Передача лампы - Бхагван Раджниш

Все общество основано на осуждении. Оно рассматривает одну сторону — потому что вы не можете увидеть всего человека. Весь человек — это очень много. Если я положу в вашу руку маленький камень, вы не сможете увидеть его целиком, вы увидите только одну его сторону, а когда вы увидите другую, нельзя будет видеть первую. Вы не можете увидеть его с одной попытки во всей полноте.

Что тогда говорить о человеческой личности — многогранном явлении?

Поэтому ни на кого не злись. Они видят определенную сторону.

Это как если бы ты вырвала из романа одну страницу, прочитала ее и составила мнение обо всем романе.

Одна сторона, одно действие — примерно так.

Таким образом люди жили и судили, и причина в том, что они сами не осознают собственной целостности. Стоит им осознать свою целостность, как они уже не смогут судить никого по незначительным проявлениям. Они знают, что человек гораздо больше. В его целостности эта мелочь затеряется, как капля росы в океане. Она не будет иметь значения.

Но, чтобы прийти к такому милосердию, к такому не-осуждающему видению, сначала вам нужно осознать вашу собственную целостность.

Поэтому дело не в других.

Дело в тебе.

Со мной ты будешь чувствовать себя прекрасно — потому что я никогда никого не осуждаю. У меня ни к кому нет предубеждений, и я знаю: все, что видно снаружи, лишь малая часть, которая может быть обманчива, целое может быть иным. И эта малая часть, отдельно взятая, может иметь другое значение: в целом она может иметь другое значение, потому что целое окружит ее контекстом. Вне контекста невозможно ничего понять.

Поэтому сделай две вещи. Во-первых, приложи все усилия, чтобы быть наблюдательной к своей жизни, чтобы медленно-медленно ты становилась наблюдательностью. Это твоя истинная сущность. Во-вторых, не суди других.

Ты не можешь, конечно, помешать другим судить тебя — это невозможно, но ты можешь перестать судить других. Возможно, это поможет. Другие могут начать думать о тебе как о человеке, который никогда не судит, и что они должны быть более милосердными к тебе.

И не нужно чувствовать себя обиженной, потому что, что бы они ни делали, в своем сне, в своей бессознательности они могут делать только это.

Поэтому помни: прости и забудь. Иначе у тебя появится предубеждение к человеку: якобы он осудил тебя, и тогда в любой момент, в любой ситуации ты будешь платить тем же. В эту игру продолжают играть в обществе.

Прекрати это хотя бы со своей стороны, пусть другой играет в футбол один. Скоро он устанет. Никто не может долго играть в футбол один. Не создавай для него условий. Не замечай. Но это возможно только в качестве реализации твоего внутреннего существа, а не решимости ума. Тогда это так просто, я не думаю, что что-то может быть проще, не судить людей.

В противном случае люди судят каждое мгновение, все люди — касается их это или нет; это не проблема, это механическая привычка.

Я ехал на машине из Нагпура в ашрам Ганди в Вардхе с очень богатой женщиной, последовательницей Ганди. Они приехала, чтобы забрать меня. По дороге прокололась шина, и я сказал ей, что я лучше посижу на улице под деревом, потому что стоял прекрасный вечер. Я вышел и сел под деревом, водитель тоже вышел. Она осталась в машине одна. Водитель сидел рядом со мной и курил сигарету.

Когда я вернулся и сел в машину, я сидел на заднем сидении рядом с женщиной — должно быть, волосы или одежда впитали немного сигаретного дыма, — та женщина посмотрела на меня и сказала:

— Я ненавижу запах дыма. Ты курил на улице!

— Из вежливости можно сначала хотя бы спросить, — ответил я.

— Что тут спрашивать? Я чувствую запах.

— Ты чувствуешь. Я тоже чувствую. (Я мог бы сказать: «В машине стоит запах сигаретного дыма, ты, наверное, курила, потому что ты сидела здесь одна». Я этого не сказал.) — И я добавил: — Похоже, ты сноб. Разве это твое дело, если я даже и курил? Кто ты мне? Я что, поставил условие, что не буду курить? Ты просто приехала, чтобы забрать меня из ашрама. Я даже не знаю тебя. Ты можешь быть богата. Ты можешь иметь влияние в ашраме. Мне это все безразлично.

Водитель слушал. Он остановил машину и сказал женщине:

— Это неправильно. Это я курил. Я знаю, какие люди в ашраме. В ашраме Ганди курение — грех. Я боялся, что этот человек может остановить меня, но он ничего не сказал. И даже сейчас он не сказал, что это я курил.

— Ты не имеешь к этому никакого отношения, — сказал я. — Я пытаюсь сказать этой женщине, что, если ей не нравится запах дыма, она может пойти и сесть вперед. А судить только по запаху дыма, и я не курил! Просто запах, и ты… не только твое осуждение, но и то, как ты сказала, как посмотрела на меня.

