Древности Константинополя - Никодим Павлович Кондаков

Pис. 20. Городские стены в квартале Айван Серай, близ древних Влахерн

Однако же, и здесь древняя Византия оставила нам чудные уголки. Один из них можно особенно рекомендовать любознательным путешественникам: он носит название Токлу-деде-Меджиди и находится близ ворот Айван-Серай-Капу. Первое имя упоминает святой источник преп. Фёклы, второе же указывает на древние ворота, ведшие некогда в купольный дворец (айван – купол; серай – дворец; капу – ворота). Этот уголок Византии, в буквальном и переносном смысле, легко отыскать с помощью уличных мальчишек квартала. Их же кстати здесь очень много, так как местность близка к берегу Золотого Рога, месту их промыслов. Квартал и чище и живее, и не редкость в этих закоулках встретить домики, более убранные и даже нарядные; паши избрали эту окраину для своих дачек; тут же недалеко Эюб с любимыми прогулками мусульман. Вы встретите в переулке маленькую церковь Св. Фёклы, превращённую в тэккие дервишей и теперь уже опустелую, запущенную. Затем, повернув раза два-три, подойдёте к мусульманским воротам монастыря и даже не заметите стены, которая вся замаскирована налепившимися с этой стороны на неё домишками. Но когда затем войдёте в эти ворота и вступите во двор, вымощенный и наполненный надгробными памятниками, вы будете так же поражены, как если бы сами открыли среди хлама нечто очень редкое и художественное. Представьте себе в яркий солнечный день обширную площадь, заключённую между высоких стен и колоссальных башен по углам, поросшую вековыми деревьями, со стенами, полузакрытыми плющем. Башни и стены внизу погружены в лиловый мрак, играют наверху золотисто-розовыми тонами, и на их фоне переливаются чудные краски сверкающей на солнце зелени, а несколько кипарисов разделяют эту блестящую поверхность, как громадные столбы. Во всякое время здесь полная пустыня и уединение, никто не приходит к священному источнику. Но место это, помимо своей красоты и живописности, играет ещё роль в истории Византии и отчасти нашей. Анна Комнин рассказывает, что ее предок Исаак Комнин, в 1058 году, возвращаясь после победы над печенегами, остановился станом у подошвы горы Ловитц; 24-сентября, в день Св. Фёклы, погода была ужасная: шёл разом дождь и снег, и ударом молнии повалило большой дуб, под которым было укрылся сначала император. В память своего спасения и поставил Исаак церковь Св. Фёклы, близ самых ворот, где он въехал домой, в столицу и вместе в свой дворец, так как Влахернский дворец доходил почти до этого места. Стены же, окружающие его, построены: внутренние – Ираклием, внешние – Львом Армянином. Во внешних стенах и теперь можно видеть верхние косяки ворот, заложенных и доверху заваленных. Были ли это ворота Кинегиона, которыми выезжали императоры на охоту, или другие – не всё ли равно, если сообразить, что во всяком случае, это был именно доступ для всех северных пришельцев в Византию.

И, действительно, почти все свидетельства писателей и паломников единогласно указывают где-то, поблизости, монастырь во имя Св. Маманта; а по договору Олега с греками, русским, приезжавшим в Царьград, предоставлено было жить у Св. Маманта: «приходящии Русь да витают у Св. Мамы». Но и этот монастырь и много других церквей Влахернского квартала давно и бесследно исчезли, и развалины их надстроены в виде мечетей. Одна из них, маленькая, но изящная и очень древняя, апп. Петра и Павла, теперь мечеть Атик-Мустафы-паши, стоит на самом берегу Золотого Рога, возле ворот Айван-Капу, а против ее входа, на улице, древняя купель служит водоёмом.

III. На берегу Золотого Рога

Бесполезно искать здесь по берегу остатков знаменитой лавры Космы и Дамиана – Космидион: стоит ли на ее месте большая мечеть Дефтердар или даже самый Эюб – трудно и даже невозможно решить. Но во всём Стамбуле нет местности более живописной и оригинальной, как эта последняя, знаменитая святыня мусульман, последний пункт на европейском берегу, где турок считает себя вполне дома – на Востоке. До русско-турецкой войны мечеть Эюба оставалась совершенно недоступной; теперь бакшиш открывает доступ во двор мечети.

Открытая кофейня на самом берегу Золотого Рога, с видом на устье Сладких Вод, покрытое каиками, идущими на гулянье; дачки, киоски, многочисленные тюрбе или гробницы, нередко из белого мрамора; всюду зелень и живописные тихие уголки; лавочки с пестро-раскрашенною египетскою посудой; продавцы четок, трубок, духов и щербета; наконец, толпы, празднично разодетые, но безмолвные и чинно двигающиеся из одного закоулка в другой, – такова картина этой местности в пятницу, в хороший день. По преданию, неизвестно, на какой легенде (вероятно, ещё византийской), основавшемуся, мощи Эюба, знаменосца Магомета, погибшего при первом будто бы нападении на Константинополь мусульман ещё в 668 году, были чудесно обретены скоро после завоевания Магомета II, – и владычество ислама было, таким образом, освящено и упрочено. Когда мы вошли во двор мечети, всё было битком набито пестрою толпой. И турки, и мусульмане из дальних провинций – курды и черкесы – нынче мало интересуются гяуром и радуются его непритворному изумлению перед красотами внутреннего двора, богатствами мечети и дивными фаянсами. В одно из окошечек самого тюрбе пророка Эюба виднеются чары Востока. На дивном фоне ковров и голубых фаянсов сияют пёстрыми цветами, переливаясь в цвета драгоценных камней, многочисленные лампы святилища; но теперь у гробницы толпятся гаремы, и окошечко мгновенно задёргивается изнутри.

Не потеряет даром времени и тот, кто от этой мечети подымется вверх по мраморной лестнице, ведущей сбоку бесконечного кладбища, идущего по обрыву берега, всё выше и выше, пока турист может не только обозреть весь Константинополь до самого отдалённого пункта, но видеть, наконец, Принцевы острова и дойти, по английскому обычаю, до того моста, откуда и совсем не видать Константинополя, а смотришь уже через него на берег Мраморного моря.

Возвращаясь отсюда по Золотому Рогу, легко будет посетить многие из древних памятников Византии, рассеянных там и сям по ее берегу. Эта экскурсия тем удобнее, что в городе заливов, проливов и всевозможных гаваней её можно совершить и на каике и на пароходе, который от моста Галаты и обратно делает здесь почти все скалы, т.е. подходит ко всевозможным пристаням, наскоро сколоченным из брёвен и досок. Поездка по берегам любопытна и в том отношении, что этим способом легко ознакомиться с оригинальным по своей пестроте стамбульским населением: впечатление одного участка остаётся у вас цельным, не смешиваясь с другими. Вот Галата-Капу, т.е. ворота дворца, некогда здесь бывшего, а ныне ведущего в квартал Галата, сплошь населённый евреями. По привычкам племени, местность избрана не только низменная,