Мегрэ и господин Шарль - Жорж Сименон

Рядом с речником стояла его белобрысая жена со светловолосым младенцем на руках: судя по всему, она не понимала по-французски и с беспокойством переводила взгляд с одного собеседника на другого.

— Около трех я решил сам проверить мотор, потому что рассчитывал завтра утром отплыть в Бельгию, взяв груз вина в Берси. Я почувствовал: что-то мешает, и когда мотор заработал, тело неожиданно всплыло на поверхность. Оно, наверное, зацепилось за якорь или винт, поэтому все распорото. Вот уж повезло, правда, месье…

Товарища прокурора, которому не было и тридцати, звали Орон. Выглядел он очень элегантно, очень изысканно.

— Кто это? — спросил он, пожав Мегрэ руку.

— Мужчина, который исчез больше месяца назад, Сабен-Левек, нотариус с бульвара Сен-Жермен.

— Он украл кассу?

— Не похоже.

— У него были причины для самоубийства?

— Не думаю. Последней, кто его видел, была девушка из ночного кабаре.

— Значит, его убили?

— Вероятно.

— Здесь?

— Не представляю, каким образом могли его привезти живым на берега Сены. Идиотом он не был…

Привет, Гренье. У меня тут для вас грязная работенка.

— Видел.

Это был один из новых судебно-медицинских экспертов.

— Здесь я ничего не могу сделать. Констатировать смерть было бы с моей стороны смешно: она достаточно очевидна.

Подъехал фургон Института судебной медицины. Но сначала пришлось предоставить поле деятельности фотографам из отдела идентификации. Первый клерк нотариуса не заставил себя ждать и уже спускался по каменным ступеням, ведущим на грузовой причал.

Мегрэ указал ему на бесформенную массу, распространявшую зловоние.

— Посмотрите, он ли это.

Подойти ближе первый клерк не решался. Держался он неестественно прямо и не отнимал от носа и рта носовой платок.

— Это действительно он, — заявил Лёкюрёр.

— Как вы его узнали?

— По лицу. Это действительно он, хотя лицо и изуродовано. Думаете, он бросился в воду?

— С чего бы это?

Лёкюрёр отошел, встав как можно дальше от тела.

— Не знаю. В воду бросаются многие.

— У меня его бумажник и чековая книжка.

— Значит, я не ошибся, опознав его.

— Я вызову вас завтра утром на набережную Орфевр, чтобы подписать свидетельские показания.

— В котором часу?

— В девять. У вас такси?

— Вито успел вернуться. Я попросил его привезти меня сюда. Он ждет в «фиате» на набережной…

— Я тоже им воспользуюсь… Идешь, Лапуэнт?

Мегрэ подошел к судебно-медицинскому эксперту: тот, кажется, был единственным человеком, который чувствовал себя нормально рядом с трупом.

— Сможете ли вы уже сегодня вечером сказать мне, был ли он убит, прежде чем попал в воду?

— Постараюсь. Это будет нелегко, учитывая состояние, в котором находится тело.

Трое мужчин врезались в толпу любопытных. Жеф ван Рутен устремился за Мегрэ.

— Вы будете начальник, да?

— Да.

— Я смогу отчалить завтра утром? Я сказал все, что знал.

— Сначала вы отправитесь в комиссариат, чтобы там записали ваши показания, вы их подпишете.

— В какой комиссариат?

— Вон там господин в черном плаще с маленькими черными усиками. Это комиссар здешнего округа. Он вам скажет, что надо делать.

В «фиате», который Вито, как все личные шоферы, вел осторожно, их было четверо.

— Простите, господин Мегрэ, — чуть слышно проговорил первый клерк. — Нельзя ли на минутку остановиться около бистро? Если я не выпью чего-нибудь крепкого, меня вырвет.

Из машины, остановившейся перед баром, они вышли все трое: в баре никого не было, кроме двух грузчиков. Лёкюрёр заказал себе двойную порцию коньяка, он был мертвенно-бледен. Мегрэ ограничился кружкой пива, а Лапуэнт тоже заказал себе коньяк.

— Я не ожидал, что его найдут в Сене.

— Почему?

— Не знаю. Я иногда думал, что он уехал с какой-нибудь женщиной. Он мог быть на Лазурном берегу… где угодно. Предположить, что произошла трагедия, я мог только по одной причине — он мне не звонил.

До бульвара Сен-Жермен они добрались быстро.

— Вы должны будете проверить все последние счета и навести справки в банке.

— Не доверите ли мне чековую книжку, чтобы я мог сверить те суммы, что в ней значатся?

Мегрэ передал ее первому клерку и направился к правой двери, в то время как Лёкюрёр открыл левую.

— Опять! — недовольно воскликнула горничная, открыв дверь.

