Играя с огнём (СИ) - "Айрест"

Слушая увлечённого своей речью старика, я думал — не зря он занял своё положение в каноне. Он любит и умеет говорить, заставляя себя слушать. Благо, что я знаю подноготную ситуацию. А то действительно доверял бы ему…

Он был прав — теперь я не просто полагался на свою волю, дабы она не давала ментальной силе старика проникнуть в моё сознание, а смог сделать качественный прорыв во всех ментальных аспектах, даже удивив старика. Как он сам сказал — это походит на родовой талант, чем на естественный ход событий. Впрочем…

Это было именно последним. Не могу сказать, что у меня прям сильная воля, просто я умею ей пользоваться — это можно сравнить с тем, что я экономно использую свои средства правильным образом, тогда как другие, зачастую имея большие средства, тратят их на всякую хрень, потому удивляясь — а куда всё делось?

Как боец, который может нанести сильный удар не за счёт сильных мышц и прочего, а потому, что каждый аспект в нём, ответственный за удар, находится на высоком уровне — он получает высокий результата при минимуме усилий. Другие не получат в таком же ударе почти ничего. Но они и не прошли путь этого бойца, дабы он сейчас мог так ударить, идя к этому всю свою жизнь и буквально вложив душу.

Конечно, со мной было всё сложнее — та самая каменная броня была надёжным инструментом. Я всегда думал, что могу на неё полагаться, дабы идти дальше по жизни — удар за ударом она будет всё сильней и проблем у меня уже не будет, пока я буду достаточно осторожен к жизни. Но менталистика внесла своё веское слово — сама броня была крепка, но суть за ней была уязвима и хрупка. Дамболдор был прав — лишь воля позволяла сдерживать то, что обрушивалось на меня сквозь эту броню. И вот тут я уже сам понял, что надо что-то менять, раз даже возможности для этого есть. Или адаптироваться.

Подобно тому, как шрамы остаются на всю жизнь или как глубокие раны затягиваются длительное время, я особо ничего не мог в себе не поменять, ни быстро броню убрать. Как я мог убрать то, что было мной? Может, будучи мастером менталистом можно хоть каждый день становится волевой личностью и наоборот, но сейчас я в этом понимал лишь чуть лучше обычного волшебника. Нужно было действовать осторожно, если я не хочу необратимых последствий.

Что такое сознание? Авторы этих книг не давали чётких определений. Они лишь сходились в одном — работать с ним можно было посредством любого ментального аспекта, будь то эмоция, мысль, воспоминание. Как внешне, другому человеку давая провокацию своей ментальной силой в виде какой-то мысли и прочего в ментальном противостоянии, в надежде на изменение сознания, так и внутренне — о чём-то подумал и раз, сознание хоть немного, и поменялось. Это было проблемой…

Оно ей было для обычного человека, у которого сознание и так каждую секунду переобувалось, неся за собой груз прошлого в виде воспоминаний и прочего. Хотя он думал, что его мысли меняются медленно и постепенно, на самом деле так было лишь уже в его зрелости — структура сознания от определённого содержания и объёма мыслей, знаний, эмоций и прочего и теперь слабо поддавалось изменениям, даже в малой степени.

Наоборот было для молодости — ресурс велик, сознание пусто, особо ничем не обременено и легко поддаётся всему — новым эмоциям, впечатлениям, идеям. В это время замечаются таланты, рождается гениальность и меняются судьбы.

Какой-то интеллигент вдруг проникся духом коммунизма, сам наслаждаясь благами капитализма, аж воспылав и пойдя помогать вершить всемирную революцию? Со стороны — идиот идиотом, жизнь ничему не научила. Но может ли быть глупым человек с высшими образованиями и прежде, как ему казалось, утверждёнными взглядами на мир? Конечно. Но не глуп… скорее очарован.

