Носки - Анатолий Крашенинников

— Закончить привал. Рассредоточиться. Занять оборону, — крикнул командир, надевая бронежилет. — А ты чего, писатель, бессмертный, что ли? — глянул он на меня.

— В каком смысле? — спросил его я.

— В каком, каком, — проворчал он и стал снимать бронежилет с погибшего ещё вчера солдата. — На, держи. Одевай! — резким движением он припечатал его в меня. — А ты чего встал? Растрёпа. Найди себе такой же. И шлем. И писателю подбери, — сказал он Илье, который явно только проснулся. — Да не стой ты, как олух царя небесного! Шевелись! — подгонял его командир.

Беспорядочная стрельба закончилась, и казалось, нечто приближается с той стороны, где мы предполагали наших. И снова появился этот жуткий страх, сопровождающийся какой-то внутренней дрожью и резкой необходимостью справить нужду.

В детстве, когда с отцом я ходил в гараж, под которым был погреб, за картошкой или ещё за чем, я спускался на самый нижний ярус и даже с фонарём ужасно боялся с той же яркой одномоментно возникающей необходимостью срочно бежать в туалет. Вот и сейчас что-то приближалось в померкшем дне, как в том погребе сзади. И как подвешенный кочан капусты, до невозможности перепугавший меня своим касанием в том тёмном погребе тогда в малолетстве, так и сейчас набросивший мне на голову шлем Илья просто обездвижил меня своей внезапностью. Я оглянулся и молча уставился на него.

— Ты чего? — спросил Илья.

— Это ты чего?! — спросил я.

— Вот держите, — протянулнампо магазину Дрозд. — А, у тебя же автомата нет, — вспомнил он тут же.

— Да вот, вроде, годный нашёл, — подавая мне автомат, сказал Воробей.

— Благодарю! — кивнув им обоим, сказал я, уже немного освободившись от накатившего страха.

Ещё былоне совсем темно, но уже достаточно сумеречно и пасмурно, отчего видимость была крайне низкой. Да и к ночи начало существенно примораживать. И капли давно закончившегося дождя на иглах сосен твердели на глазах.

А буквально через несколько минут, едва страх слез с моей спины, по нашим позициям начал работать миномёт. И страх, как бешеная макака, прыгнул снова мне на спину, и, взобравшись на шею, обхватил её крепко, так крепко, что сдавил мне нерв, от которого, казалось, обездвижилось полтела.

Мины прилетали слишком быстро, и я стоял недвижим, боясь попасть под следующую.

— А ну, на выход! Выходим на позиции! — крикнул командир, заглядывая в блиндаж, когда очередная мина ударила совсем близко к нему. — Ну, шустрее, гаврики! — вытаскивая практически за шиворот «не наших», перекрикивал взрывы командир.

Он настолько вовремя их вытащил, что и словом не высказать, ибо почти сразу мина прилетела ив без того разбомбленный блиндаж.

Мин становилось всё больше и больше, и я с испугу рухнул в наполненный водой окоп, куда уже занырнул, как оказалось, Илья. От всякого взрыва над нами он нырял прямо в воду. Мы были снова по самое горло в воде, и надетый бронежилет так и тянул ко дну уставшее тело. Пока мы прятались в воде, я потерял из виду всех остальных, и мы снова остались вдвоём.

Вскоре взрывы прекратились. Но никто не высовывался.

Кроме звона в ушах, я больше ничего не слышал.

Илья сидел такой же оглушенный и потерянный, словно антилопа, чудом спасшаяся от броска крокодила, но ещё находившаяся в воде.

Воцарившаяся тишина пригласила холод дымным реверансом на царство, и он, не мешкая, для водяных окопных жителей стал самым беспощадным их жизней вседержителем.

Вода в окопах приобрела в возникшем где-то бледно-голубом свечении стеклянный блеск и становилась льдом.

— Надо выбираться отсюда! — сказал я, уже совсем продрогнув.

— Слышишь? — обратился я к Илье.

— Да мы так заживо вмёрзнем в этот окоп, — ответил он. — Я не чувствую ног.

— Я тоже, — ответил я и попытался подняться наверх.

Но от продолжительного сидения в ледяной воде ноги не слушались, а бронежилет и вовсе не давал возможности пошевелиться.

Попытки Ильи тоже не увенчивались успехом, и он сбросил шлем, а потом стал снимать и бронежилет. Я тоже сбросил всё и стал карабкаться. Одна только мокрая куртка, казалось, весила килограмм двадцать. Но мне всё-таки удалось забраться наверх, как вскоре и Илье.

Мы решили отыскать остальных и направились к другим разветвлениям окопов. Но никого не было видно.

Мы уже стали думать, что остались одни, а все остальные погибли, как вдруг послышался кашель, и из какой-то ямки, как рептилия, выполз Костя.

— Здорово, ребята, — поприветствовал он нас.

— Здорово, — ответил я.

— Вы чего? Прогуляться решили? — спросил он.

— Да вот ищем остальных, куда кто девался, — ответил Илья.

— Командир здесь, я его не вытащу, — сказал Костя, показывая вниз.

Командира зацепило осколком, и он отключился, будучи в воде и едва не захлёбываясь. Мы с Ильёй спрыгнули вниз и попытались его вытащить. Однако это давалось крайне тяжело. Казалось, он весил килограмм сто двадцать.

— А вон, поглядите-ка, супчики-то наши выжили, — указал Костя.

— Идите сюда, — крикнул Илья, увидевуцелевших «не наших».

Двое направились к нам и, увидев, что мы хотим сделать, сразу сориентировались и начали помогать. А оставшиеся двое стояли на месте и не реагировали.

Командира мы заволокли, а неизвестно откуда прилетевший Дрозд сказал, что Воробья не нашёл, и начал перетягивать рану.

— Э! Вы чего там встали? — крикнул Костя двоим «не нашим».

Но они не откликались и, подобрав автомат, запрятались где-то в низине.

— Вот крысы! Спрятались, — ругнулся Костя.

Двое «не наших», которые помогли поднять из окопа командира, переглянулись друг на друга.

— Ну, а вы чего там с ними не остались? — глянул на них Дрозд.

— Да посмотрели на вас, и назад не хочется, — сказал вдруг один после секундной заминки, снова взглянув на своего напарника.

— А те идейные, — мотнув головой в сторонузатаившихся, произнес второй.

— У них теперь есть автомат, — сказал Костя.

— Ну, и пёс с ними! — ответил Дрозд.

— У нас тоже есть! — Илья указал на свой автомат.

— Где бронники потеряли, бойцы? — Дрозд посмотрел на нас с Ильей.

— Да там в яме. Из грязи вылезти не могли. Облегчились немного, — ответил я.

— Облегчились, говоришь? Ну-ну, — пробормотал, задыхаясь от холода, Дрозд.

— А как атаку думаете пережить? Это же подготовка была. Сейчас начнётся зачистка, — сказал Дрозд, посмотрев сколько осталось патронов.

Казалось, пальцы на ногах не шевелились. Да, в общем-то, и на руках. Взять в руки автомат этими замёрзшими пальцами было уже невозможно.

— А где носки? — спросил я. — Надо приложить на рану командиру. Да и этим, чтоб ноги не отвалились совсем.

— Они были в блиндаже вообще-то, — сказал Илья и пошёл, едва шевеля ногами.

— Туда вообще-то прилёт был, — засомневался Костя.

Немногим позднее Илья вернулся с коробкой, которая самым чудесным образом вновь была невредима, и даже та самая наклейка с