Параша Лупалова - Местр Ксавье де

Счастие, которым наслаждались Лупаловы, со времени их свидания, не могло быть продолжительно. Монашеская жизнь, на которую обрекла себя Параша, заставляла престарелых родителей жить с нею в разлуке, и она казалась им еще тягостнее прежней. Они навсегда расставались теперь с дочерью; их состояние не позволяло им поселиться в Нижнем, а у Лупаловой были родственники во Владимире, которые просили их приехать к ним жить; необходимость заставила согласиться на такое предложение. Пробыв вместе с неделю, то в радости, то в печали, тревожимые и в счастии мыслию о предстоящей разлуке, они с горестию думали об отъезде в новое свое жилище и добрая мать ни чем не могла утешиться. «К чему послужила нам свобода столь желанная? Все труды нашей дочери вели только к тому, чтобы на всегда разлучить ее с нами. Для чего мы все еще не в Сибири с нею?» Так плакала растроганная старушка.

Разлука с родными и друзьями всегда и во всякое время жизни тягостна; но она несравненно чувствительнее в старости, когда будущность не представляет уже ничего радостного.

Прощаясь с своими родителями, в келье игуменьи, Параша обещала навестить их во Владимире в скором времени. После того все семейство Лупаловых, настоятельница и монахини пошли в церковь. Параша, хотя не менее своих родителей чувствовала горесть разлуки, но показывала себя покорною воле Божией, стараясь ободрить свою тоскующую мать и в минуту разлуки не предаваться скорби.

Помолясь несколько времени, пред алтарем, Параша вошла на клирос, где были монахини и, взглянув на стоявших подле нее отца и мать, сказала: «Прощайте, мои добрые батюшка и матушка, не плачьте обо мне, будьте тверды, Господь никогда вас не оставит!» Слезы, которые старалась удержать Параша, в эту минуту ручьем покатились по ее лицу. Бедная мать, рыдая, бросилась к дочери, но игуменья подала знак рукою и монахини запели молитву: «Блаженни непорочнии в путь ходящий в законе Господны».

По окончании моления Лупаловых проводили до ворот монастырской ограды, тут они сели в повозку и, после многократных объятий и долгого слезного прощания с дочерью, расстались с нею навсегда. Это было их последнее свидание с Парашею.

Она с истинным христианским смирением исполняла все обязанности белицы и подчинялась строгим монастырским правилам. Игуменья и инокини более и более чувствовали к ней расположение. Однако здоровье Параши видимо ослабевало; вскоре она уже не могла переносить всех трудностей своей новой жизни и стала чувствовать сильную боль в груди.

Нижне-Новгородский монастырь, как мы сказали уже, построен на горе, следовательно незащищен от ветра, вредного для такого рода больных. Год провела Параша в этой обители и доктора стали советовать ей переменить место жительства.

Настоятельница, имея надобность побывать в Петербурге, взяла с собою туда Парашу. Полагая, что такая поездка поправит ее здоровье, игуменья надеялась, что известность Параши и доброе расположение к ней многих благотворительных особ в столице, принесут выгоду их монастырю. Параша действительно стала усердною и ревностною просительницею. Согласуясь с своим новым положением, она уже не так часто посещала своих прежних благодетельниц, как во время первого своего пребывания в Петербурге.

В это время действие чахотки уже заметно обнаружилось и изменило черты лица Параши. Она мало-помалу увядала, но несмотря на болезнь кротость и благочестие выражались во взорах больной страдалицы.

Параша знала свойство и опасность своей болезни, все свои мысли возносила она к другому, лучшему миру, и без страха ожидала смерти, как деятельная труженица, окончившая дневную работу, ждет вознаграждение за свое прилежание.

Игуменья, окончив свои дела, готовилась возвратиться с Парашею в обитель. Накануне отъезда Параша поехала проститься с своими прежними благотворительницами, которые прислали за нею экипаж. Входя в дом, она увидела сидящую на нижних ступенях лестницы молодую девушку в нищенской одежде.

