Долина Слез - Соня Мармен

– Возвращайся на поле и помоги Саре. Скоро начнется дождь, а скошенный овес, пока сухо, надо успеть отнести в ригу. Я тоже скоро приду. Мне надо немного побыть одной.

– Ты в этом уверена?

– Уверена, – грустно ответила я.

Он убрал волосы с моего лица, поцеловал меня в лоб, постоял еще немного, словно бы не решаясь уйти, но потом повернулся и пошел вниз по склону холма.

Я присела под дубом, прижалась спиной к стволу и окинула взглядом раскинувшуюся у моих ног долину. С того места, где я находилась, было видно даже озеро Лох-Ливен. Пейзаж был так красив, что дух захватывало. Ковер зелени словно бы карабкался вверх в обе стороны по оголенным склонам холмов, чтобы разорваться лентами и потеряться в расщелинах темных гор, – ларец, в котором, как драгоценный камень, приютился Карнох. Мне вдруг подумалось, что Лиам видит эту долину по-другому, не так, как я, потому что он здесь родился и вырос. Он видел, как эта долина страдала, как горела и умирала, а потом возрождалась из пепла. Хотя кто знает, кто знает…

У меня над головой пролетели сначала чайки, а потом лебеди. Один лебедь опустился на берег озера. Какие страны влекли их? Летели ли они за море, на континент? Наконец и усталый лебедь взлетел и исчез вдали. «Лети! Унеси с собой мое сердце! Возьми с собой мою любовь! Лети через реки и моря в края, которые мне незнакомы! Отнеси к нему мое сердце и скажи, что я люблю его и это затянувшееся ожидание меня убивает…»

Какое-то движение на склоне, выше того места, где я находилась, привлекло мое внимание. Я вскочила на ноги и выхватила из ножен кинжал. Меж деревьев замелькало что-то темно-красное, потом на повороте горной дороги появилась фигура мужчины. Это могло означать лишь одно – за мной по-прежнему кто-то следил.

– Господи, за что мне все это? – выдохнула я, падая на колени.

У меня стучало в висках. Я боялась шевельнуться, зная, что листва дерева закрывает меня от глаз того, кто находится сейчас на дороге. С такого расстояния черты лица разглядеть не представлялось возможным, однако я узнала великолепную гриву рыжеватых вьющихся волос, рассыпавшихся у него по плечам. Высокий, широкоплечий… Нет, я не могла ошибиться. То был он, Лиам…

Я совсем растерялась. Я не чувствовала, что готова к встрече, к разговору. Мой погрязший в печали и отчаянии рассудок не мог создать щит, в котором так нуждалось в ту минуту мое сердце. Я ощущала себя безоружной и уязвимой, сердце мое стремилось к нему и в то же самое время сомневалось…

Дрожа всем телом, я сбежала по склону холма. Начался дождь. На подходах к деревне я оглянулась. Он стоял на том же месте, словно Зевс на Олимпе, и набиравший силу ветер развевал его плед.

– О Лиам! – прошептала я и вздохнула.

Под проливным дождем я добежала до дома, влетела внутрь и с грохотом захлопнула за собой входную дверь. Патрик посмотрел на меня с изумлением. Я же прислонилась к двери спиной и с душераздирающим стоном соскользнула вниз, на пол.

– Что с тобой? – вскричал Патрик, бросаясь ко мне.

– Он вернулся! Лиам вернулся! – тихо ответила я.

– Благодарение Богу! – выдохнул брат, поднимая глаза к небу.

Позже, уже вечером, переодевшись в сухую одежду и поужинав мясом куропатки, которую Патрик зажарил на вертеле, я присела в кресло у очага, освещавшего комнату мягким желтоватым светом. Буря бушевала за окном уже много часов, и я мыслями невольно возвращалась к Лиаму. Нашел ли он место, чтобы укрыться от дождя? Сыт ли? Я нарочно оставила в миске немного мяса…

– Я сегодня сплю на конюшне.

Услышав голос Патрика, я вздрогнула.

– На, выпей! – приказал он, протянув мне драм виски. – Вам нужно побыть наедине.

– Нет, я не хочу! – отказалась я и вскочила со своего места.

Брат посмотрел на меня с сомнением и залпом опустошил стакан.

– Кейтлин, ты же сама сказала, что Лиам вернулся. Я не могу…

– Я все понимаю, но только не этой ночью, это для меня слишком рано! – поспешно заявила я. – Сначала мне нужно разобраться в своих чувствах. Он может подождать немного…

Патрик опустился передо мной на колени и недоуменно посмотрел на меня. Как объяснить ему, что я боюсь собственного супруга? С одной стороны, тело мое томилось и тосковало по нему ночь от ночи все сильнее… Эмоции, чувства – все перевернулось в душе. Неукротимая битва разума и тела, мечты и реальности, воспоминаний и неизвестности. И мне предстояло сделать свой выбор…

– И сколько же еще ты собираешься думать? Разве вы оба мало страдали? Во имя Господа, Кейтлин, опомнись! Каждую ночь я слышу, как ты стонешь во сне. Ты сердишься на него за то, что он сбежал в самый трудный для тебя момент, но что ты сейчас сама делаешь? Теперь убегаешь ты, неужели не понимаешь? Убегаешь, потому что знаешь: когда вы наконец встретитесь, тебе будет больно. Вам ведь о многом надо поговорить! Кейтлин, пора покончить с этим раз и навсегда!

Он поддел пальцем мой подбородок и приподнял мое лицо, чтобы лучше его видеть.

– Слушай свое сердце, Кейтлин! Открой ему свою дверь… Не одного Лиама ты накажешь, если оставишь его за порогом сегодня ночью! Ты и сама это знаешь.

У меня задрожали губы, и я закрыла глаза, чтобы не заплакать. Патрик встал, свернул свои одеяла и матрас и вышел под дождь. Холодный ветер ворвался в дом. Я поежилась и поплотнее завернулась в плед.

Устав от бесплодных душевных метаний, я легла спать. У неба настроение было такое же мрачное – завывал ветер, струи дождя хлестали по листьям, вдалеке грохотал гром. Но я не обращала на это внимания. Единственное, чего мне хотелось, – это спрятаться в мире грез, ибо только там я чувствовала себя живой.

Мокрая от холодного пота ночная рубашка неприятно липла к спине. За окном по-прежнему бушевала буря. Наверняка мне приснилось нечто ужасное – я вцепилась пальцами в простыню, сердце билось как сумасшедшее. И мне было холодно, так холодно… Белесый отблеск молнии осветил комнату. Я завернулась в плед и встала с постели, чтобы подбросить в огонь брикет торфа. В доме и правда стоял пронзительный холод.

На пороге спальни я охнула от удивления и застыла как вкопанная. Лиам, секунду назад спавший в кресле, вскочил на ноги и схватился за кинжал. Несколько мгновений он растерянно смотрел на меня, потом, узнав, вздохнул с облегчением и уронил оружие на пол. Его высокая фигура в красноватом свете угасающих углей, казалось, сама излучала таинственное сияние. Он пытался совладать с волнением, и дыхание его стало шумным и прерывистым, как, впрочем, и мое собственное.

После колебания, продлившегося доли секунды, я приблизилась настолько, чтобы можно было до него дотронуться, но и увернуться, если вдруг он решит прикоснуться ко мне. Я отвела глаза и уставилась на поблескивающую брошь у него на плече.