Флорентийка и султан - Жаннетта Беньи

– Я не понимаю, в чем дело.

Ференц с заговорщицким видом подмигнул Тамашу и наклонился над столом.

– Слушай внимательно. Королевская сотня будет здесь не просто так. Тодор Егерцаль везет с собой кучу денег на провиант. А я, Ференц Хорват, между прочим, никто иной, как помощник воеводы, а, значит, его правая рука. Ты думаешь, для чего нужен воевода? Он должен кивать, когда в Буде король свистнет. Вот и все, за что им деньги платят. Остальное делаю я. Я должен закупать провиант для королевской сотни. Им ведь нужен хлеб, а их лошадям зерно. Смекаешь?

Тамаш заинтересованно посмотрел на Ференца.

– Да, кажется, что-то начинаю понимать.

– Пока что больше всего шансов было у Жигмонда. Он дает двадцать тысяч золотых тому, кто устроит возможность поставки этого зерна. Но у Жигмонда есть еще один конкурент в этом городе. Не буду называть его фамилию, скажу только, что он дает на пять тысяч дукатов больше.

– Не понимаю, при чем здесь я? – спросил Тамаш.

– Дело проще пареной репы. Я бы устроил это все для тебя. Только с одним условием: ты дашь мне больше, чем Жигмонд и больше, чем его конкурент.

– А почему ты сам не можешь заняться этим делом?

– Я же помощник воеводы, а не торговец зерном,– уверенно ответил Ференц.– Что, прикажешь бегать с мешками по подворьям или таскать их на мельницу? Нет уж, увольте, эта работенка не для меня. Тамаш, я же не жадный. Ты хорошо заработаешь, и я получу неплохие деньги. Ты сможешь расплатиться со своими долгами Жигмонду и послать его подальше. А захочешь, заберешь себе эту девушку, которая сейчас у него в служанках. Слушай, а она очень мила.

– Погоди, погоди. Что ж за хлеб получится из прелой пшеницы?

Ференц пожал плечами.

– Не хочешь – не берись. Кто-нибудь другой сделает.

– Но почему же ты заботишься так именно обо мне?

– Да хватит уже быть слугой. Будь хозяином. Пойми, Тамаш, я твой друг. Мы вместе заработаем на этом деле сто тысяч дукатов. Ты представляешь, это же безумные деньги. Ты сможешь купить себе замок, лошадей, охотничьих собак, нанять кучу слуг, жениться на самой красивой женщине, какую только встретишь. Ты переплюнешь самого воеводу, не говоря уже об этих князьках и боярах, которых вокруг пруд пруди и у которых ни гроша в кармане. Ты купишь себе любой титул, какой захочешь. Хочешь быть князем – будь князем, хочешь герцогом – будь им. Все окажется в твоих руках. Это твой единственный шанс в жизни. Не будь дураком, воспользуйся им.

А Фьора в этот же самый вечер приступила к исполнению обязанностей служанки в доме Иштвана Жигмонда.

Мария Жигмонд пожелала, чтобы Фьора прислуживала ей. Вечером она уселась в спальне перед зеркалом и, жестом позвав к себе в комнату новую прислугу, повелительно сказала:

– Расчесывай мне волосы.

Фьора непонимающе помотала головой.

– Ах, да,– поморщилась Мария.– Ты же не знаешь нашего языка.

Она взяла расческу и сунула ее в руки Фьоре.

– Расчесывать,– внятно повторила она по-венгерски.

– Расчесывать,– покорно произнесла вслед за ней Фьора.

– Понимаешь? – спросила Мария.

– Понимаешь.

Фьора вспомнила, как ее собственная гувернантка Леонарда расчесывала ей волосы, и принялась водить гребешком по слипшимся от вечного узла на голове волосам.

Наконец, через несколько минут, они приобрели более-менее сносный вид, и, глубоко зевнув, Мария промолвила:

– Хочу спать, я устала.

Она улеглась на постель, широко раскинув руки и сладостно простонала:

– Как бы мне хотелось мужчину.

Даже не зная венгерского языка, Фьора поняла, о чем мечтает ее хозяйка. Ей самой хотелось того же...

Тамаш немедленно приступил к исполнению намеченного плана. На следующий же день он получил в свое распоряжение бумаги, подтверждавшие его право распоряжаться десятью тысячами мер зерна, принадлежавших Иштвану Жигмонду.

Наняв крестьян из близлежащих деревень, Тамаш организовал выгрузку мешков с прелой пшеницей из полузатонувшей баржи и их перевозку в Сегед.

В первый же день была выгружена половина зерна. Остальные пять тысяч мер пшеницы оставались на барже.

Когда приближался вечер, погрузка закончилась. На спине у одного из последних носильщиков Тамаш вдруг заметил мешок зерна, на котором был нарисован красный полумесяц.

Догадка с быстротой молнии блеснула в мозгу Тамаша.

«Черт возьми, это же тот самый красный полумесяц. Из-за всех этих передряг я совсем забыл о последних словах старика. Если это, действительно, правда, и он захватил свои сокровища с собой, то теперь их обладателем стану я. Я думаю, что там будет побольше, чем каких-то семьдесят тысяч золотых».

Тем временем крестьянин резво уносил мешок на широкий плот, стоявший у носа полузатопленной баржи.

– Эй, эй, стой! – закричал капитан.– Да, я к тебе обращаюсь. Этот мешок лишний, неси его назад. Все, больше не нужно грузить. Ступайте на берег. Габор рассчитается с вами в трактире.

Когда, наконец, баржа опустела, Тамаш смог приступить к долгожданному занятию: широким ножом он вспорол мешок подобно тому, как янычары вспарывают животы своим врагам, и сунул руку в мокрую теплую массу. «Черт возьми, неужели ничего нет?»

Он надеялся обнаружить здесь какой-нибудь огромный ларец, вроде того, что был среди вещей покойного казначея – только побольше размерами. Однако ничего такого в мешке не было.

Потеряв самообладание, Тамаш принялся пинать мешок сапогами.

Вместе с мокрой пшеницей из вспоротой холстины выпал кожаный мешок с маленьким железным замком наверху. По своим размерам он совсем не походил на вместилище бесчисленного количества ценностей.

Ругая себя в душе за излишнюю доверчивость, Тамаш разбил железный замок обухом топора и вытряхнул содержимое кожаного мешка на перекосившуюся палубу.

Несколько золотых монет едва не скатились в воду, но Тамаш успел задержать их на палубе носком сапога. Остальное содержимое мешка лежало одной бесформенной массой на мокрых досках.

Такого Тамаш не видал еще никогда в жизни. Перед ним лежали жемчужные ожерелья и бриллиантовые диадемы, золотые браслеты, украшенные драгоценными камнями и перстни с сапфирами, величиной с голубиное яйцо.

Среди всех этих драгоценностей Тамаш заметил золотой медальон, который скромностью своей отделки и размерами не слишком вписывался в содержимое мешка. Запольяи открыл медальон и увидел нарисованный эмалью портрет молодой женщины с европейскими чертами лица и светлыми волосами, ниспадающими на плечи.

Тамаш удивленно хмыкнул, еще раз повертел медальон в руке и положил его назад, в кучу.

Да, это, действительно, были сокровища. Те самые настоящие сокровища, о которых мечтает любой, но найти которые суждено лишь одному из сотен тысяч, одному из миллиона. С такими деньгами можно уехать хоть на край света.