Бедняжка, увидя инокиню, сопровождаемую ливрейным лакеем, с трудом привстала, чтобы попросить милостыни и, подавая бумагу монахине, сказала: «Отец мой разбить параличом и питается милостынею, которую я собираю для него; я сама тоже больна и скоро, может быть, не буду в силах помогать ему». Параша, тотчас, дрожащею рукою схватила бумагу: это было удостоверение в бедности и хорошем поведении просительницы, данное ей приходским священником. Параша вспомнила тогда то несчастное время, когда она сама, на ступенях сенатского крыльца тщетно ждала сострадания. Глубоко тронуло ее это сходство между настоящею участью бедной девушки и своим прежним положением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Отдав все деньги, которые были при ней, она еще обещала ей помочь. Знакомые Параши, с которыми она приехала проститься, по ее просьбе согласились оказать пособие несчастной, и с этого времени стали благотворителями отца бедной просительницы.

Пред отъездом своим из Петербурга, Параша просила, чтобы ей дозволили постричься в монахини, до истечения срока искуса, назначенного для белиц, но несмотря на все ее старания ей было отказано в этом.

Возвращаясь в Нижний, игуменья остановилась на несколько дней в Новгороде, в женской обители, местоположение которой было выгоднее для здоровья больной Параши. В Нижегородской обители Параша особенно была дружна с одной монахиней, у которой сестра находилась в Новгородском женском монастыре, в том самом, где была теперь Параша. Эта инокиня также старалась приобрести любовь Параши, и сказав ей, что ее сестра получила дозволение вступить в Новгородскую обитель, советовала последовать ее примеру. Игуменья видя, что белица в ее глазах чахнет, несмотря на свою привязанность к Параше, охотно на это согласилась, и воротясь в Нижний сделала все нужные для того распоряжения.

Вскоре Параша покинула прежний монастырь, оставив искреннее сожаление о себе во всех монахинях. В первые два месяца жизни в Новгородской обители, Параша старалась устроить для себя и для своей подруги две маленькие кельи, так как в монастыре не было свободных, и была очень довольна своим новым жилищем. Все монахини этой обители, ознакомясь с Парашей, почитали вступление ее в их монастырь особенною Божией милостию и спешили исправлять за нее монастырские обязанности, слишком тягостные и вредные ее слабому здоровью. При таком попечении и спокойствии жизнь Параши продлилась до 1809 года.

Доктора давно отчаивались в ее жизни, но сама Параша не думала однако б близости смерти. Действительно, истинное благодеяние неба заключается в том, что в такой ужасной болезни, против которой нет средств, жизнь, готовая отлететь, как бы обновляется и вселяет в больного надежду, скрывая от него приближение страшной минуты, наступления которой никто не должен знать.

Еще накануне смерти, Параша ходила по монастырским коридорам, с меньшим против обыкновения утомлением. Закутавшись в шубу, она вышла потом к монастырским воротам. Зимнее солнце, казалось, оживило ее, блестящий снег напоминал Сибирь и прошлое. В это время проехали мимо сани на лихой тройке и быстро скрылись из виду: надежда на жизнь снова блеснула в сердце Параши. «Весною, — говорила она своей подруге, — если мне будет легче, я поеду во Владимир проведать моих родимых, и ты поедешь вместе со мною, не правда ли?» При таких словах, радость блеснула в глазах Параши, но смерть была уже близко! Подруга ее с трудом удерживала слезы, стараясь казаться веселою.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Назавтра 4-го декабря, в день Святой Варвары, Параша была еще в силах идти в церковь и причаститься Святых Таин; вечером больной стало хуже, и она легла отдохнуть. Несколько монахинь было у нее в келье; не считая больную опасною, они громко говорили между собою, желая развеселить ее, однако присутствие многих лиц было тягостно для Параши. В это время заблаговестили к вечерне; Параша стала просить их пойти в Божий храм помолиться за нее. «Сегодня, — говорила она, — вы помолитесь еще о моем здоровье, а чрез несколько недель будете молиться за упокой моей души!» В келье осталась только одна ее любимая подруга. Параша просила ее читать вечерние молитвы, чем обыкновенно в обители оканчивается день. Монахиня на коленях у постели Параши нараспев начала читать молитву; но вскоре больная махнула рукою, подруга приблизилась к ней и насилу могла расслышать слова ее. «Друг мой, — говорила Параша, — не пой более, это мне мешает молиться, читай тише».