Погоня за миражом - Михаил Герчик

— Воды! — приказала она. — Чего ты стоишь, как истукан?! Быстрее!

Шевчук, расплескивая, принес чашку воды. Вероника смочила Рите виски, но та не подавала признаков жизни. Она лежала на полу, неловко подвернув под себя правую ногу, и лицо ее медленно белело, словно на нем выступал иней.

— Вызови «скорую». Алеша, помоги! — позвала Вероника брата, который проснулся от шума и, щурясь на свет, ошеломленный, стоял в двери своей комнаты.

К счастью, «скорая» и впрямь приехала скоро. Врач сделал Рите укол, послал санитаров за носилками.

— В больницу. Немедленно.

Глава 8

Шевчук не был бабником. В его бродячей журналистской жизни иногда случались мимолетные романы, но рождало их не чувство, а скука, одиночество гостиничных вечеров; обычно, заканчивались они быстро, не оставляя в его душе никакого следа. «Мужицкая натура, — посмеивался он над собой, — не могу равнодушно пройти мимо того, что плохо лежит.» Однако ни с одной женщиной ему не было так хорошо и легко, как с женой.

Первая любовница и связанное с ней ощущение подлинного чувства, потеснившего его любовь к Рите, появилась у Шевчука незадолго до неприятностей, связанных с Вероникой. Ею оказалась Тамара Мельник. Шевчук положил на нее глаз едва ли не в первый же день, когда Тамара появилась в издательстве. Было ей явно за тридцать, не девочка, широкая в кости, крепко сбитая женщина. Внешность у Тамары была вполне заурядная, красили ее круглое лицо лишь широкие черные брови вразлет, унаследованные, наверное, от матери-хохлушки, и открытая добродушная улыбка. Когда она улыбалась, были видны ее зубы, крупные, красивые, но с желтоватым налетом от никотина — Тамара курила.

Как бы не был занят Шевчук, он всегда выкраивал тридцать-сорок минут, чтобы заскочить к Тамаре, полистать новинки других издательств, поговорить о том, чем сегодня живет книжный рынок, какие складываются цены. Все это можно было узнать из всевозможных бюллетеней и газет, вроде «Книжного бизнеса», но разговоры с ней давали Шевчуку куда больше. Тамара не только знала, что пользуется спросом сейчас, сегодня, она могла подсказать, что будут покупать завтра, а что осядет на складах, помочь установить тираж.

Они стали друзьями; девчонки в отделе встречали Шевчука как родного. Угощали кофе с бутербродами, приглашали на дни рождения, праздники, вечеринки, на которых «обмывались» нечастые премии. Их непременными участниками, кроме Шевчука, стали Гриша Злотник, Саша Трояновский и Борис Ситников, если, конечно, он не рыскал в это время в поисках бумаги и типографских материалов. Вскоре все стали считать Шевчука и Тамару любовниками, а они даже попытки сблизиться не делали.

У Тамары была дочь-первоклассница и муж — учитель химии и биологии. Мужа звали Вадимом Александровичем, иногда по вечерам он приходил в торговый отдел, чтобы вытащить Тамару домой. Вскоре Шевчук с ним познакомился. Вадим был крепким лобастым мужичком, широкоскулым, лысым и тщательно выбритым. Шевчук же носил бородку и усы. Правда, отпустил он их не из пижонства, а по необходимости — каждый день бриться было для него сущей мукой. Угри и прыщи, отравившие ему жизнь в юности, оставили по всему лицу свои отметины: красные пятна, выболевшие, словно от оспы, лунки. Бородка у Шевчука была так себе, жидковатая, ржавая с сединой, зато усы славные — рыжие и прокуренные.

Они понравились друг другу. Вадим достал карманные шахматы. Сыграли две партии, в обоих Шевчука постиг быстрый разгром. Лишь через месяц ему удалось сделать первую ничью, радовался он ей больше, чем Вадим своим победам; шахматист он был сильный, но радости на его лице Шевчук вообще не замечал — спокойная, несколько угрюмая сосредоточенность.

Глава 9

Тамара давно заметила, что Шевчук неравнодушен к ней. Ей нравились его застенчивость, сдержанность; она ненавидела мужчин, которые, едва успев познакомиться, тут же норовили забраться к тебе под юбку, лезли объясняться в любви. Чувство должно было созреть, как созревает яблоко в саду, только тогда оно могло подарить ощущение счастья.

Чего ни она, ни Шевчук даже предположить не могли, так это того, что у Володи был соперник. Вернее соперница. Лидия Николаевна Тихоня. Лидия Николаевна уже давно и куда более страстно, чем Шевчук, была влюблена в Тамару, и только наивность и простодушие Тамары не позволяли ей догадаться об этом.