— Да, мадемуазель, это опять я. И буду вам признателен, если вы незамедлительно известите вашу хозяйку, что я ее жду.

Не дожидаясь приглашения, Мегрэ сам, не вынимая трубки изо рта, направился к будуару: он как будто бросал вызов.

Прошло добрых десять минут, прежде чем появилась Натали — вместо домашнего туалета на ней был очень элегантный костюм.

— Я собиралась выходить.

— Чтобы отправиться в какой бар?

— Это вас не касается.

— У меня для вас важная новость. Только что обнаружен ваш муж.

Она не спросила, жив он или мертв. Только поинтересовалась:

— Где?

— В Сене, в Гренельском порту.

— Я так и знала, что с ним что-нибудь стряслось. Рот у нее был перекошен, взгляд достаточно тверд. Она, конечно, выпила, но держалась.

— Предполагаю, что мне надо поехать опознать тело? Он в морге?

— Во-первых, моргов уже давно нет. Это теперь называется Институт судебной медицины.

— Вы сами меня туда отвезете?

— В опознании нет необходимости. С этим справился господин Лёкюрёр. Если вы настаиваете…

— Вы меня оскорбляете?

— Чем?

— Считаете, что я настолько извращена?

— С вами никогда не угадаешь…

Сакраментальная бутылка коньяка с рюмкой стояла на столике. Она налила себе, не предложив посетителям.

— Что теперь будет?

— Сегодня вечером это станет известно журналистам, и они вместе с фотографами начнут трезвонить в ваши двери.

— Помешать им в этом никак нельзя?

— Вы можете их не принимать.

— И тогда?

— Они примутся искать в других местах. Вас они не пощадят, скорее, напротив. Это обидчивые люди. Возможно, им что-то удастся обнаружить.

— Мне нечего скрывать.

— Поступайте, в конце концов, как вам заблагорассудится, но на вашем месте я их принял бы. Постарался бы выйти к ним в достаточно пристойном виде. Первые появятся через час с небольшим.

Пить она больше не стала, даже налитую вторую рюмку.

— Они держат связь с комиссариатами…

— Вам доставляет удовольствие так со мной говорить, правда?

— Можете быть уверены, что не слишком.

— Вы меня презираете.

— Я никого не презираю.

— Это все, что вы хотите мне сказать?

— Да, все. Мы, вероятно, скоро опять увидимся.

— Не имею ни малейшего желания. Я вас презираю, господин комиссар. А теперь убирайтесь! Клер!.. Выставите этих господ за дверь.

На тротуаре, напротив дома 207-а по-прежнему стоял инспектор, и Мегрэ не решился положить конец слежке, предпочтя, в конечном итоге, продолжать ее.

Прослушивание телефонных разговоров ничего не дало, и нужно было подождать результата, раз уж Натали не постеснялась выйти вечером к телефону-автомату, накинув меховое манто поверх ночной рубашки.

— Что ты обо всем этом думаешь, Лапуэнт? — поинтересовался Мегрэ, садясь в машину.

— Если она будет вести себя с журналистами так же, завтра утром можно ожидать любопытных сообщений в газетах.

— На Набережной мне сегодня больше нечего делать. Высади-ка меня у дома.

Г-жа Мегрэ встретила его, хитро улыбаясь.

— Доволен?

— Чем это я должен быть доволен?

— Разве твой покойник не обнаружен?

— Сообщили по радио?

— Да, в шестичасовых известиях было краткое сообщение по этому поводу. Есть хочешь?

— Нет. После такого дня, какой пришлось провести, аппетит не появляется.

Мегрэ направился к буфету и задумался, что бы себе налить, потому что его подташнивало. В конце концов он решился на стопку джина. Такое случалось нечасто. Бутылка стояла нетронутой уже больше года.

— Тебе налить? — спросил он.

— Нет, спасибо. Сядь и почитай газеты, а я тебе приготовлю немного поесть.

Суп уже поспел. После него она подала салат с ветчиной и ломтики холодной картошки.

— Тебя что-то мучает? — негромко спросила г-жа Мегрэ, пока муж ел.

— Я кое-чего не понимаю, и это мне не нравится.

— С кем ты работаешь?

Г-же Мегрэ было известно, что его всегда сопровождает кто-нибудь из ближайших сотрудников. Иногда это был Жанвье. Иногда Люкас, но он теперь заменял

Мегрэ, когда тот отсутствовал. На этот раз судьбе было угодно, чтобы это был Лапуэнт.

— Телевизор включить?

— Нет. Мне что-то лень смотреть.

Комиссар устроился в своем кресле и принялся листать газеты, но голова его была занята другим, особенно Натали, которая только что в столь грубых выражениях выставила его за дверь квартиры.

В девять он уже дремал, и жена собиралась будить его, чтобы он перебрался на кровать, когда телефонный звонок заставил Мегрэ подскочить на месте.