этот удивительный человек появился у самого подножия трона и сыграл в истории России заметную и важную роль, не было никакой уникальности. Век XVIII был богат такими историями. В круговерти военных баталий, победных маршей, дворцовых интриг и переворотов вдруг всплывало чье-то имя, совсем неожиданно появлялся некто, кто потом становился славой (или бесславием) России.

Потемкин запечатлелся в летописи Отечества не как блестящий придворный-интриган, не как баснословный богач-самодур, как его нередко изображали, а как государственный деятель большого масштаба. С именем этого человека связаны славные военные победы России, присоединение обширных южных территорий, их освоение, укрепление рубежей государства, создание Черноморского флота. И на всех поприщах Григорий Александрович не жалел себя, делал все с максимальным размахом, видел перспективу и никогда не приписывал себе чужих заслуг.

Он ценил способных и талантливых, поддерживал и продвигал их. Знатность рода, чины и «придворные заслуги» не имели для него значения. Светлейший князь отдавал предпочтение смелым и талантливым, и люди ценили это. Как писал ему А. В. Суворов: «Великая душа Вашей Светлости освещает мне путь к вящей императорской службе».

Происходил Григорий Александрович из дворян. Родился он 13 сентября 1739 года в селе Чижово Смоленской губернии в семье отставного полковника Александра Васильевича Потемкина и его второй жены, Дарьи Васильевны (урожденной Скуратовой). Отец был деспотом, детей не жаловал, а над молодой супругой, которая была на тридцать лет его моложе, просто измывался. Но скоро семейный тиран сошел в могилу. Григорию еще не было и пяти лет, когда его взял на воспитание двоюродный брат отца Г. Л. Кисловский, занимавший видный пост в Москве, – президент Камер-коллегии. В первопрестольном граде мальчик провел свое детство.

Учился в частном пансионе, а затем в Московском университете. Первые годы отличался прилежанием и усердием, на промежуточном экзамене в 1757 году был даже удостоен золотой медали