Элегантный убийца - Валерий Ильичев

— Делать им нечего. Все ящики перевернули. Словно я в них этих зеков мог засунуть. — Шофер сноровисто перевязал канатом боковые ящики и прочно прикрепил их к бортам — груз хрупкий, может разбиться. Аполучатель — человек серьезный. Каждую единицу груза проверяет.

Не обращая больше внимания на любопытного мужика, водитель соскочил вниз, сел в кабину и нажал на газ: надо было наверстывать упущенное время.

Уже въехав в Москву, Колян с облегчением подумал, что беда пронеслась мимо и что опасное оружие теперь далеко от него.

А все-таки жаль: приятная была вещица, — с сожалением подумал он. Но тут же одернул себя: — И чего это я разнюнился, как ребенок, потерявший любимую игрушку. Избавился — и ладно! Пусть другие теперь поиграют.

Ему и в страшном сне не могло привидеться, что не пройдет и месяца, как он вновь увидит этот, казалось бы, навсегда исчезнувший из его жизни опасный предмет.

Глава 4. Одной крови

Водителя большегрузной машины, в которой от Москвы удалялся браунинг, звали Владимиром, и он третий год гонял грузы между Украиной и Россией. Конечно, это не то, чем он занимался раньше, — свозил отходы крупного столичного автозавода на загородные свалки. Тогда того гляди в аварию в час пик вляпаться мог, да и деньги в получку жене нести было стыдно. За такую сумму и на более легкую работу, чтобы ничего не делать весь день, уходить не было желания. Но один дальний родственничек подсобил, и уже более двух лет жена Галина не пилит за нахлебничество. Конечно, опасно: на дорогах пошаливают часто, да и выматываешься вконец. Зато крупная деньга сваливается, да и от Галки подальше — спокойнее. Как только он подзадержится дома лишнюю неделю, так за старое берется: на нем зло срывает. Нет, ужлучше здесь, в дороге: сам себе хозяин. Хотя и есть у него подозрения, что завела себе кого-то баба. Поэтому и спокойней стала, а когда он задерживается дома, ей это, видимо, мешает. Вот и цепляться начинает. Атут мужской голос стал её к телефону подзывать или молчит, сволочь, в трубку дышит, когда он сам к аппарату подходит. Да, наверняка у неё другой мужик есть! А чего он хотел? Сам мотается туда-сюда неделями. После рейса пару суток в себя приходить надо. Конечно, баба могла и задурить. Интересно, а где они устраиваются? Домой ведь водить хахаля нельзя. Хотя, пока Витька в школе, вполне может гость на пару часов заскочить!

Владимир со злостью нажал на газ. Справа у дороги он заметил стройную женщину в брюках и защитного цвета куртке, призывно поднявшую руку. Дальнобойщица, — сразу определил Владимир и неожиданно для себя сбросил скорость. Раньше он услугами подобных женщин не пользовался: особого желания не было, да и заразу подцепить боялся. Но последняя, накануне отъезда, ссора с Галиной переполнила чашу терпения. И он решился.

Затормозил с филигранной точностью и дверцу открыл с особым шиком. Даже не спрашивая, куда они поедут, женщина привычно легко взобралась в кабину, поставила свою спортивную сумку в ноги и, блаженно потянувшись, сказала:

— Ну что сидишь, трогай.

И затем начала, не таясь, его рассматривать. Мужик ей понравился: не старый ещё и симпатичный. И на наглеца не похож, который тобой воспользуется и не только не покормит, но ещё и морду начистит в отместку за весь мужской род. Каких только типов не встретишь в жизни! Нет, этого можно не бояться.

Придя к такому выводу, женщина расслабилась и, поощряя своего нового временного хозяина к сближению, сверкнув белозубой улыбкой, представилась:

— Меня Люсей кличут или Лю-Сяо можно, а хочешь, вообще никак не зови. А тебя как?.. Надо же, Володькой, как и моего муженька.

— Ты что — замужем? — чтобы хоть как-то поддержать разговор, спросил водитель.

— А то как же! — искренне удивилась Люська. — Муж механиком работает, двух детей воспитывает. Ты не думай: я зимой, пока дети учатся, в семье живу, а как лето начинается, усидеть дома не могу. Тянет меня на просторы любимой родины. Ну совсем как того цыгана. Жаль, мать умерла давно, а то бы выпытала, какому цыгану я обязана появлением на свет. Веришь или нет, но без бродяжничества уже не могу. Если летом дальнобойщицей не побуду, заболею и помру. И то лучше, чем дома сидеть.

— Ну а мужик твой как на это смотрит? — искренне заинтересовался Владимир.

— Терпит, — засмеялась Люська. — Что ему остается делать? Меня любит, да и детей оставить не может. Поначалу возникал, конечно. А потом привык, смирился. Чокнутой и юродивой меня считает. Да так оно и есть. Я — юродивая. Зато с юродивой и взять нечего. Жить легче. Дай лучше закурить!

