Евгений Евтушенко. Все стихи - Евгений Евтушенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1996
Евгений Евтушенко.
Ростов-на-Дону: Феникс, 1996.
Молитва перед поэмой
Поэт в России — больше, чем поэт.В ней суждено поэтами рождатьсялишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства,кому уюта нет, покоя нет.
Поэт в ней — образ века своегои будущего призрачный прообраз.Поэт подводит, не впадая в робость,итог всему, что было до него.
Сумею ли? Культуры не хватает…Нахватанность пророчеств не сулит…Но дух России надо мной витаети дерзновенно пробовать велит.
И, на колени тихо становясь,готовый и для смерти, и победы,прошу смиренно помощи у вас,великие российские поэты…
Дай, Пушкин, мне свою певучесть,свою раскованную речь,свою пленительную участь —как бы шаля, глаголом жечь.
Дай, Лермонтов, свой желчный взгляд,своей презрительности яди келью замкнутой души,где дышит, скрытая в тиши,недоброты твоей сестра —лампада тайного добра.
Дай, Некрасов, уняв мою резвость,боль иссеченной музы твоей —у парадных подъездов и рельсови в просторах лесов и полей.Дай твоей неизящности силу.Дай мне подвиг мучительный твой,чтоб идти, волоча всю Россию,как бурлаки идут бечевой.
О, дай мне, Блок, туманность вещуюи два кренящихся крыла,чтобы, тая загадку вечную,сквозь тело музыка текла.
Дай, Пастернак, смещенье дней,смущенье веток,сращенье запахов, тенейс мученьем века,чтоб слово, садом бормоча,цвело и зрело,чтобы вовек твоя свечаво мне горела.
Есенин, дай на счастье нежность мнек березкам и лугам, к зверью и людями ко всему другому на земле,что мы с тобой так беззащитно любим.
Дай, Маяковский, мне глыбастость, буйство, бас,непримиримость грозную к подонкам,чтоб смог и я, сквозь время прорубясь,сказать о нем товарищам-потомкам…
1964
Русская советская поэзия.
Под ред. Л.П.Кременцова.
Ленинград: Просвещение, 1988.
Монолог бывшего попа, ставшего боцманом на Лене
Я был наивный инок. Цельюмнил одноверность на Русии обличал пороки церкви,но церковь — боже упаси!
От всех попов, что так убоголюдей морочили простых,старался выручить я бога,но — богохульником прослыл.
«Не так ты веришь!»— загалдели,мне отлучением грозя,как будто тайною владели —как можно верить, как нельзя.
Но я сквозь внешнюю железностьу них внутри узрел червей.Всегда в чужую душу лезутза неимением своей.
О, лишь от страха монолитныони, прогнившие давно.Меняются митрополиты,но вечно среднее звено.
И выбивали изощреннопопы, попята день за днемнаивность веры, как из чреваребенка, грязным сапогом.
И я учуял запах скверны,проникший в самый идеал.Всегда в предписанности верыбезверье тех, кто предписал.
И понял я: ложь исходилане от ошибок испокон,а от хоругвей, из кадила,из глубины самих икон.
Служите службою исправной,а я не с вамп — я убег.Был раньше бог моею правдой,но только правда — это бог!
Я ухожу в тебя, Россия,жизнь за судьбу благодаря,счастливый, вольный поп-расстригаиз лживого монастыря.
И я теперь на Лене боцман,и хорошо мне здесь до слез,и в отношенья мои с богомздесь никакой не лезет пес.
Я верю в звезды, женщин, травы,в штурвал и кореша плечо.Я верю в Родину и правду…На кой — во что-нибудь еще?!
Живые люди — мне иконы.Я с работягами в ладу,но я коленопреклоненноим не молюсь. Я их люблю.
И с верой истинной, без выгод,что есть, была и будет Русь,когда никто меня не видит,я потихонечку крещусь.
1967
Евгений Евтушенко.
Ростов-на-Дону: Феникс, 1996.
Монолог голубого песца
Я голубой на звероферме серой,но, цветом обреченный на убой,за непрогрызной проволочной сеткойне утешаюсь тем, что голубой.
И я бросаюсь в линьку. Я лютую,себя сдирая яростно с себя,но голубое, брызжа и ликуя,сквозь шкуру прет, предательски слепя.
И вою я, ознобно, тонко воютрубой косматой Страшного суда,прося у звезд или навеки волю,или хотя бы линьку навсегда.
Заезжий мистер на магнитофонезапечатлел мой вой. Какой простак!Он просто сам не выл, а мог бы тожезавыть, сюда попав,— еще не так.
И падаю я на пол, подыхаю,а все никак подохнуть не могу.Гляжу с тоской на мой родной Дахауи знаю — никогда не убегу.
Однажды, тухлой рыбой пообедав,увидел я, что дверь не на крючке,и прыгнул в бездну звездную побегас бездумностью, обычной в новичке.
В глаза летели лунные караты.Я понял, взяв луну в поводыри,что небо не разбито на квадраты,как мне казалось в клетке изнутри.
Я кувыркался. Я точил балясыс деревьями. Я был самим собой.И снег, переливаясь, не боялсятого, что он такой же голубой.
Но я устал. Меня шатали вьюги.Я вытащить не мог увязших лап,и не было ни друга, ни подруги.Дитя неволи — для свободы слаб.
Кто в клетке зачат — тот по клетке плачет,и с ужасом я понял, что люблюту клетку, где меня за сетку прячут,и звероферму — родину мою.
И я вернулся, жалкий и побитый,но только оказался в клетке вновь,как виноватость сделалась обидойи превратилась в ненависть любовь.
На звероферме, правда, перемены.Душили раньше попросту в мешках.Теперь нас убивают современно —электротоком. Чисто как-никак.
Гляжу на эскимоску-звероводку.По мне скользит ласкательно рука,и чешут пальцы мой загривок кротко,но в ангельских глазах ее — тоска.
Она меня спасет от всех болезнейи помереть мне с голоду не даст,но знаю, что меня в мой срок железный,как это ей положено,— предаст.
Она воткнет, пролив из глаз водицу,мне провод в рот, обманчиво шепча…Гуманны будьте к служащим! Введитена звероферме должность палача!
Хотел бы я наивным быть, как предок,но я рожден в неволе. Я не тот.Кто меня кормит — тем я буду предан.Кто меня гладит — тот меня убьет.
1967
Евгений Евтушенко.
Ростов-на-Дону: Феникс, 1996.
Монолог из драмы «Ван-Гог»
Ю. Васильеву
Мы те,кто в дальнее уверовал,—безденежные мастера.Мы с вами из ребра Гомерова,мы из Рембрандтова ребра.Не надо нам ни света чопорного,ни Магомета, ни Христа,а надо только хлеба черного,бумаги, глины и холста!Смещайтесь, краски, знаки нотные!По форме и земля стара —мы придадим ей форму новую,безденежные мастера!Пусть слышим то свистки, то лаянье,пусть дни превратности таят,мы с вами отомстим талантливотем, кто не верит в наш талант!Вперед, ломая и угадывая!Вставайте, братья,— в путь пора.Какие с вами мы богатые,безденежные мастера!
1957
Евг. Евтушенко. Взмах руки. Стихи.
Москва: Молодая гвардия, 1962.
