История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1 - Луи Адольф Тьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь решающее усилие надлежало предпринять Наполеону, ибо тщетны были бы усилия флангов армии окружить неприятеля, если бы прорвали ее центр. Но Наполеон располагал еще Императорской гвардией и ее мощным артиллерийским резервом. Он выдвинул вперед Молодую гвардию и приказал шестнадцати батальонам дивизии Дюмустье перестроиться из каре в атакующие колонны, выдвигаться левым флангом на Кайе и правым флангом на Штарзидель, атаковать и любой ценой прорвать неприятельские линии, словом, победить, ибо это было абсолютно необходимо. Тем временем Старая гвардия, построившись в шесть каре, прикрыла центр линии, подобно шести редутам. Наполеон предписал Друо разместить восемьдесят орудий наискось на правом фланге перед Штарзиделем, дабы ударить в лоб коннице, беспрерывно атакующей дивизии Мармона, и захватить с фланга линию пехоты Витгенштейна и Йорка.
Отданные им приказы были исполнены в ту же минуту. Шестнадцать батальонов Молодой гвардии, ведомые генералом Дюмустье и маршалом Мортье, двинулись атакующими колоннами вперед, присоединили по пути солдат Нея, еще способных сражаться, и под градом огня вновь вступили в Кайе. Завладев деревней, они прошли дальше и оттеснили на Клейнгёршен и Рану войска Витгенштейна, Йорка и Блюхера, опрокинув их вперемешку во впадину, где расположены эти деревни. Затем они остановились на пологом участке, предоставив Друо необходимое пространство для артиллерии. Друо направил часть своих восьмидесяти орудий на неприятельскую конницу, а остальные – вкось на пехоту Витгенштейна и Йорка и засыпал тех и других ядрами и картечью. Попав под массированный огонь, неприятельская пехота и кавалерия вскоре отступили. Тем временем на левом фланге за Флосс-Грабеном дивизии Фрессине и Шарпантье атаковали Китцен и Айсдорф и захватили их у принца Вюртембергского. Справа, на другом конце линии, Боне и Компан разорвали, наконец, каре и двинулись колоннами на фланг неприятеля, позади которого уже слышался гром пушек Морана.
Было около восьми часов; смятение начало овладевать Генеральным штабом союзников. Фридрих-Вильгельм и Александр собрали генералов на холме, с высоты которого следили за сражением, и обсуждали план дальнейших действий. Блюхер заметил возмущенно, что столько благородной крови не должно быть пролито напрасно, что сражение не проиграно и он сейчас это докажет с одной кавалерией. В самом деле, еще можно было вести в бой около 4–5 тысяч прусских кавалеристов, главным образом из королевской гвардии. Блюхер собрал их, возглавил и, хотя началась ночь, ринулся на корпус Мармона, находившийся на левом фланге союзников. Солдаты маршала, уставшие после долгого дневного боя, едва держались на ногах. Недавно сформированный 37-й легкий, застигнутый врасплох внезапной атакой прусской конницы, разбежался. Мармон, примчавшийся вместе со штабом, был и сам вовлечен в беспорядочное бегство. Но дивизии Боне и Компана, успевшие вовремя построиться, противостояли атаке Блюхера.
Мимолетное волнение вскоре улеглось, и солдаты устроились на ночлег на покрытом развалинами и залитом кровью поле битвы, которое союзникам пришлось оставить после долгих боев. Мы не обладали уже той прекрасной кавалерией, какая была у нас прежде, чтобы преследовать побежденных и тысячами собирать пленных и пушки. Впрочем, имея дело с неприятелем, сражавшимся с подобным ожесточением, следовало быть осмотрительными и отказаться от сбора трофеев.
Наполеон захотел остаться на поле боя. Он понимал, что Кайе, как непоколебимая скала, разбила пылкость его врагов, безрассудно опьяненных победами, и что они не сделают уже ни шага вперед. Он заночевал на поле боя, чтобы наутро собрать трофеи, но уже знал, что они будут невелики.
На следующий день, 3 мая, он был на коне с рассвета, приказал собрать раненых, привести в порядок войска и начать преследование неприятеля. Он пересек галопом впадину, в которой догорали Рана, Клейнгёршен и Гроссгёршен, поднялся к позиции, которую занимали государи-союзники во время сражения, и увидел яснее, как они хотели обойти его, в то время как он обходил их. Из 92 тысяч человек армии союзников в сражении приняли участие от силы 65 тысяч, но сражались они яростно. С нашей стороны сражавшихся было не намного больше, ибо задействовали только четыре дивизии Нея, две дивизии Мармона, одну дивизию гвардии и две дивизии Макдональда. Потери оказались велики с обеих сторон. Пруссаки и русские потеряли не менее 20 тысяч человек, а мы – 17–18 тысяч.
Оставалось воспользоваться победой, а в этом искусстве, как и в искусстве ее подготовить, Наполеону не было равных. Проведя день 3 мая на поле битвы и потратив его на сбор раненых, воссоединение корпусов, поколебленных жестоким столкновением, и сбор разведданных о движениях неприятеля, он понял, до какой степени решающим был удар, нанесенный союзникам, ибо, несмотря на их громкие заявления, они отступали полным ходом. На дорогах виднелись только колонны войск и экипажи, и французы могли смотреть на них, но за неимением кавалерии не могли захватить. Союзники двигались со всей возможной быстротой, уходя за Эльстер, Плайсе, Мульду и Эльбу.
Убедившись в важности Лютценской победы благодаря быстроте отступления неприятеля, Наполеон написал в Мюнхен, Штутгарт и Париж письма, исполненные законной гордости и восхищения своими молодыми солдатами. Вечером 3-го он отправился на ночлег в Пегау и по своему обыкновению поднялся среди ночи, чтобы отдать распоряжения о дальнейшем движении. Могло статься, что союзники пойдут в двух направлениях: пруссаки выйдут через Торгау на дорогу в Берлин, дабы прикрыть столицу, а русские последуют дорогой в Дрезден, чтобы вернуться в Силезию. И напротив, предоставив Берлин его участи и усердию королевского принца Швеции, союзники могли продолжить совместное движение на Дрезден, прижимаясь к горам Богемии и к Австрии, чтобы заставить последнюю примкнуть к ним. Наполеон составил диспозиции с учетом обоих предположений. Если союзники разделились, он также мог разделить свои силы. Послав колонну в 80 тысяч человек в погоню за пруссаками, дабы она перешла следом за ними через Эльбу и победоносно вступила в Берлин, он сам мог выдвинуться с 10 тысячами следом за русскими, неустанно преследовать их, вступить с ними в Дрезден и отбросить в Польшу. Если же, напротив, союзники не разделились, нужно было последовать их примеру, отложить удовольствие вступления в Берлин и всей массой преследовать неприятеля, всей массой же отступавшего.
Итак, Наполеон оставил корпус Нея сзади, чтобы он оправился от ранений, ибо из 17–18 тысяч убитых и раненых 12 тысяч приходилось на его корпус. Наполеон разрешил маршалу остаться на два дня в Лютцене, чтобы устроить в хорошем госпитале пострадавших тяжелее всего и подготовить к перевозке в Лейпциг тех, кто ранен легче. Затем Нею следовало с большой помпой вступить в Лейпциг. Этот город выказал