Я отказался ехать в этой машине. Я вышел и сказал:

— Скажете ашраму прислать другую машину. Эта женщина сильно воняет дымом.

— У меня будут неприятности, потому что ты не курил, а эта женщина опасна, — сказал водитель. — Она дает деньги, поэтому у нее огромное влияние в ашраме.

— Или она выйдет, или я. Вытащи мой багаж и оставь меня здесь, под деревом. И скажи Рамдасу, сыну Ганди, — Ганди умер, но его сын был моим другом. — Расскажи ему о том, что случилось. Если он сможет прислать другую машину, хорошо, а нет, так я сам доберусь до Нагпура.

Видя, что происходит, женщина поняла, что была неправа: она должна была спросить. Я не курил. Курил водитель, а она буквально набросилась на меня. И я не ашрамит, я не гандианец. Я не согласен с Ганди ни по одному вопросу. И Рамдас будет очень зол, если меня оставят здесь. Поэтому она вышла и сказала: «Извини».

Я ответил: «Этого мало. Тебе нужно пересмотреть свое отношение. Ты, наверное, поступаешь так со всеми».

Я останавливался в другом гандианском ашраме, где один из его главных учеников, Балкова Бхавэ, был учителем ашрамитов. Каждое утро он заглядывал в их комнаты и даже в уборные — чистые они или нет. Я сказал: «Это унижение. — И добавил: — Все эти люди постоянно страдают от этой пытки. Нужно им ясно дать понять, что должно быть чисто, но это же не значит, что каждый день — каждый день…» И он всегда что-то находил, и этого было достаточно, чтобы осудить человека. Я сказал: «Похоже, что это просто предлог — найти что-нибудь, чтобы осудить».

Похожая ситуация сложилась и в других гандианских ашрамах в Индии: вы не можете пить чай, вы не можете пить кофе, вы не можете курить сигареты, вы не можете играть в карты. Это нормально, если вы запрещаете азартные игры, но просто играть в карты — это невинное занятие, в нем нет ничего плохого, никакого вреда. Вы не можете даже пользоваться противомоскитной сеткой, потому что это роскошь.

А в Вардхе, там такие большие комары, что вы не можете уснуть, всю ночь они высасывают вашу кровь.

Поэтому Ганди нашел способ — керосин. Все должны намазать лицо керосином, и руки, и все, что остается не под одеждой.

Я сказал Рамдасу: «До вечера я могу здесь находиться, но не ночью. Я не считаю, что противомоскитная сетка — это роскошь. Это вздор! Кто придумал, что противомоскитная сетка — роскошь?»

Махатма Ганди, наверное, был комаром в прошлой жизни! Иначе откуда он это взял?

«Я не могу остаться здесь. А намазать руки и лицо керосином — вы же сами видите, что не приближаются даже комары, как вы можете спать? Всю ночь вы воняете керосином. Даже у комаров хватает ума, они не приближаются. Как же вы можете спать?» Я сказал: «Я могу остаться только до вечера, потом я вернусь назад».

Но это осуждается.

Если вы начинаете осуждать людей, потом вы сможете вынести приговор всем в целом мире, и в итоге вы будете жить в мире осужденных людей и будете страдать, потому что все люди вокруг вас осуждены.

Я живу в мире прекрасных людей, потому что я никогда никого ни за что не осуждаю. По-моему, у каждого достает разума, чтобы позаботится о своей жизни.

Вот почему Авирбхава за два месяца не видела ни споров, ни ссор, ни напряжения, ни дисгармонии. Наверное, она была озадачена: тридцать человек живут в доме в удивительной гармонии. И все единственно потому, что они не осуждают друг друга. Это неправильно, это бесчеловечно.

Начните с себя. Не судите других. Не принимайте их стороны за всю их личность и раскройте свою целость. И постепенно вы сможете видеть лучше, и вы не будете чувствовать обиду, если кто-то будет судить — это его проблема.

Ошо, обычно мне нужен был целый стакан вина, чтобы напиться, но прошлым вечером я совершенно опьянел всего от одной трети стакана. Что здесь происходит?

Еще немного — и ты начнешь напиваться пустым стаканом. Когда ты начнешь напиваться пустым стаканом, просто напомни мне. Ты приближаешься!

Так напиваюсь я.

Глава 38

Грубое человечество в золотое человечество

Ошо, Ричард Вильгельм, который перевел «И-Цзин» с китайского на немецкий, вернулся в Вену очень возбужденным, после того как провел тридцать лет в Китае. Он проконсультировался у своего друга, Карла Гюстава Юнга. Диагноз Юнга был таков, что Вильгельм в критическом состоянии. Он отбросил немецкую культуру и принял китайскую, весь комплекс — религию, образование и все остальное.