Очарован самим собой. Той душащей его пустотой и незавершённостью, которая его понемногу отравляла. Он искал всего — вторую половинку, любимое дело, хороших друзей, место в жизни… не понимая — он мечется от одного источника к другому, немного отпивая и, кривясь, убегая ко второму. От него к третьему. От последнего к четвёртому…

И вот, зрелый человек закостенел спустя года. Он, якобы, сформировался. Ну, как он думает — есть ведь работа, семья, хобби, друзья… понимая — терпеть не может офиса, не любит он эту гадину, что маскировалась под невинную деву и уже давно не понимает своих собутыльников, что не понимают его — дескать, разные вроде и интересы, и взгляды. Хобби? Лишь это и спасает. Когда-то, быть может, он даже хотел им жить. А сейчас вынужден жить лишь им…

Мне ещё повезло — у меня были очень подходящие именно для моего выживания качества. Я чётко разделял всех людей на Я и Другие. Я был в приоритете. А Другие? Ну… пусть живут. Пока не мешают.

В той жизни я многое понял, многое видел. На себя я уже не смотрел — что я там не видел? Мудак он и есть мудак. Хоть в профиль, хоть в анфас. Или, быть может, я ещё не знал ответ, но уже понимал — не стоит, мой друг, дальше не будет путей к отступлению…

Их не стало, когда я получил те книги и, открыв их, начал вчитываться. Работать с эмоциями, мыслями, воспоминаниями. И нить за нитью крутя, я начал распутывать клубок того, что есть я — моё сознание.

Оно не было чем-то материальным. Его нельзя было потрогать… разве что ментальным тараном, но лишь один раз. И хотя сложно сказать, что у него была чёткая структура, но она состояла из памяти, воспоминаний, эмоций и прочего в определённой логике. Как мышцы состоят из волокон. Конечно, какие-то были слабыми, какие-то сильными — перекос мог быть почти незначительным в случае здорового человека и слишком явным в моём. Это можно было сравнить с моим любимым сколиозом — слабые мышцы становятся слабее, в них появляются узлы, тогда как сильные перетягивают всё на себя, изгибая в какой-то странный угол всю конструкцию.

И хотя он есть у многих, пока он не мешает им — всё нормально, жить можно. Перегиб большой — вот тут обычными методами уже ни хрена не исправить. Операция. И хотя, говорят, кто-то там может вправить, можно самому вылечить, есть методы облегчения проблем и страданий… но человек уже не верит. Он зрел, оглядываясь назад понимает — поздно что-то менять. Поздно лечиться, уже наверняка ничего нельзя сделать без операции, если ситуация запущена…

Благо, что я был идиотом. Поздно? Начальство никогда не опаздывает. Несвоевременно? Здесь я решаю — что, когда, и в какое время мне нужно и удобно. Опасно? Мой друг, жизнь вообще страшная штука — все те, кто от неё страдал, умерли.

Чем был ментальный щит? Конечно, авторы книг не давали определений или чётких, понятных слов. Но поясняли — он есть у всех, почти у всего. Разумного, якобы неразумного — эти они имели ввиду тех, кто как бы не человек и не может якобы мыслить. Последнее, конечно, по мнению очень разумных людей, что сами пока не могут понять, почему и как мыслят они, но смея при этом утверждать, что это их уникальность. Дети так забавны в смелых выводах…

Как и говорил старик, в этом плане я не особо отличался от других, испытывая и пройдя плюс-минус одинаковые вещи с другими, только с большей выгодой для себя. Можно было бы сказать, что этот щит был ещё одной специальной и очень скрытной мышцей моего организма — его можно было укрепить, что я и сделал.

Очень простым образом — дав ему необходимую нагрузку в виде работы сознания и всех ментальных аспектов. Я анализировал свои эмоции, разбирал мысли, рыскал в памяти, концентрировался и укреплял внимание — этим я немного разобрался в своём сознании, придя к тому, о чём когда-то лишь догадывался, не имея смелости действительно сделать шаг в эту сторону.