Восхождение к власти: Падение «ангелов» - Степан Витальевич Кирнос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взор капитана устремляется на тёмное небо, отбрасывающее тень на весь город. Парень чувствует, что война близиться к завершению, что скоро всё закончится и небеса смогут зарыдать о мертвых. Сам он ощутил странный укол в сердце и утёр глаза.
– Данте…
– В живых кто-нибудь остался: – перебил капитан Андронника, только тот собирался заговорить. – Из миланцев?
– Нет, они все…
Данте опустил голову.
– Говорит полковник Гонсалес, – рация Данте с шумом выдала слова. – Мои ребята через пять минут у вас будут и начнём штурм дворца. Да, так же разведка сообщает, что сепаратисты стягивают все силы ко дворцу. Капитан, у нас будет мало времени. Давайте покончим с этой войной! Конец связи.
– Андронник, – тут же, голосом низким, начинает говорить капитан. – Что там на фронтах? Сколько мертвых, сколько живых?
– Я не знаю. Количество смертей не поддаётся подсчётам, капитан. В Афинах тяжёлые боестолкновения, два ордена там пытаются прорваться в сердце города. Последний серьёзный враг – Новая Спарта и Аргос. Только западная часть Великого Коринфа всё ещё под контролем врага. – Андронник примолк и тут же, его голос выдал слабую металлическую речь. – Прости, я не смог её вытащить… я не успел…
– Не нужно, Андронник, не следует. Сейчас главное – цель. Просто… всё потом, – устало говорит парень, сдерживая тремор и рокочущую горькую ярость, с которой он не знает, что делать.
Голос больше не одолевает его, нет обвинителя, ибо капитан слился с ним в едином теле – два духа в одном. И за получившую силу, скорость от злобы и стойкость от гнева он поплатился. Сладкими речами капитан совратил сам себя, пленил тёмной стороне сущности.
– Что ты дальше собрался делать?
– Понимаешь, эту бойню можно остановить здесь и сейчас. Греческая Амфиктиония потрёпана, но не сломлена. Пока их лидеры не признают поражения, мы ещё неделю будем выковыривать мятежников. Я собираюсь всё это закончить.
– Я с тобой.
– Нет. Ты понадобишься тут. Бери венецианцев и «Стражей», а также всех тех, кто ещё подойдёт. «Ангелы Престола» со мной. Вы должны будите построить оборону и держать все войска, до тех пор, пока всё не кончится.
– Данте, – раздался бодрый голос из приёмника в ухе. – Мы выполнили твоё задание, дочь из Писсии забрали твои люди. Но наш общий друг убедил меня ещё побыть с вами до конца этого дня. Готовьтесь, мы идём.
– Хорошо, высаживаетесь на площади возле дворца «Чёрной Лилии» и занимаете оборону. Да, О’Прайс, я рад, что ты всё ещё с нами.
Капитан тяжело выдохнул, чувствуя лёгкое облегчение от того, что хоть его дочь спаслась, но она всё ещё не в Риме, а в горах возможно засели мятежники с ПЗРК, так что от него зависит, долетит она до дома или какой-ни убудь сепаратист их подстрелит. Данте чувствует, что развязки ближе, что когда ворота будут сокрушены, счёт пойдёт на часы. В его душе всё ещё тлеют угли скорби и печали, которые запросто могут стать ревущем пламенем мести, как только порог дворца будет переступлен.
И в завершении акта битвы, раздались из далёких рупоров пропаганды безумные возгласы и воззвания:
– Круг Жрецов на связи с вами, – на этот раз ораторский голос дрожит и беснуется, и словно перемежается с фонящими перешёптываниями. – Ликуйте, жалкие поклонники, идите на смерть ради Греции, избавьте её от мук. С оружием в руках, послужите ей! Падите ниц перед вашими богами и отдайтесь в жертву им на горниле битв, чтобы познать их неземную суть.
– Какая мерзость, – вымолвил капитан и голос, зловещим шёпотом подхватил его слова:
«– То ли ещё будет».
– Может ты отстанешь от меня? Ох, если бы ты был человеком как бы я тебя отделал, – гнев срывается с уст капитана, он ненавидит того, кто ему это нашёптывает, но злоба сменяется ужасом при словах:
«– Отделай себя, ибо я – порождение твоих страстей».
Капитан опускает руку в карман и на его ладони оказывается белая таблетка, мгновенная припадающая во рту. Он надеется успокоительным хоть на немного освободить свой разум.
Последний рывок
Мрачным смертоносным наплывом хлынули воины Рейха внутрь высоченного дворца, на встречу последней преграды перед победой. «Ангелы Престола» – солдаты в чёрных шинелях, расшитых золотыми и серебряными нитями, окантующие шевроны, воротники и элементы знаков отличия. В их руках винтовки, стреляющие лучами энергии, автоматы и пулемёты, которыми прорезают себе путь через вражеские ряды. Им противостоят разношёрстные формирования, среди которых и недобитые орденские воители, ополченцы и просто солдаты армии вольной Греции.
Прямо сейчас, в широких залах гремит битва, от которой зависит исход войне и не одно из сторон отступать не хочет.
Данте смотрит вперёд, выглядывая из-за мраморно-алой колонны. В огромной зале, предназначенной для парадов, праздников и торжеств тускло горят лампы, отчего мог бы создаться приятный полумрак, если бы не постоянные вспышки оружейного огня. Позади него огромный проход, через который они проникли в это помещение – арка, с выбитыми деревянными воротами.
Высунувшись, капитан ответил по врагам огнём из штурмовой винтовки и его пули скосили двоих врагов, укрывшихся за мешками с песком. Он переводит оружие и снова стреляет, давая упасть двум людям в красно-белой форме, окутанными алыми плащами. Но им на место встали ещё не менее десятка бойцов в такой же форме, открывших огонь из золочёных коротких автоматов. Укрытие Данте посыпалось камнем и пыхнуло твёрдой пылью.
– Уничтожьте спартанский отряд! – приказал капитан солдатам.
Ответом врага стало появление из различных дверей неисчислимое множество воинов в красно-белой военной форме с бронежилетами, стилизованными под золотой торс. Они встали за мешками с песком и открыли массированный автоматный огонь.
– Скорее! – кричит Данте, пытаясь переорать жужжащий рой пуль.
– Рота, лазерную фалангу! – отдал команду командир.
Воины в чёрно-золотой форме построились в одну шеренгу, встав под пули и вздев длинные чёрные толстые лазвинтовки, открыли огонь. Единым потоком несдерживаемой красно-ослепительной энергии сотня лучей ударили в спартанцев. Громкий треск охватил всю парадную залу, а яркость лучей осветила стены и Данте увидел, как лики древних святых пытались закрасить нечестивыми изображениями древнегреческих богов, но краска отсохла и лопнула, показывая, чей здесь первообраз. Капитан смог разглядеть нимбы и людей в церковных одеяниях, чьи образы проглядываются через обвалившуюся краску и его берёт неизведанный ужас, трепет, от того, что образы языческих богов не выдержали, пали и гнев, исходящий ото осознания того, что Фемистокл
