Струны души - Фатима Шарапова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хорошо. Только поторопись. Я уже отправил всех собираться, да по машинам, – Скрипнули ботинки, и холодные пальцы прижались к моему пульсу, – На кой черт ты поперся к ней, прекрасно зная, что и так ситуация не простая? Что творится в твоей голове? – склонился ко мне оставшийся человек.
– Миша, ты где? – Я услышал голос Амалии, прежде чем начал биться в борьбе за воздух, – Что с ним?
– Выйди, и никому пока ничего не говори! – последнее, что я разобрал, прежде чем полностью отключился.
Мне кажется, я все же изредка возвращался в сознание, иначе я не мог объяснить бьющий в глаза свет, чьи-то суматошные выкрики, боль в груди и пикающие звуки. Потом все стихло, и я очнулся в мирно покачивающейся машине в обнимку с продолговатым ящиком. Именно так представлялся на ощупь жесткий прохладный предмет, на который опирался я. Он разделял меня и человека сбоку, что вынес знакомым голосом краткий вердикт:
– Очнулся.
– Пить, – Я попробовал подчинить себе непослушные губы и поведать ему о мучительной жажде воды, преодолевая головокружение и жжение от нахлынувшего в легкие воздуха, но, кажется, меня не услышали.
– Тогда обойдемся без дополнительных инъекций, – ответили спереди, – Хорошо хоть в печенье добавила. Это сыграло нам на руку.
– Пить, – повторил я, прилагая еще больше усилий.
– Кажется ему что-то нужно, – нагнулся ко мне сосед по сиденью.
– Воды, скорее всего, – угадал мое желание незнакомец спереди. Я попытался кивнуть. – Но лучше пока ему не давать, – добавил он, ударив разом по больным местам.
– Пусть хотя бы промочит горло. На, дай ему сделать глоток, но не больше, – протянул к нам бутылочку с живительной влагой Михаил. Я поднял руку, но тут же уронил.
– Салон будешь мыть сам, – проворчали спереди.
Мои руки упорно отказывались подчиняться, поэтому бутылку удерживали тонкие чуть смуглые пальцы человека справа. Не успел сделать полноценный глоток, как бутылку забрали. Я потянулся вслед за ней и ударился скулой о футляр.
– Пока достаточно, – прозвучало со стороны Михаила.
Я считал жестокость по отношению ко мне оправданной, но всеми силами желал молить о пощаде вслух, стать услышанным и прощенным. Мне хотелось пить! Я чувствовал себя немощным, находясь в полулежащем положении, поэтому опираясь непослушными, то и дело соскальзывающими руками о сиденье постарался сесть ровно, прежде чем снова попытаться выклянчить живительную влагу, и…слава богу, мне не дали напиться.
– Я же говорил! – прокомментировали спереди.
– Салон остался чист. Нужно только его привести в порядок, – произнес человек справа от меня и взял протянутую пачку влажных салфеток.
– Мне от этого не легче, – донеслось до меня ворчание человека, сидящего спереди.
– Мы приехали, – неожиданно объявил Михаил, после чего машина затормозила, – Что будем делать? – обернулся он к нам и взглянул на своего соседа.
– Я иду с вами, – прозвучало сбоку от меня.
– Нет, – твердо ответил человек спереди, и повернулся к нам. Это был мужчина, которого я встретил у входа с сигаретой, – Ты и ты, – указал он на нас пальцем, – Сидите на месте и не двигаетесь.
– Но я должен быть там! – поддался вперед мой сосед, которым оказался Кенджи.
– Кто будет присматривать за Романом? – повернулся к нему Михаил.
– Хорошо я…, – откинулся назад Кенджи и крепко сжал побелевшие губы, оставив в воздухе висеть недоговоренность.
– Сразу спрошу: есть то, о чем мы не знаем? – с кривой усмешкой поинтересовался мужчина спереди, взглянув сначала на него потом на меня.
– Нет, – наконец проговорил Кенджи, – Но я хотел бы увидеть его в числе первых. Все-таки я виноват, – прошептал он в конце.
– Виноват, не виноват. Я – обменная валюта, – указал на себя Михаил, – Виктор меня прикрывает, – указал он на неизвестного мне человека, – Амалия с товарищами где-то затерялась в руинах. Она – поддержка Виктора. Никто из нас остаться не может, но Романа оставлять одного нельзя. Никогда не знаешь, что от нее ожидать, – пробормотал он, отстегивая ремень безопасности, – Остаешься только ты. Если мы все умрем, ты будешь тем, кто донесет миру истину, – поднял он вверх руку с расслабленными пальцами, так и не сложившимися указательный жест, и тут же уронил.
Первым покинул машину Михаил, следом вышел Виктор. Последний открыл дверцу с моей стороны. Я почти выпал наружу и завис над мощными ботинками, мявшими серый снег.
– Так-так-так, не падай, – поддержал он меня за плечо одной рукой, другой отодвигая полы белого плаща, накинутого поверх одежды – Кенджи, передайте мне, пожалуйста, – указал он на футляр.
– Может вам стоит обойти с моей стороны? – спросил Кенджи, после двух неудачных попыток развернуть его в горизонтальное положение.
– Есть риск быть обнаруженным. Передайте по низу, я буду помогать, – Дмитрий подтолкнул меня к Кенджи и нагнулся, чтобы подхватить черный ящик снизу.
Наконец дверь захлопнулась, и я вновь обрел устойчивую опору. Впереди через постепенно запотевающее стекло была видна постепенно удаляющаяся понурая спина Михаила. В то время как Дмитрий растворился, будто его и не было.
– Где мы? – прохрипел я.
– На заброшенной фабрике, – задумчиво произнес Кенджи и протер рукой стекло.
– Мы покинули Милан? – спросил я, наблюдая в окно за подозрительным типом, издали разглядывающим нашу машину.
– Нет, мы все еще в Милане. Просто это темная сторона Луны, – прозвучал тихий спокойный ответ.
– Мне жаль, – произнес я после долгого молчания.
– Мы все совершаем ошибки. Думаю, тут сложно винить кого-то одного, – повернулся он ко мне, улыбнувшись одними уголками губ.
Устав наблюдать издали, подозрительный тип двинулся к нашей машине. Я попытался сесть ровно, но получилась возня беззащитного котенка. Спокойствие Кенджи удивляло, но не вдохновляло.
Человек снаружи обошел машину и заглянул внутрь. Боковые стекла прятала тонировка, поэтому вряд ли он видел нас. Человек дернул за ручку – дверь не поддалась. Не понимаю, зачем ему надо было повторять первую безуспешную попытку, но прозвучал щелчок, и дверца в переднюю часть салона автомобиля оказалась открытой. Я вцепился в чехол переднего сидения и прижался к двери.
Восторженно вскрикнув, человек взобрался внутрь и принялся шуршать по бардачкам. В какой-то момент он поправил стекло заднего вида и резко обернулся. Бледное исхудалое лицо больше подходило покойнику, нежели живому человеку. Я