А с ней легко, — вдруг как-то сразу успокоился Владимир, — да и баба вроде ничего. Вот только волосы давно, видимо, не мытые, свалялись, и веки отекшие какие-то. Молодая, лет тридцать, наверное.

Парень-то стеснительный, — с женской проницательностью определила Люська. — Но ничего, я его раскачаю.

— Слушай, кавалер, а что ты все обо мне расспрашиваешь? Расскажи что-нибудь о себе… Не хочешь — не надо! Я в чужую душу лезть не люблю. Но не молчать же нам всю дорогу. Я люблю веселых и говорливых. Ну, пока историю какую вспомнишь, скажи, в какой позе ты женщин любить предпочитаешь?

Владимира её наглость разозлила.

— Вот стемнеет, встанем на стоянку. Тогда и узнаешь!

Заметив его смущение, Люська расхохоталась, откинув назад голову и блеснув металлическими зубами.

— Вот умора! Да ты никак меня стесняешься? Что, никогда с дальнобойщицами дела не имел? Да не может быть! Уже третий год асфальт утюжишь, а все девственник? Это мы мигом исправим. Тебе повезло. Уж я-то научу, не волнуйся! Мы с тобой здесь в кабине устроимся для начала. Знаешь, как со страхом работать. Не знаешь?

И Люська, заговорщицки приблизившись к уху Володьки, стала объяснять, в чем прелесть этого способа. Впрочем, при этом она внимательно следила за дорогой, чтобы парень, увлекшись её описаниями, чего доброго не поцеловался со встречным транспортом.

Мужик весь зашелся от смеха.

— Ну, девка, даешь! Надо же такое придумать! Стоит, наверное, попробовать!

Ему вдруг захотелось, чтобы скорее начало темнеть и можно было остановиться на ночлег.

Утро было прохладное. Владимир вылез из копны сена, отряхнулся, осмотрелся вокруг. Люськи не было. Лишь примятое сено свидетельствовало, что ночью она была с ним. Он подошел к стоящей рядом машине, заглянул в кабину и кузов. Женщина исчезла. Владимир испуганно кинулся к своей лежащей на сиденье куртке: паспорт, права и документы на груз были на месте. И деньги… Он трижды пересчитал и убедился, что не хватает только ста тысяч. Ну ладно, это ещё по совести: могла ведь и все себе захапать. А эти деньги она заслужила. Добросовестно заслужила! ИВолодька, вспомнив ночную возню, удовлетворенно улыбнулся.

Сев в кабину, он подумал о вечно недовольной жене Галке и злорадно подытожил:

— Теперь совсем иное дело, Галина Петровна. Квиты мы.

И не мог Володька даже предположить, что деньги — не единственный трофей Люськи. Когда, выбравшись из гостеприимной копны, она взяла из куртки кавалера заработанные деньги и потянула на себя свою спортивную сумку, то углом зацепила лежащий на дне кабины браунинг. Он упал на подножку. Подумав, что это зажигалка, Люська бездумно сунула пистолетик в сумку: в разъездах огонька всегда не хватает.

Через полчаса её, голосующую, подсадил чернявый водила из Крыма, везущий в Москву фрукты, и Люська, смеясь, слушала его неприхотливые анекдоты и чутко замечала, как косит темпераментный мужик на дорогу, отыскивая удобный спуск в укромный уголок мелькающего за окошками машины молодого леска.

Этот джигит от меня одним фунфыриком не отделается. Поеду-ка я с ним до Москвы. Давно я там не была. Авось привокзальные девки не забыли, позволят пару недель поработать на их территории. Я девка не жадная, кому надо отстегну сколько следует. А потом уж рвану дальше.

Машина взяла вправо и по наклонной плоскости резко, почти не снижая скорости, пошла на спуск. Сердце Люськи, как на качелях, подскочило вверх. Она засмеялась от внезапно нахлынувших детских воспоминаний. В этот момент она была почти счастлива.

Жить ей оставалось меньше недели…

Василию Леонидовичу с утра не везло. Перед уходом на работу жена затеяла тягостный, а главное — бесполезный разговор о покупке нового дивана: старый пришел в полную негодность. В сотый раз услышав о себе мнение жены, Василий Леонидович со злобойхлопнул дверью, с удовлетворением услышал глухой шлепок об пол куска отлетевшей от косяка штукатурки и, с облегчением вздохнув, вызвал лифт. Когда же эта истеричная баба оставит меня в покое? Подохла бы, что ли, скорее! Но тут же устыдился своего желания. А с другой стороны, нельзя же вот так каждый день доводить человека до неистовства глупыми и несправедливыми упреками. Иди по вечерам газетами торговать, если жену обеспечить не можешь, кандидат наук!