Славная девочка - Сьюзен Коннел

- Мы начинаем жить нормальной жизнью, Стью, или я ухожу.

- А чего ты хочешь? Цветок, птичку, домик в горах, чего, говори?

- Я хочу ребенка.

- Ребенка, чтобы испортить такую фигуру? Э, нет, для материнства ты не создана, уж я-то знаю, я и так за двоих алименты плачу.

- Деньги, деньги... Неужели, это все, о чем ты способен думать, неужели все и вся измеряется у тебя только долларами?

Он довольно долго думал над ответом. Потом заявил:

- Детей не будет. После второго ребенка я прошел стерилизацию.

Уж лучше бы он дал ей пощечину.

- Ты, ты же никогда мне...

Он пожал плечами:

- А теперь говорю, привыкай.

Не откладывая до вечера, она встретилась с адвокатом и начала бракоразводный процесс. Нельзя было сказать, что брак у нее не удался, практически она просто в нем не состояла. Холли еще раз раскачала качели, в безэмоциональной пустоте, окружавшей ее, она испытывала почти блаженство. Скорее всего, Стюарт просто никогда не любил ее. Она посмотрела, какой эффект произвела на нее эта фраза, сказанная шепотом, и для уверенности повторила ее еще несколько раз. Ничего, ни сердце не кольнуло, ни слеза не навернулась, можно было сказать, что она начинает снова чувствовать себя несказанно хорошо. Холли встала и с удовольствием потянулась. Исчез последний осколочек чувства вины из-за того, что это она затеяла бракоразводный процесс и одновременно исчезло неназванное чувство, что она кому-то что-то должна. Она посмотрела через дворик в сторону дома Эвена и улыбнулась.

Несколько минут спустя она была уже в коттедже в кровати. Она лежала, наслаждалась ощущением облегчения свободы, и ей отчаянно хотелось, чтобы можно было с кем-то поделиться. И тут на ум снова пришел Эвен Джеймсон, но блистательный облик его померк моментально, как только в ее мозгу возникло следующее звено логической цепочки.

Холли яростно ударила кулаком в подушку. Одно влечет за собой другое. Ведь он рано или поздно узнает о втором негативе, и как он отреагирует, когда она расскажет ему, что она понятия не имеет о том, каким будет следующий плакат, о том, что во второй раз Стью запечатлел ее в тот момент, когда она вылезала из бутафорского цветка, обнаженная и лицом к объективу. Второй плакат, если он будет напечатан, спокойно можно будет продавать хоть на оберточной бумаге, а Лемонэйд, поскольку это детская благотворительная организация не то, что не пожелает, чтобы она была общественным представителем, а просто не возьмет ее даже в штат. Кого она обманывает? Если выйдет этот самый второй плакат, то в Лемонэйд ей даже марки лизать не позволят.

Холли зарылась головой в подушку. Трудности ее далеко не кончились.

На следующее утро телефон зазвонил в шесть тридцать. Даже не проснувшись до конца, она напомнила себе, что если звонит Стью, то разговаривать она не станет.

- Привет, Холли, это я, Энни, можешь мне помочь?

Холли зевнула, и вместе с трубкой залезла с головой под подушку.

- Да что угодно, милая.

- Ловлю на слове. У меня сиделка заболела, а мы с Тони по уши увязли во всех этих рулетах и утренних кофе. Может быть, ты посмотришь сегодня за детьми?

Трехлетняя Паула и пятилетний Питер были настоящими сгустками энергии, тут одного дня хватит, чтобы места для всяких трудностей в голове не осталось.

- Очень даже мило, приводи их. Двумя часами позже Холли сидела на скамеечке в крошечном садике позади коттеджа и заплетала Пауле косу, а Питер тем временем рассказывал им обеим о том, что у него под кроватью живет динозавр.

- А он страшный? - спросила Холли.

- Нет, - пропищала Паула, - это совсем не страшный заврик.

- Правильно, - сказал Питер, - но очень противный, он ест у меня шпинат, а у папы выпивает все пиво, а когда наестся, то рыгает. Вы такого противного запаха даже не нюхали.

Пола захлопала в ладоши и стала изображать, как рыгает динозавр.

- А еще, - продолжал Питер, - вчера пришел дядя Эвен и скормил ему мои туфли, мы их теперь нигде найти не можем, поэтому мне пришлось надеть сегодня ковбойские ботинки, - и он затопал по кирпичной дорожке красивыми красными ботинками на случай, если Холли их вдруг не заметила. Холли перестала заплетать Пауле косу.

- А что, дядя Эвен приходил к вам вчера ночью?

- Да, очень поздно приходил, но я не спал, я проснулся, а он все мою маму про тебя расспрашивал.

Холли почувствовала, как у нее щеки запылали.

