Записки янычара - Константин Михайлович

ГЛАВА II. О МУХАММЕДЕ И АЛИ, ЕГО ПОМОЩНИКЕ

Мухаммед имел единственную сестру, которую звали Фатима[70]. И ее он отдал в жены Али, своему помощнику, тогда, когда он расширял свою веру и таким образом учил и проповедовал, имея замысел осудить веру Христову. Ведь он устанавливал свою веру в соответствии с миром, видя, что люди более склонны к светским делам, нежели к делам божиим. Итак, тех, кто шел его путем и следовал его учению, он хвалил и считал добрыми людьми. Тех же, кто ему противоречил, Али различными способами преследовал. Этого-то Али поганые и считают за пророка, как и Мухаммеда, рассказывая, каким сильным и крепким он был мужем. И он, как рассказывают, имел саблю, которую назвал Зульфикари, дивной остроты и такой твердости, как они рассказывают, что на что бы Али ее ни обрушил, будь то железо или сталь, все перед ней было, как паутина. А другие рассказывают, что его жена Фатима была великая чародейка, и она-то своим волшебством и придавала такую остроту этой сабле.

Прожил Мухаммед в своей злобе 45 лет, размножая свою веру. Потом, лежа на смертном одре, он созвал всех своих последователей и повелел им: «Устройте мне погребение и будьте подле меня, пока я не воскресну. И исполняйте нерушимо мое повеление и не дайте совратить вас с того, чему я научил вас в правой вере. Будьте божьими избранниками для меня, как Израиль. А мое погребение совершите в Медине, слушаясь моего Али, ибо я в судный день встану и поведу вас туда, где все мы будем радоваться. Будьте все добрыми, один с другим поступайте по справедливости. Невольникам сокращайте срок рабства, потому что вы не боги, чтобы до смерти их держать в неволе. И благодаря этому вы будете умножаться, ибо, видя ваше правосудие, каждый будет вас держаться и следовать вашему учению». После смерти Мухаммеда Али с великой скорбью поехал к скале Гормсндзи, задумав сломать свою саблю в праведной тоске, и ударил ею по скале так, что она вся скрылась в скале. Увидев такое чудо, чего раньше он о своей сабле не знал, он так ей сказал: «Зульфикари, вернись, чтобы это не было противно богу». И после смерти Мухаммеда он еще жил девять лет. В последний год, лежа на смертном одре и собрав всех своих поганых последователей, он напомнил, чтобы они неколебимо держались повеления Мухаммеда, ибо вера его выше всех других вер, «а потому, — говорил он, — преследуйте гяуров, где можете, чтобы они вас не преследовали. Блюдите их в их домах, это для вас будет лучше, чем ждать их в своих домах». А когда он увидел, что его час пришел, он приказал взять свою саблю и бросить ее в морскую глубину. И рассказывают поганые, что когда его сабля была брошена, то три дня на этом месте море бурлило и крутилось из-за жалости к Али. И поэтому поганые держат при себе маленькие книги, сохраняя их при себе за их святость, и зовут их бамарли, а особенно держат ее на войне, как у нас евангелие, нося ее под мышкой, а на них нарисована сабля Зульфикари; рассказывают, что им она очень помогает в борьбе, а если кому они присягают на тех книгах, то твердо держат клятву каждому, кому ее дают. Но существуют другие, фальшивые книги, которые они делают из куска венени а некого мыла, и если кого хотят убить, то им на этом приготовленном мыле присягают как на подлинных книгах; тот, кому они так сделают, не может надеяться выжить, как это было с боснийским королем, о чем будет сказано ниже.

ГЛАВА III. ОБ ИХ БОГОСЛУЖЕНИИ И ОБ ИХ ХРАМЕ

Турецкие храмы имеют малые и большие округлые башни[71], а вокруг них галерею; поганский священнослужитель семь раз за день и ночь выходит на башню и возвещает, ходя по галерее, вложив один палец в одно ухо, а другой в другое, громким, насколько может, голосом произнося на своем языке такие слова: «Лай лаха илла лахо», что означает: «Бог богов, Мухаммед — божий посланник, услышь меня, бог богов»[72].

