Мир в подарок - Оксана Демченко

Шаги Лемара стихли вдали. Хоть этот жив, уже облегчение.

Я сбросила темп, требуя хоть каких-то существенных предложений со стороны рассудка. Лезть в дела княжны – смерть. Влипнуть в них, не понимая даже правил игры – гарантированная смерть. Это все, что он мог сказать, а чего я еще ждала, если разобраться? Зло зашипев, свернула за угол. Тот человек еще жив, и я могу, если не спасти его навсегда, то хотя бы избавить от скорой жуткой гибели. Рассудок развел руками и гордо удалился: не хочешь слушать – не зови. Остались только обостренные памятью Риана способности травницы и сребролист.

Весы колебались, то отдавая предпочтение жизни, то тяжело заваливая коромысло на сторону чаши смерти. В способность Эрха действительно подняться завтра, как я пообещала ему сгоряча, сама поверила лишь у ворот дворца, когда Грод заснул. Скрываться было поздно и невозможно, дар тут, рядом с логовом Катан-жи, использовать совершенно нельзя. Вот и попала я во дворец, куда так стремилась. Чудом. Знать бы, к добру это – или наоборот, повезло сегодня тем, кто меня ведет и опекает…

Где-то глубоко булькал испуганным истеричным смехом рассудок – он же предупреждал, все плохо кончится.

За нами беззвучно сошлись тяжелые кованые ворота. Далеко впереди разгоралось пламя Адепта. Я обещала Риану взглянуть на это, но кто думал, что исполню свое обещание так скоро? Дар, пригашенный и замаскированный, – теперь я знаю – не исчезает окончательно. Его жалкие остатки подобны слабому зрению человека, оказавшегося внезапно в темной комнате. Постепенно, невнятно, без цвета и объема – но хоть так…

Княжна ждала отчета и желала видеть своего раба. Это понятно и без дара, средствами обычной логики. Лемар жив, план его убийства сорвался. Значит, Катан ищет виновных…

Она была в тяжелом бешенстве и искала хоть кого-то, – кого угодно – способного принять на свою голову месть и гнев, сжигающие её изнутри. Каждый шаг приближал нас к створкам двери, смотреть на которую мне было жутко. Не только из-за угрозы, кипящей проснувшимся вулканом злобы Адепта. Имелся и иной страх: а вдруг она меня вспомнит? Мы уже встречались, я даже говорила с ней. Там, над водопадом, в первый свой день в этом мире, когда я еще была похожа на Мейджу.

Душа позорно уползла в пятки, делая ноги свинцово тяжелыми.

Створки разошлись, впуская нас в роскошную залу. Я рискнула разок взглянуть на неё прежде, чем приступить к изучению ковров на полу, необходимому и из чувства самосохранения, и ради соблюдения этикета. Катан сидела с ногами на диване, такая очаровательная и тихая на взгляд неосведомленного человека. Тоненькая изящная красавица в воздушном серебристом платье из невесомого шелка, с розово-черной цветочной вышивкой и милыми оборками. На губах улыбка невинной юности, в глазах детское любопытство. Первая окаянная из встреченных мною, которой идет даже бледность.

Рядом на полу устроился старичок неприметной внешности. Носилки были опущены перед её ложем, я почти рефлекторно встала на колени, припоминая помимо воли инструкции Риана. Склонила голову.

– Вот как! – удивилась княжна, хлопнув в ладоши, и храмовники дернулись, как от удара. – Сдох?

– Его лечила эта травница, госпожа, – прошелестел один из серых плащей, присоединившихся к нам на обратном пути. – Обещала, что выживет.

– Это уж как я решу, – пропела она. – Ну, маленький, ты, который слева, не молчи, мне ведь все интересно! Что там было?

– Он оплошал, госпожа, – запинаясь, прошептал храмовник. – Проклятый Лемар оказался страшен, как демон. Уложил вашего раба в несколько ударов.

– Тогда к чему его было воскрешать? – она удивленно развела руками и хихикнула, явно найдя виновного. Потом надула губки. – Я не нуждаюсь в бестолковых слугах, они так огорчают. Не захотел убить врага своей хозяйки? Ведь именно не захотел, мне ли не знать… Ну прямо бунт! Раб должен сдохнуть до рассвета, и я получу от этого немалую радость. Повисит между жизнью и смертью, подергается…

– Его вины в случившемся нет, – я с трудом расцепила зубы, голос получился тихим и сдавленным. – Я все видела.

– О, она еще и не немая? – дернула бровью княжна, на миг становясь серьезной. – Ну, дальше, раз не умеешь держать язык за зубами.

– Ваш раб болен, он двигался вполовину своих обычных сил. Он задыхался. Но ни один из слуг храма не помог. Арбалеты не сказали своего слова. Лишь одна стрела покинула тетиву, но и та целила в небо.

– Она лжет, – торопливо запаниковал храмовник, обвинявший только что Эрха. Голос дрожал, невольно подтверждая мои слова. – Эта нищенка…

– Пусть травница продолжит, – мягко попросил серенький старичок. – Смелее, дитя. Мы очень хотим услышать правдивую историю, за неё не казнят. Более того, Адепт щедро награждает преданных детей Храма.

– Я слышала звуки боя. Была рядом, но пересилила страх, лишь когда все разбежались. Подошла к рабу. Эти двое вернулись, прошли мимо него и решили позабавиться с женщиной илла, – слова давались с трудом, их приходилось выталкивать из горла. Придушенный окончательно дар лежал на дне сознания, без него я ощущала себя почти слепой и совершенно беспомощной. – Угрожали и мне.

– Госпожа…

– Дальше, – Катан прошипела, внимательно глядя уже на храмовников.

– Я просила слуг Храма сообщить тем, кто старше и умнее, а также обеспечить носилки для раненного. Надо было делать все очень быстро. Он умирал.

– С чего такая трепетная забота? – мягко уточнил старичок. – Он тебе чужой. К тому же всего лишь раб, не способный оплатить лечение. Неужто скажешь: было так темно, что ты не рассмотрела ошейник?

– Я поклялась единственному родному человеку, который научил меня целительству, что не откажу в помощи умирающему, – знал бы Риан, перед кем я отчитываюсь за ту клятву.

– Лекарь? – тихонечко позвала Катан.

Невзрачный человек скользнул из-за портьеры, коротко глянул на Грода и прощупал пульс. Удивленно тронул края раны, метнулся к голове Эрха, приподнял веко недавно слепого глаза. Отшатнулся, шагнул к диванчику хозяйки и упал на колени, подметая челкой мрамор. Как тут все утомительно-церемонно!

– Госпожа, это невозможно, – он слабо развел руками. – Рана смертельна. Но он жив, шрамы имеют давность трех недель и еще… он снова будет видеть обоими глазами. Я в смятении.

– Странно, действительно. – Её огонь взметнулся, разгораясь и искрами осыпал-ощупал меня. – Бездарна. Что тогда?

– Сребролист, о достойная госпожа, – вздохнула я расстроенно. Подняла голову. – Ваш раб обошелся мне в две сотни золотых по самому невыгодному столичному торгу. Спросить их не с кого: вы не заказывали лечения, он был без сознания. Глупые клятвы обходятся дорого.