Лабиринт - Брамин Кагетович Виланов

— Дай свою руку. — протянув диск, потребовал мой новый хозяин. Не став выкаблучиваться я послушался и подставил раскрытую ладонь.

Поначалу ничего не происходило. От золотистого круглого блина толщиной в половину пальца исходило тепло. Лунный свет отбрасывал блики от шлифованной поверхности, покрытой неведомыми рунами и письменами. По всей окружности тянулись несколько дорожек разной глубины вокруг выступающего в центре красного камня без оправы, вставленного прямо в грубо оплавленный металл. Не разбираюсь в самоцветах, но он блестел и выглядел дорого, притягивая своим насыщенным оттенком и игрой света на своих гранях.

С интересом рассматривая диск, я не заметил момента, когда он стала нагреваться. Уже через секунду его невозможно было держать. Попытка скинуть его на землю не увенчалась успехом. Пластинка попросту прилипла к ладони, обжигая и становясь все тяжелее. Вскрикнув от зажатой в руке раскаленной железки, я скрипнул зубами пытаясь, справится с ужасной болью. Все равно, что держать кипящий чайник или горсть углей из костра. От трясущейся конечности начал подниматься дымок и завоняло паленой плотью. Рубин в центре все сильнее насыщался красным пока, наконец, не засиял как лампочка на гирлянде. А после с треском раскололся на несколько частей. Жар сразу спал и я смог, наконец, отпустить непонятную штуковину. Что странно ладонь совсем не пострадала. Розовая, немного шершавая и грубая. Такая же, как и минуту назад. Ни вздутых волдырей, ни лоскутов отмершего кожного покрова или почерневшего обугленного мяса.

— Теперь ты. — ковбой подобрал брошенный мною диск и вставив новый камень в его середину, протянул его Эрику.

Француз, видевший своими глазами, как я страдал несмело взял протянутый артефакт и с замиранием сердца ждал начала пытки. Ему пришлось не легче чем мне. Может даже тяжелее, так как рыжий свалился на колени, прижав свободную руку к животу. Но он прошел через это испытание и тяжело дыша поднялся после того как его самоцвет также распался на неровные части словно стеклянная подделка, а не драгоценность.

— Итак, теперь вы моя собственность. Я знаю, где вы и как вас найти. А также могу убить вас на расстоянии, так что можете забыть планы о побеге. И чтобы не было сомнений. Вот вам мой урок…

Закончив вводную лекцию для своих рабов, мужчина в шляпе выхватил из-под пальто короткий стилет и воткнул мне прямо в грудь. Не ожидая такой подлости, я не успел ничего предпринять для своей защиты. Эрик также не смог даже понять, что произошло как осел вниз с дырой в районе сердца. Зажимая рану, я боролся с застилающим взор саваном начавшим опускаться на глаза как занавес в конце театрального представления. По серой холщовой ткани медленно расползалось кровавое пятно. Зачем? Он купил нас, чтобы тупо убить? Борясь с нахлынувшей слабостью, я задавал себе эти вопросы. Сделав пару шагов в сторону последние крохи силы оставили меня и тело завалилось в слякоть медленно утопая в мягкой грязной жиже…

Глава 4

Я резко пришел в себя не удержавшись от крика. Последнее что запомнил это затухающий взор и давящая тяжесть в груди. Точный удар пришелся прямо в сердце, а значит без хирургической операционной пережить такое нереально. Учитывая все, что я видел, глупо было бы надеяться на госпитализацию, а значит, рана стала смертельной. Но вместо инфернальных пейзажей с котлами и пламенем под аккомпанемент мучающихся грешников передо мной стояли стойла с фыркающими лошадьми. Пахло навозом и свежим сеном. Не понимая, что происходит, я ощупал себя неловко. Пятно крови на жилетке уже засохло, но на теле не было повреждений. Ничего не болело и даже боль от сломанных мародерами ребер и отбитой спины, на удивление прошла. Если не учитывать загадочного пробуждения неизвестно где, самочувствие находилось на неплохой отметке.

— Очнулся? — услышав шорох, из дальнего стойла выглянул мой убийца и лениво поприветствовал. — Твой товарищ еще в отключке. Он послабее, чем ты.

— Эй, может, скажешь, что тут твориться? — поднявшись на ноги, я подошел к своему покупателю желая получить хоть какие-то ответы.

— После. Как второй вернется, так и поговорим. Не хочу два раза повторяться. — спокойно сказал мужчина. — Займись лучше конем. Почисть и натаскай воды.

— Я никогда этим не занимался. — ковбой, дав задание, направился к выходу, оставляя с рассматривающей меня гнедой лошадкой.

— Послушай. У меня в жизни только две вещи, которыми можно дорожить. Моя шляпа и этот скакун. Заботиться о нем лучше, чем о себе, теперь твоя прямая обязанность. Так что привыкай, слуга. — однотонно выдал хозяин, не оборачиваясь назад.

— Зашибись… — данное слово как нельзя лучше характеризовало положение.

Пришлось постараться, чтобы управиться с кажущимся на первый взгляд плевым делом. Щетку и воду я нашел. Вот только вонючая исхудавшая кляча постоянно норовила брыкаться, отказываясь стоять смирно. Может, пугалась незнакомца, а может просто хотела доставить неприятностей. Будь она меньших габаритов и вероятно это не стало бы проблемой, но получить копытом даже от такой невзрачной старой животинки было бы очень неприятно. Хорошо хоть седло снял сам ковбой. Я бы спятил разбираться в перипетии ремней, завязок и различных веревок.

Стоило закончить с новым для меня занятием, как в конюшню зашел седой владелец скакуна и в тоже время и мой господин, в сопровождении помятого Эрика. Француз мало отдавал отчет в происходящем и имел весьма оглушенный вид. Трудно винить его в этом. Надев седло, мужчина запрыгнул на коня и дал знак следовать за ним. Нам не оставалось ничего иного как послушаться приказа.

Из палаточного городка мародеров и всякого бандитского люда мы невообразимым образом очутились в лесу. Прямо посреди исполинских елей на свободном пятачке примостилось кривое подворье. Нелепое строение в два этажа с хозяйственной пристройкой, вокруг которой раскинулись загоны для скота. Жилой дом с соломенной крышей красовался высохшим и потрескавшимся от времени срубом с торчащими кусками пакли, которыми заделывали щели. Облупившаяся краска на рамах и скособоченный флюгер возле печной трубы довершали картину. Хлипкий дощатый забор, покосившийся местами, служил ограждением от внешнего мира. Ворота, не менее старые и изношенные, скрипя петлями раскрылись, открывая выезд на сельскую дорогу, тянущуюся посреди бурьяна и теряющуюся в чащобе леса. Пока отходили от спрятанной в глухомани избушки,