Эшелоны власти. Любовь по-черкесски - Ирина Резцова

– Но на фоне всего бюджета страны, – Заур уже порвал на клочья салфетку. – На фоне общего бюджета… деньги для Адыгеи ничтожно малы… На образование выделяется больше денег!

– Я тебя понимаю, – Рустам поймал себя на мысли, что пример Тагира для Заура оказался заразительным. – Заур, спокойнее, я же не сказал, что шансов нет вообще.

Заур молчал, уведя глаза в сторону.

– Заур, ну, послушай… Наши шансы… на победу, хотел сказать…. Так вот, наши шансы на положительный исход могут увеличиться.

Заур вновь посмотрел на адвоката.

– И от чего они вдруг увеличатся, Рустам?

– Это зависит от нас с тобой, – спокойно ответил адвокат. – От того, как ты пересчитаешь, и как я юридически сформулирую документ.

– Хм, от Тагира опять ничего не зависит, – горько усмехнулся Заур.

– Не совсем, ему надо будет внести в повестку дня этот вопрос и свое выступление.

– Ладно, завтра позвоню ему…, – Заур сделал глубокий вздох. – Какие же тяжелые сутки выдались… Пошли спать, с утра я начну работать над расчетами.

Рустам ничего не ответил. Хотя было еще что-то, о чем он не решался сказать Зауру. Еще что-то, что перевернуло бы все отношение талантливого чиновника из регионального министерства финансов к бюджету.

Молодой адвокат не хотел, чтобы Заур опустил руки в самом начале борьбы за благополучие людей в маленькой Адыгее.

Слишком уж обидной могла быть правда.

19

Утро второго дня нового года Белле Темиргоевой показалось необычным с первой минуты после пробуждения.

Вовсе не потому, что она, как примерная жена, не стала перемещать пьяного мужа в супружескую постель из гостиной. Впервые за все время ее недолгого замужества, Белла почувствовала себя хорошо. Проснувшись от лучей зимнего солнца, Белле не пришла в голову мысль, что она одинока. Хотя за ночь Тагир так и не проснулся и не переместился в спальню самостоятельно. Белла осознавала, что сегодня она начинает новую жизнь при старых обстоятельствах.

Да, она была черкесской женой, но отнюдь не бесправной. Белла поняла, что слушать мужа значит, уважать его. Уважать Тагира она может только в том случае, если начнет уважать ее он. Ведь не зря же черкесские мужчины, предлагая замуж, говорят: «пойдем со мной», а не «за мной». А что это значит? Это значит, что не она одна должна думать, как спасти их брак, а они вдвоем с мужем. Но сначала… Сначала Тагиру следует напомнить об уважении к жене…

Натянув на себя одеяло, Белла вспомнила диалог с Ниной Александровной в новогоднюю ночь. Тогда супруга депутата от Костромской области говорила об уважении. Родить ребенка – это сегодня, к сожалению, уже не подвиг. И с этим Белла решила все же повременить. Лежа в постели и наблюдая за рассветом, Белла перебирала варианты своего поведения с мужем. Она нуждалась в новой независимой, но подчеркнуто уважительной тактике. Где ее взять? Тем более, неопытной черкесской жене вдали от Родины?

«Так-так, независимая, но подчеркнуто уважительная тактика… Кажется, что-то в этом есть, – Белла приподняла свою голову от нахлынувшего воодушевления. – Тагиру ведь хочется меня уважать за что-то? Если не хочется, так захочется…»

К своему удивлению, Белла не злилась на Мерем. Разумом она понимала, что подруга фактически сама пострадала от поведения Тагира, который «убивается» по утраченной любви.

«И с чего я вдруг решила, что со мной будет по-другому? – с грустью подумала женщина. – Наверное, многие девушки совершенно зря думают, что исправят мужчину. Заставят полюбить, а потом получается так, как получается… То есть не получается совсем… Мир получает не еще одну семью, а соседей под одной крышей…»

Белле стало смешно от этой мысли, но в следующую секунду ей в голову пришла потрясающая идея. От волнения Белла вскочила с постели и подошла к своему туалетному столику. Посмотрев на часы, она немного разочаровалась. Слишком было рано, кому-либо звонить в такой час.

«Ну, ничего, я позавтракаю. Приготовлю завтрак для Тагира, и как раз… можно будет позвонить…»

Войдя на кухню, ей захотелось приготовить настоящий адыгский завтрак, который наверняка понравится Тагиру. А если не понравится, – ну, и ладно. Что-то напевая из репертуара известной адыгской певицы, Белла не заметила, как в дверях за нею наблюдал Тагир.

– Поёшь? Не знал, что у тебя хороший голос, – начал разговор молодой черкес.

– Доброе утро, Тагир.

– Доброе, голова болит.