Каждый из поганых, услышав этот призыв и имея всегда при себе воду, омыв части своего тела крест-накрест, идет в храм совершить поклонение. Первый час — это два часа пополуночи, который называется Темзит намази, другой — на рассвете, который зовется Сабах намази. Третий — три часа дня, который зовется Куслуг намази, четвертый — в полдень, который зовется Олей намази; [пятый — во время вечерни, называется Окинки намази][73][74]; шестой, совершаемый, когда зайдет солнце, называется Арсам намази, седьмой — в три часа ночи, который называется Я ни намази. А в эти семь часов ни один поганый не пропустит этого омовения, где бы он ни был: в храме, дома или же в дороге, когда наступит время, идет к воде и омывается так, как выше сказано; прервав путешествие, он совершает поклоны так, как положено, в какой час сколько поклонов подобает сделать. А если кто хочет больше совершить поклонов, то это его дело. А если же кто-то, совершающий поклонение, был бы чем-то запачкан, то тогда это омовение ему не засчитывается, и он должен снова омыться и потом заново совершать поклонение. Если же кто был в бане, то и тогда без такого омовения он не может обойтись, ибо это омовение у них как бы то, что у нас крещение; если бы кого заподозрили, что он неохотно ходит в храм, то, взяв его, привязывают к лестнице [перед храмом, где более всего поганых проходят в храм; каждый к нему тогда подходит и отчитывает его и, таким образом, после того, как он постоял на лестнице], его отпускают, и он должен при всех условиях волей или неволей быть примерным. И также ни одно лицо женского пола в храм не идет и вина не пьет. А женщины имеют особое закрытое помещение в храмах, в которое ни один мужчина не входит. А если бы какая из женщин попробовала вина, она была бы наказана добродетельными женщинами. Поэтому ни один правоверный турок не пьет вина. Некоторые придворные, слуги и господа пьют вино, но когда они идут на войну, то все они, как правило, не пьют его, ибо существует повеление Мухаммеда: если бы кто-либо пил вино и в таком состоянии был убит, тот навеки будет в аду[75]. Однако же христиане, которые идут на войну вместе с турками, свободно возят с собой вино и пьют его без всякого опасения и, более того, поганые заботятся, чтобы у них всегда было вино. У поганых есть такой обычай: если они куда-либо едут в храм совершать покломе-ние, то имеют всегда на себе чистую одежду, а если бы на них было бы какое-то пятно, то они в храм не пойдут [и совершать поклонения не будут. Так же и в обуви, которую они обычно носят, они в храм не входят][76], а придя в храм, складывают обувь в обычном месте и тогда уже входят в него, так как весь пол там устлан чистыми коврами и каждый становится на своем месте один возле другого и совершает поклонение. А все их храмы белые, как бумага. Никаких восковых свечей там нет, только в сторону восхода солнца стоят две толстые свечи из жира, а между ними три ступени с тремя ярко горящими светильниками наверху[77]. А посредине стоит престол наподобие кафедры[78], взойдя на который, юноши вслух читают Алькоран Мухаммеда, а все иные, сидя на коврах, внимательно слушают. А потом священнослужитель, которого называют мадин, держа в руке саблю, восходит на третью ступень, благословляя и говоря: «Вера, вера Мухаммеда выше всех иных, молитесь за все души и за тех, которые воюют против гяуров. А когда увидите их возвращающихся к себе, воздайте им честь и мир, целуя руки и ноги, и вы все будете участниками этой войны и угодите Мухаммеду. Ведь всемогущий бог дал нам саблю, чтобы мы оборонялись и уничтожали гяуров». А потом, поглядев вверх, на небо, и погладив бороду, они идут прочь из храма, славя бога. И никаких сборищ и ссор ни в храме, ни перед ним не бывает. А в главном храме есть три священнослужителя, и они отправляют торжественную службу, получая за это плату от того, кто построил храм. У турок же есть такой обычай: общество не имеет отношения к храму, но тот, кто его основал, его и содержит. Султан или какой-нибудь другой знатный господин или богатые купцы возводят храмы, а в каждом из них три священнослужителя: один держит саблю, другой стоит па башне, третий со своими помощниками следит за храмом. И так происходит в их самом главном храме, который называют Дромамечеть[79], куда ходит весь народ и особенно в ятницу пополудни. И они имеют этот обычай у себя, как это бывает в приходе.