"Спокойно, - сказала она себе, - кому-кому, а Энни можно доверять, и если вдруг она рассказала Эвену о втором негативе и об угрозе Стью напечатать его, то она непременно сказала бы ей сегодня об этом утром, когда забрасывала детей".

***

- А хочешь знать, о чем дядя Эвен спрашивал мою маму? - потребовал Питер.

- Да, - присоединился к нему глубокий мужской голос позади, - хочешь знать, о чем я расспрашивал его маму?

У Холли по спине мурашки пробежали, но она какое-то время хранила молчание. Заплетя до конца косу Пауле, она поцеловала девочку, и не вставая, повернулась лицом к Эвену.

- Хочу ли я, спрашиваешь? - Взгляды их встретились, и оторваться от его глаз она не могла.

- Я могу сказать, - объявил Питер, - я там был, я все...

Холли оборвала честное заявление мальчика.

- А ты знаешь, Питер, что ябедничать нехорошо? Возьми-ка сестренку за руку и пойди покажи ей грядки с помидорами. Каждый может по одному сорвать.

Питер недовольно хмыкнул, но взял Паулу за руку и увел ее.

Холли продолжала рассматривать Эвена, он был свежевыбрит, волосы были только что расчесаны и даже принимая во внимание, насколько она на него была теперь сердита, все равно выглядел он замечательно. По крайней мере, смутная дрожь в основании ее живота сомнений в этом не оставляла. Как же изысканно неотразимо выглядит он сегодня утром!

Эвен с усилием оторвал взгляд от Холли.

- Помидоры... А кто там посадил помидоры?

- Твои последние жильцы. Энни утверждает, будто они только посадили помидоры и сразу уехали куда-то в Западную Виргинию организовывать какую-то коммуну.

- В самом деле, - он направился к грядкам.

Холли моментально вскочила и схватила его за руку.

- Погодите минутку, мистер Проныра, не кажется ли вам, что вы нарушаете мое право на неприкосновенность жилища?

Он смерил ее взглядом с ног до головы. Волосы у нее были стянуты в небрежный хвостик, из которого в нескольких местах уже выбились золотисто-рыжеватые пряди, лимонно-желтые складки ее летнего платья развевались на ветру. Он хотел пошутить, что нынешнее славное утро окрашено в золотистые тона, но по прямой линии ее поджатых губ понял, что лучше не стоит. Вместо этого он коснулся кончиками пальцев ее носа, который был уже покрыт толстым слоем цинковой мази.

- По-моему, ты с утра сегодня сражалась с пирожным, и пирожное победило.

- Если уж речь зашла о носе, то почему ты без конца суешь свой нос в мои дела?

- Я уже говорил, что рано или поздно я все равно докопаюсь: из-за чего "славная девочка" сидит у меня за забором. Кроме того, ведь ты практически напала на меня вчера ночью у своих дверей, а оскорблений я просто так не сношу, я пришел за извинениями.

Она погрозила ему пальцем, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

- Да ты... - начала она и нежно рассмеялась, покачав головой. - Ну что мне с тобой делать?

Эвен увлек ее за угол коттеджа, действенно оградив тем самым от взоров детей.

- Для начала, - сказал он, целуя ее в шею, - могла бы довериться мне.

Холли долгим взглядом посмотрела ему в глаза. Такого чудесного оттенка голубого она еще не видела.

- Эвен, ведь ты так многого не знаешь.

- Эй, Холли, а можно я это съем? Холли с Эвеном одновременно обернулись и увидели Питера. Он выскочил из-за угла, неся в руках помидорину таких размеров, каких Холли никогда не видела. Итак, ее спас помидор, слава тебе. Господи.

- Просто замечательная мысль, Питер, но не хочешь ли поберечь его до завтрака?

- Нет, хочу прямо сейчас. Крупно нарезанный, и еще с майонезом и с петрушкой, и еще хочу, чтобы дядя Эвен половину съел.

Холли повернула голову к Эвену.

- Ну, а как дядя Эвен? - Эвен кивнул.

- Я-то согласен, разбойник, а как же твоя сестрица?

Тут из-за спины брата появилась Паула с помидором размером с вишню.

- Смотрите, а в помидоре ребенок, - объявила она.

И тут же уронила его на голую ногу Эвена. Она тут же прикрыла ручонками рот и расплакалась. - Ой, ой, я его разбила.

Ярко-красный плод расползался по пальцам Эвена. Он пошевелил ими.

- Хм, в самом деле разбила. Ну, что ж, придется тебе сбегать сорвать еще один. А можешь показать мне грядку, на которой ты сорвала этого помидорьего ребенка?

***

Он подхватил девчушку на руки и ушел с ней по направлению к грядкам. Холли смотрела как Эвен покрывает шейку девочки десятками влажных, шумных поцелуев, и слышала, как та весело заливается смехом от радости. Какая совершенная в своей жизнерадостности картинка - высокий, широкоплечий мужчина играет с ребенком!