– Садись, выпьешь крепкий чай, все пройдет. Завтрак будет готов через десять минут.

– Спасибо, солнышко мое.

Белла ничего не ответила, молча поставив перед ним чашку с блюдцем, в которую добавила немного мяты и лимона. Тагир заметил ее настрой.

– Что у тебя с настроением, Белла? Пока меня не было, ты тут пела лучше самой Анжелики Начесовой. Стоило мне появиться, как «в рот воды набрала».

– Мне тебе нечего сказать, – сухо ответила Белла.

– Я тебя обидел вчера? Да, я перебрал немного. Прости… Но ведь этого еще не повод обижаться, ведь так?

– Может быть, – пожала плечами Белла, доставая одну глубокую тарелку для щипса.

– Тогда, что тебя обидело?

– Ничего, Тагир. Все прекрасно.

– Белла, ну, хватит играть в «кошки-мышки». Говори, что не так?

– Ты разве не помнишь? Ну, хорошо, я тебе в двух слова расскажу. Сначала ты нагрубил мне, потом потребовал от меня ребенка, потом накричал на меня, потом во сне позвал Мерем. Это вкратце, Тагир.

Тагир покраснел. Что еще он вчера наболтал Белле? Сейчас она знает, наверное, все. И про беременность Мерем, и про… Кто его просил… Кто его «тянул за язык»?

– Белла, Беллочка, – Тагир вскочил и попытался обнять жену. – Я болтал вчера чепуху. Прости меня, пожалуйста!

Белла отодвинулась от него.

– Мне надо позвонить, – с этими словами она вышла из кухни и направилась в спальню к своему мобильному телефону, предварительно закрыв за собой дверь.

Спустя сорок минут Белла вышла уже собранной, уложенной прической и макияжем. Впервые после свадьбы Тагир увидел свою жену в деловом костюме.

– Ну, и куда ты собралась второго января? – от изумления Тагир выключил телевизор.

– У меня на сегодня запланированы дела, – прозрачно ответила Белла, обуваясь в небольшом коридоре. – Если тебе будет трудно помыть после себя посуду, пожалуйста, сложи ее в раковине. Вечером вернусь и помою.

– Белла, – тихо позвал ее Тагир.

– Я тебя слушаю.

– А ведь про ребенка я говорил вчера вполне серьезно…

– Тагир, я подумаю об этом. Ну, все, мне пора.

– Ты меня даже не поцелуешь? – обиделся Тагир.

Белла ничего не ответила, лишь повернулась к двери и медленно исчезла за нею, оставив мужа в недоумении с пультом от телевизора.

20

Рустам Псеунов и Заур Тлехас решили, что второй день января они потратят на формирование своей версии годового бюджета для Адыгеи.

Конечно, шансов не было никаких, но, если уж они приехали в Москву из новогоднего рая из салата «Оливье» и селедки «под шубой», то нужно было оправдывать как-то свою поездку. Естественно, бюджет мог сформировать только Заур, а значит, день для Рустама фактически освобождался. Что ему оставалось делать?

Конечно, отправиться смотреть новогоднюю Москву.

Приехав на метро на Пушкинскую площадь, Рустам понял, что сама по себе Москва его мало привлекает. Да, красиво. Да, торжественно, но все это молодого адвоката не вдохновляло.

Сейчас он мог бы с тем же удовольствием прогуляться по центру Майкопа, но в компании Фатимы. Ее-то не хватало до боли в сердце.

Рустаму так и хотелось поцеловать Фатиму прямо здесь, на многолюдной Пушкинской площади, посреди празднующей толпы. Конечно, в реальной жизни, он бы так не поступил, но в мечтах… В мечтах он вовсю признавался в любви самой необыкновенной женщине на свете, которой не было повода позвонить. Ведь дело-то с наследством доведено до конца. Они с Фатимой выиграли суд. Их больше ничего не связывало.

«Хотя… Почему ничего не связывает? – воспротивился самому себе Рустам. – А как же моя любовь? Что я должен ждать другого удобного случая по работе? Дождаться, пока она выйдет замуж за другого и надеяться на бракоразводный процесс? Рустам… Ай-яй-яй».

Он быстро снял свои перчатки и достал мобильный телефон. Наконец, пошли гудки. Один, второй, третий, четвертый… Фатима, казалось, не замечала телефон.

«Может, не слышит? – предположил молодой черкес. – Что ж, ладно, перезвоню позже».

Положив телефон обратно во внутренний карман своей куртки, Рустам сделал пару шагов вглубь самой площади, где с левой стороны кузнец что-то мастерил на глазах у любопытной публики. Рустам присмотрелся и обнаружил, что тот создает чугунную подставку для украшения двора дома. Изумившись мастерству незнакомого человека, черкес сделал еще два шага в сторону кинотеатра, однако до здания он так и не дошел.