Журнал «Вокруг Света» №12 за 1980 год - Вокруг Света

Внезапно на нашем пути возник невысокий седой человек Мы даже отшатнулись — его смуглый торс обвивала пестрая лента, а над плечом раскачивалась чуткая головка змеи, быстро выбрасывающей раздвоенный язычок Мужчина нагнулся и взял на руки девочку. Когда гладкие и холодные кольца скользнули к голому тельцу ребенка, очевидно, дочки дрессировщика, стало как-то не по себе.

Толпа заволновалась, мальчишки загалдели и кинулись правее ворот гопурама, откуда из улочки показалась под грохот барабанов и завыванье труб яркая процессия.

Прежде всего, конечно, в глаза бросалась серая ушастая громада слона. Опасливо передвигаясь в толпе, он точно подхватывал хоботом любые подачки — ни разу не уронив, — будь то мелкая монетка-пайса или кусок сахара. Монеты он препровождал на верхний этаж погонщику, а лакомства отправлял себе в рот. Индийцы рассказывали, что лучше всех понимают слонов и управляют ими маленькие люди из горного племени курумба. Издавна в этом племени передается по наследству искусство дрессировки умных животных, незаменимых помощников в любом тяжелом труде. Стоит посмотреть, как ловко слон обдирает хоботом листья с веток, наступив на них ногой; как мастерски перетаскивает неимоверно тяжелые стволы деревьев; как бережно относится к человеку, аккуратно отставляя в сторону попавшихся на дороге детишек.

Но важно выступавший слон во главе процессии совсем был непохож на рабочего собрата. Его голова и хобот были раскрашены в разные цвета, бивни позолочены, а на лбу сиял медный знак. Выше бархатной попоны и свисавших по бокам разноцветных полосок ткани, ближе к голове, разместился погонщик Он услужливо подносил к хоботу ветки из большой зеленой охапки, привязанной к шее слона. Разукрашенное животное снисходительно принимало все почести и заботы, как и полагается настоящему храмовому слону.

Шумный, пестрый клубок процессии подкатывается все ближе, и мы согласно традиции оставляем свои сандалеты у мальчишек — хранителей обуви — и отступаем в ворота гопурама, стараясь уйти с дороги толпы…

Храмовая архитектура и скульптура Индии, создававшаяся столетиями, уходит корнями в повседневную жизнь и быт людей, связана с древними верованиями, фольклором, а подчас, как гопурам, имела чисто прикладное значение в крестьянской жизни. Гопурам когда-то был частью крепостной стены, ограждавшей селение от набегов. Через такую башню с воротами отходили внутрь крепости жители, спасаясь от врага, неся на себе весь свой нехитрый скарб, загоняя овец и коров. Возможно, поэтому само слово «гопурам» переводится как «коровья крепость». Вот такая-то обязательная деталь крепостного сооружения неожиданно привлекается в арсенал храмовой архитектуры. Со временем гопурамы становятся заметной и содержательной частью южноиндийских храмов, являя собой выдающиеся произведения искусства и отличаясь от строгой архитектуры мусульманских строений богатой отделкой.

Возвышающаяся над нами многоступенчатая пирамида со срезанной вершиной издали казалась окутанной кружевной тканью: по уступчатым ее стенам сплошным орнаментом шли одна за другой сцены из древних эпосов «Рамаяны» и «Махабхараты». Скульптуры героев и богов перемежались с изображениями почитаемых животных, представляя подлинную летопись жизни народа. Вызванные к жизни резцом художника, все эти фигуры шествовали, танцевали в вечном хороводе вокруг гопурама.

Неожиданно для нас — никто не предупредил, что процессия направляется в храм, — слон, окруженный толпой, сворачивает в ворота гопурама. Едва успеваю прижаться к стене, как рядом опускается серая колонна слоновьей ноги. Подняв голову, я встречаюсь с усталым взглядом животного, равнодушно скользящим по головам беснующихся людей. Проплывает пахнущий жаром цементный бок слона, следом в ворота гопурама в грохоте звуков, летящих от каменного свода, вваливается толпа верующих. Идут в одних набедренных повязках, мотая косматыми головами, садху — вечные пилигримы, тела которых раскрашены самыми невероятными узорами, вобравшими в себя все цвета радуги: выполняя данные богу обеты, они не стригут, не моют и не расчесывают волосы. С достоинством выступают во всем оранжевом, перебирая четки, санияси — ученые мужи, посвятившие свою жизнь богам и изучению священных книг, которые не могут представить, чтобы без их участия мог пройти хоть один молебен — пуджа. А за ними валом валит люд попроще: мужчины в застиранных дхоти и же

нщины в простеньких сари, украшенные гирляндами желтых, пряно пахнущих цветов.

