Вор - Роннат
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не смей сквернословить!
Раздался звонкий шлепок. Вся прислуга разом застыла от неожиданности. Девушки переглядывались, пажи не скрывали ухмылок.
– Ты принц Ародана! Вот и веди себя как подобает принцу!
– Что ж ты ударил принца, а, отец?
– Будешь дерзить, и я сделаю это ещё раз. И рука моя не отсохнет. Избалованный щенок! Тебе оказана великая честь! Тебе следовало бы молиться Двуликой за то, что у тебя есть возможность оплатить услугу бесценного!
– Это девчонке следовало оказать мне великую честь! Она такая же подданная Илассета, как и все прочие!
– Только посмей завтра ляпнуть что-то подобное! Тебе дали время, и ты не справился! Хватит! Я не допущу, чтобы правитель третьей ветви приехал на съезд принцев без дара!
За закрытыми дверями спальни раздался звон стекла. Похоже было, что принц опрокинул поднос с ужином. Все служанки рванули к дверям, чтобы прибрать беспорядок, а заодно и увидеть своими глазами, что происходит внутри.
Стоило приоткрыть двери, как коридор сотряс властный, гневный окрик:
– Вон! Все вон!..
…Севир плюхнулся на диван и лениво закинул в рот виноградинку, поднятую с пола. Стефан брезгливо скривился.
– Жрёшь как собака.
Севир равнодушно пожал плечами. Он поправил подушки и закинул обе ноги на диван, испачкав уличными сапогами красный бархат. Хлопнув в ладоши, принц достал из воздуха шкатулку и принялся её вертеть. Деревянная, с красивой, но простецкой резьбой шкатулка состояла из одинаковых квадратов, которые волшебным образом поворачивались туда-сюда.
– Без крышки, без замочной скважины, пружин или шестерёнок, – проворчал Севир. – И как её открыть?
– Сын, для этого и нужны бесценные. Твоя мать тоже не понимает. Но поверь, так будет лучше для всех нас.
Судя по голосу, отец немного успокоился. Он налил вина и залпом опрокинул бокал.
«Пьяница несчастный».
Севир искоса глянул на отца и промычал что-то утвердительное. Он слышал, как родители решали судьбу их с братом шкатулок. Мать один раз сказала, что против, но сдалась после первого же отказа мужа.
– Сорон так и умер со шкатулкой в руках. Ты видел его гробницу. Шкатулка до сих пор там. А всё потому, что он был таким же упрямым и гордым. И чего он добился? Сошёл с ума!
– Как знать, может, и хорошо, что он не сумел её открыть. Может, не суждено было. Вдруг там внутри покоится армия демонов, которая «покроет Ародан слоем костей и пепла»?
Севир дословно процитировал второе сказание о великом тёмном даре, который тысячи лет назад стёр с карт Южную империю.
– Светлые дары встречаются чаще, чем тёмные, – резко сказал отец. – Вспомни меч первого принца Ародана. С этим оружием нельзя проиграть бой! Или зеркало Истории, показывающее прошлое! Всё, что есть в шкатулках, нужно.
– И как? Сильно тебе пригодился перстень?
«Который уже не налезает на твои жирные пальцы?»
На этот раз удалось вовремя придержать язык. Только глупец обозвал бы отца жирдяем, хотя из-за живота тот давно не видел пальцы ног.
«Богиня, бедная мать, как они вообще умудрились зачать брата?» – Севир иногда думал, что мелкий – другой крови, но вслух эту мысль озвучивать не смел.
– Пусть мой перстень не разрушает горы, всё равно это Её дар. И когда-нибудь он сыграет свою роль. Как и твой.
Севир вздохнул. Вот бы в шкатулке был Камень Жизни – легендарный дар, который делал владельца неуязвимым и давал способность исцелять раны других. А достался какому-то бедняку! Правда ли камень существовал – неизвестно. Но учитывая, что однажды сын работорговца получил от богини Весенний шторм, уничтоживший не только половину мирного населения, но и ладьи варваров, то любой дар – хоть от светлого лика, хоть от тёмного – мог прославить хозяина.
Но до этого дар нужно было получить.
– И что? – со скукой в голосе спросил Севир. – Как это будет? Я просто дам в руки этой грязной…
– Севир!
– …девчонке шкатулку? Она же младше меня! Да ещё такого низкого происхождения.
– Она бесценная, как ты не можешь это уяснить! Пусть она и младше, но имя ей дали раньше, чем тебе!
– Нашёл чем меня унизить? Что она раньше меня стала наречённой?
– Ещё раз тебе говорю…
– Да-да-да, она бесценная. Скажи-ка мне, отец, а отчего такая «бесценная» не перебралась за Шёлковое море? Её семья давно могла заработать целое состояние на дочурке, но нет: они не сделали ни одного заказа.
– К чему ты клонишь? – нахмурился отец.
– До меня дошли слухи, что с ней что-то не так.
– Я говорил с отцом Лоралом. Он уверил меня, что молодые бесценные открывают шкатулки немного дольше. Ты тоже ходить не сразу научился.
– Всё равно это не объяснение. Быстро, медленно. Какая разница?
Севир подбросил шкатулку в воздух и заставил её исчезнуть. Он помолчал немного в раздумьях, встал и твёрдо сказал отцу:
– Хорошо. Но не на глазах у всех. Я хочу, чтобы она показала мне, как это сделать. И я открою шкатулку сам.
Лика стояла перед зеркалом, боясь пошевелиться. Платье из тончайшего шёлка оказалось до того невесомым, что она почувствовала себя обнажённой и беззащитной. Новые туфельки натирали пальцы, несмотря на то что Лика по велению матери разнашивала обувь несколько дней. Руки украшали широкие браслеты, дорогие и тяжёлые. Кожа под ними потела, а камни цеплялись за юбку…
Дора подвела глаза дочери чёрными тенями, а волосы уложила двумя змеиными косами.
– Нельзя, чтобы с тобой обращались как с ребёнком, – говорила она, закалывая непослушные пряди шпильками. – Ты должна выглядеть и вести себя как бесценная. Не сутулься. Не смотри в пол. Будь гордой, но не надменной. Не зазнавайся, но и не позволяй втоптать в грязь своё достоинство. Ты особенная, но это не значит, что ты лучше всех. Поняла?
– Да, мама, – кивнула Лика.
– Как же ты выросла, – сказала Дора, прикинув, сколько всего придётся купить к зиме. Лика стала на голову выше сверстниц, рано созрела. Да и вообще казалась старше своих лет. Дора вертела дочь, пытаясь найти малейшие изъяны в образе, будь то складка на платье или выбившийся волосок, смахнула пылинку с подола и отправила Лику вниз, где уже ждала карета. Дора взяла с собой флейту в надежде, что представится случай сыграть при дворе.
Матар ожидал их у лестницы. Кинжал-дар он закрепил в красивых, дорого украшенных ножнах. Дора сама выбирала и камни, и цвет. Муж считал, что вкус у неё от богини, не иначе.
Наряды у всей семьи гармонировали по фасону,
