Отечественные мореплаватели —ё исследователи морей и океанов - Николай Зубов

1853–1855 годы были для России чреваты героическими, но в то же время печальными событиями Крымской войны. Вся деятельность Невельского в эти годы направлена была к тому, чтобы сохранить за Россией Дальневосточный край. Только Амур и его притоки могли служить в это время внутренними путями сообщения. Именно по Амуру было решено произвести сплав всего необходимого для усиления обороноспособности края.

Генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев распорядился большую часть прибывших в устье Амура людей и грузов перебросить в Петропавловск-Камчатский для его укрепления как базы обороны Дальнего Востока. Невельской настаивал на том, что целесообразней бросить все средства на укрепление Приамурья, а не Петропавловска, так как «неприятель одной блокадой может уморить там всех с голоду»[349].

Но Муравьев настоял на своем.

20 и 24 августа 1854 г. превосходящие силы англо-французского флота дважды пытались высадить десант в маленьком, плохо защищенном Петропавловске, но были отражены с большими потерями. Поражение у Петропавловска было воспринято в Лондоне и Париже как оскорбление, и 19 мая 1855 г. еще более сильный англо-французский флот появился перед Петропавловском. Но Петропавловск к этому времени уже был пуст—5 апреля русская эскадра с гарнизоном и припасами ушла в Татарский пролив и оттуда в Амур.

Неприятельская эскадра бросилась в погоню, но русской эскадры не нашла. Неудача англо-французского флота долго разбиралась английскими газетами, однако истина обнаружилась лишь много позднее. Дело в том, что в Англии и Франции имелись тогда лишь карты Лаперуза и Броутона, судя по которым исчезновение русских кораблей казалось необъяснимым. Таким образом, открытие Невельским пролива между Сахалином и материком спасло русские корабли от неминуемой гибели.

Самый факт блокады англо-французским флотом Татарского пролива послужил косвенным подтверждением признания за Россией прав на приамурские и приуссурийские земли. Ведь Англия и Франция воевали тогда не с Китаем, а с Россией. Кроме того, утверждения Невельского о том, что русское министерство иностранных дел неверно толковало Нерчинский договор 1689 г. и приведенные им доказательства, что народы, населявшие эти земли, никогда не признавали китайского владычества и не платили Китаю дани, также послужили основанием для заключения с Китаем сначала Айгуньского (1858), а затем Пекинского (1860) договоров, закрепивших русские границы на Дальнем Востоке. Все это громадное дело на свой риск и страх начал и закончил молодой русский офицер, пришедший на Дальний Восток на маленьком транспорте «Байкал», на котором и команды то было всего 37 человек!

Невельской обладал удивительной способностью заражать энтузиазмом своих подчиненных, удивительным умением обращаться с местными жителями. Весь присоединенный к России край был занят отрядами Невельского без единого выстрела. Напротив, местные жители всегда и во всем помогали Невельскому.

Казалось, после таких заслуг деятельность Невельского должна была быть надлежащим образом оценена. Однако случилось иначе.

Невельской, умевший ладить со своими подчиненными, не умел ладить со своим начальством. Муравьев, сначала помогавший и даже защищавший Невельского и продолжавший осыпать его похвалами, как только кончилась Крымская война, закрыл Амурскую экспедицию. Начальником нового края был назначен не Невельской, а контр-адмирал Василий Степанович Завойко.

Невельской же, назначенный начальником штаба Муравьева, прекрасно понимал, что это назначение фактически является отстранением от дел. И, действительно, когда Муравьев со всей своей свитой возвратился в Иркутск, Невельской остался на Амуре в качестве частного лица без всяких служебных обязанностей.

Летом 1856 г. он покинул край, в освоение которого вложил столько любви и энергии.

Жесток был удар, но, возвращаясь в Петербург, Невельской видел, как маленькие, основанные им военные посты превращались в многолюдные поселения. Основанный им в 1850 г. Николаевский пост в 1856 г. превратился в город Николаевск-на-Амуре. Это было для Невельского лучшей наградой.

Последние двадцать лет своей жизни Невельской прожил в Петербурге. Он был назначен членом Морского технического комитета и произведен в адмиралы. Однако к соответствующей его дарованиям и энергии деятельности его не допускали. 17 апреля 1876 г. Невельской умер.

Лучшие люди – современники Невельского Герцен, Чернышевский, Добролюбов, декабристы Бестужев, Волконский, Пущин – не раз вспоминали Невельского с уважением и теплом. В 1897 г. во Владивостоке по всенародной подписке был поставлен памятник Невельскому и его сподвижникам. Всенародное признание сказалось и в том, что перед первой мировой войной один из строившихся легких крейсеров был назван именем Невельского.

13 августа 1950 г. на мысе Куегда, там, где 100 лет назад Невельской впервые поднял русский флаг, на главной площади Николаевска-на-Амуре советские люди воздвигли памятник достойному сыну нашей родины Геннадию Невельскому. Именами Невельского и его сотрудников названы многие места на географических картах.

После себя Невельской оставил книгу, в которой подробно изложил вопрос о Приамурском и Приуссурийском краях и о событиях при их освоении. Невельской глубоко ценил работу своих сотрудников и понимал, что без их энтузиазма, без их преданности делу многого он не смог бы сделать и потому назвал свою книгу так: «Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России». Это название говорит само за себя.

19. Возобновление интереса к плаваниям вдоль берегов Сибири

Во второй половине XIX в. передовые люди России вновь обратили внимание на необходимость освоения морского пути по Баренцову и Карскому морям к устьям Оби и Енисея. Быстро развившаяся Сибирь нуждалась в вывозе избытков хлеба, древесины и в доставке европейских товаров дешевым морским путем. В 1844 и 1845 гг. лейтенант Павел Иванович Крузенштерн, командуя собственной шхуной «Ермак» (150 т), пытался пройти через Карское море к устьям Оби и Енисея.

В 1862 г. по инициативе и на средства известного ревнителя Севера Михаила Константиновича Сидорова тот же «Ермак» под командой лейтенанта Павла Павловича Крузенштерна также пытался пройти через Карское море в Енисей. Вместе с «Ермаком» в плавание вышла яхта «Эмбрио» (17 т). Однако она дошла только до восточного входа в Югорский Шар и возвратилась обратно. Шхуну «Ермак», зажатую в Карском море льдами, вынесло к побережью Ямала. На 69°57′ с. ш. и 66°02′ в. д. команда покинула судно и возвратилась обратно через Обдорск (ныне Салехард).