Мы видели в окрестностях индийских городов, как растут эти цветы, — их желтые и голубые венчики, похожие издали на кувшинки, плавали целыми, островами на поверхности водоемов.

Верующие несут корзинки, блюда с фруктами, украшенные мишурой, — дары богам. А в храме все спешат к божествам-покровителям, чтобы расположить их к себе посильными жертвоприношениями. К ногам богов складывают бананы и сласти, в руки вкладывают цветы. В буквальном смысле богов здесь умасливают кокосовым молоком и топленым маслом из плошек так обильно, что ноги скользят по плитам. Плоды кокосовой пальмы, которая кормит и одевает индийцев, приносят в храм особенно часто. Щедрость приношений каждого определяется его достатком: некоторые дарят драгоценные камни. В отношении верующих с небожителями ясно проступают элементы земного реализма: размер подношения определяет и важность просьбы.

Такая деловитость в отношении с богами особенно заметна у людей труда. Так, у деревень, как грибы, вырастают игрушечные храмики, где может подчас разместиться лишь один божок — глиняный, зато пестро разукрашенный. За это крестьяне ждут от своих благодетелей на небе хорошей погоды, богатого урожая и покровительства во всех личных делах.

Не случайно и обожествление многих животных. Вот просто одетые паломники кладут мисочки с фруктами у подогнутой ноги каменного бычка Нанди, лукаво взирающего на все эти церемонии. Причины поклонения с давних времен животным, в частности быку Нанди, понятны в таком сельскохозяйственном крае, как Индия. Какие только работы не выполняют быки: они вспахивают поле, возят урожай, молотят зерно, добывают воду. Даже его помет, лепешки которого сушатся на многих оградах и в самом Мадрасе, используется как ценнейшее топливо для очага.

Пожалуй, отсюда же идет уважение ко всему живому и в верованиях джайнов. В их храме мы видели женщин, закрывающих свой рот темным платком, чтоб, не дай бог, не залетел случайно москит. Самые правоверные джайны во время ходьбы, говорят, метут перед собой метелочкой, убирая с пути все живое, чтобы не причинить никому вреда.

Но, может быть, некоторые любят бычка Нанди за то, что на нем, как гласит предание, ездил верхом Шива? Ведь старейший храм Капалисвара, под сводами которого приносятся сейчас дары богам, посвящен Шиве. Даже на этом каменном бычке три параллельные белые линии — отличительный знак шиваитов (кстати, они были и на лбу слона). А вот и фигурка самого Шивы, жирно блестевшая в неверном мельканье пламени светильников от пролитого на нее масла.

В Мадрасском музее искусств имеется богатейшее собрание бронзовых скульптур, найденных на раскопках в разных уголках страны. Есть там также изображение Шивы, взметнувшего в легком танце четыре руки — признак необычной мощи. Одной рукой он бьет в барабанчик, утверждая новое, другой поднимает огонь, сжигая все злое, а нога его придавила извивающегося демона — уродца Равана — символа невежества и коварства. Многорукий Шива, схваченный огненным кольцом, создает из хаоса Землю. Чтобы оживить Землю, Шива помог спуститься с неба прекрасной и доброй богине Ганге, сжалившейся над людьми, принесшей им воду и хлеб. Ганга стекла вниз по длинным кудрям Шивы, чем вызвала гнев его ревнивой супруги.

Уже какой век здесь, в храме, застыл в нескончаемом танце Шива, взметнувший руки, словно грозя ими брахманам, бормочущим свои гимны. Он попирает невежество, а брахманы тщательно хранят втайне от всех тонкости и премудрости обрядов, утративших всякий смысл, держат в повиновении людей молитвами, пугая их непонятными священными текстами.

Незадолго перед пуджами съезжаются брахманы к храму Капалисвара на велорикшах. Величаво сходят с колясок, небрежно бросая монеты кланяющимся рикшам, и, надменно держа голову с тремя параллельными линиями на лбу, идут в ворота гопурама, никого не замечая, особенно калек и нищих. Они — высшая каста, и эти суетящиеся несчастные людишки, ждущие у храма милостей от своих богов, недостойны их внимания.

Если в давние времена, кроме брахманов — служителей культа, — выделялись касты воинов и правителей — кшатрии, торговцев и ремесленников — вайшии, слуг — шудры, то нынче, когда касты еще разделились на кастовые группы, их насчитывается около трех тысяч, так или иначе влезающих в четыре группы. Все стоящие вне четырех каст относились к неприкасаемым.