Лидия Николаевна больше походила на хорошо тренированного мужчину, чем на молодую тридцатилетнюю женщину. У нее было худощавое волевое лицо, почти не тронутое косметикой, невыразительные темные глаза, широкие плечи метательницы диска и узкие бедра, короткая мощная шея и плоская, без намека на какие-то округлости, грудь. Сходство ее с мужчиной дополняли размашистая походка, короткая стрижка, потертые джинсы, строгого покроя пиджаки и свитера, из которых она не вылезала, туфли без каблуков.

Свой трудовой путь юная выпускница финансово-кредитного техникума, уже тогда рослая и мускулистая, как закаленный перетаскиванием тяжестей грузчик, начала в бухгалтерии крупной торговой базы, среди матерых жуликов. Ни друзей, ни подруг у нее не было — Лида стеснялась своей мужеподобной фигуры и совсем не женской силы и избегала сверстников, а особенно сверстниц, так непохожих на нее. Иногда она думала о том, что природа жестоко подшутила над ней, ей явно следовало родиться не девочкой, а мальчиком. Наивная, доверчивая и неопытная, постоянно замкнутая в себе, Лида и оглянуться не успела, как на нее свалили крупную растрату и подлог. Дело было шито белыми нитками, адвокат Тарлецкий, защищавший ее в суде, понимал, что девушка ни в чем не виновата и упорно доказывал это, но и следователя, и прокурора, и судью подкупили, огромную растрату нужно было на кого-то списать, и Лида пять лет отсидела в женской колонии строгого режима ни за понюшку табака. Именно это навсегда изломало, исковеркало ее жизнь.

В колонии свирепствовала лесбийская любовь. Лиде понравилась роль мужчины, властного и жестокого, словно предназначенная ей самой природой; наконец-то она смогла обрести свою истинную сущность. За пять лет несостоявшаяся дискоболка или метательница молота превратилась в свирепую коблу, державшую в страхе и повиновении весь лагерь. Даже начальство старалось с ней ладить. Лиду не посылали на общие работы, все пять лет она просидела в бухгалтерии колонии, доведя свое умение обходить закон до совершенства.

На воле она долго не могла устроиться на работу по специальности — судимость отпугивала кадровиков. Пашкевичу Лиду сосватал Тарлецкий; вспомнив, как яростно он защищал ее в суде, Лида обратилась к адвокату за помощью.

Лидия Николаевна терпеть не могла мужчин, даже самых симпатичных и привлекательных. В «Афродите» она создала себе маленький гарем, развлекаясь по очереди, а порой и одновременно с двумя молоденькими бухгалтершами и кладовщицей. Кладовщицу Нину она поймала на воровстве — та потихоньку таскала со склада и продавала книги. У Нины была больная мать, муж — пьяница и двое детишек, семья отчаянно нуждалась. Лидия Николаевна стала щедро приплачивать ей из своего кармана, так что Нина была готова безропотно выполнять любые ее желания, хотя поначалу сгорала со стыда. Валя и Наташа появились в результате длительного отбора: Тихоня пропустила через бухгалтерию добрый десяток девушек и молодых женщин, пока не подобрала нужных. Она дарила им белье, модную одежду и обувь, косметику, дорогие украшения. А еще- наркотики.

Она не была наркоманкой и девочек своих оберегала от привыкания. Прекрасно понимала, что при ее работе необходимо иметь ясную, не задурманенную голову. Раз в неделю пара сигарет с травкой, щепотка кокаина, таблетка «фэнтази» — и мир расцветал всеми цветами радуги. Исчезало все, что могло вызвать стыд, робость, застенчивость. Абсолютная свобода. И никакой ломки назавтра. Так, легкое головокружение и вялость, которые быстро проходят.

Но худенькие, щуплые девчонки уже надоели Тихоне. Она мечтала о Тамаре. Однако все ее попытки для начала хотя бы подружиться, натыкались на глухую стену — главбух Тамаре не нравилась. Не нравился ее мужиковатый вид, ее джинсы и свитера, ее манера прижиматься всем телом, пригласив потанцевать на издательской вечеринке, поглаживать руку, бедро, грудь, нашептывать какие-то странные сюсюкающие слова, раздевать взглядом. Ее тусклые невыразительные глазки излучали похоть, Тамара не понимала этого, это пугало и отталкивало ее. Лидия Николаевна не раз приглашала ее домой — на праздники, на вечеринки, Тамара под любым предлогом отказывалась. Что-то удерживало ее от сближения с Тихоней, хотя Тамара знала, насколько зависит ее работа, работа всего торгового отдела от бухгалтерии.

Тамаре предстояла командировка на очередную книжную ярмарку в Москву. Как обычно, ее должен был сопровождать Шевчук. В конце дня она зашла в бухгалтерию за документами и деньгами. Лида встретила ее с распростертыми объятьями.