Твари Господни - Макс Мах

8

Тишина.

"Господи, какая тишина!"

Лиса стояла под деревьями и смотрела на долину. Минуту назад по грунтовке внизу проехала машина. Проехала – надо было напрячь слух, чтобы разобрать сходящий на нет звук работающего мотора – и исчезла по ту сторону горы, оставив за собой поднявшийся было, но быстро опавший шлейф пыли. И все. Как ни бывало. Долина, горы, темная зелень деревьев и светлая – трав, дымок над домиком на противоположном склоне, и огромное безмолвное небо ранней осени.

"Тишина… покой…"

Она стояла у низкой ограды, сложенной из обломков дикого камня, слушала едва различимый шепот листьев над головой, смотрела на открывающийся перед ней просторный и уютный мир и пыталась понять, чего больше сейчас в ее сердце, счастья или тоски? На самом деле, так хорошо, как сейчас, ей не было никогда в жизни. Тишина, покой и сладкое послевкусие шторма, отгремевшего всего несколько часов назад и способного – она знала это наверняка – вернуться теперь в любое мгновение, когда и где случиться им с Виктором этого захотеть. Она была счастлива в этот день и в этот час, она…

"Я счастлива!" – сказала себе Лиса, ощущая это счастье здесь и сейчас каждой частичкой своего тела и своей души, наполненной до краев обретшей наконец свободу и воплощение любовью, своей и его. Разделенной.

Ей было так хорошо… и так плохо. Потому что так тяжело, как сейчас, ей тоже никогда еще не было. Это надо было пройти через все, через гнилой ад подполья и гестаповскую больничку, испытать сухую и горькую, как бесплотные солончаки, тоску, рождаемою беспомощностью и бессилием изменить приговор судьбы; изведать горечь потерь и поражений; узнать отчаяние и страх, ненависть, застилающую глаза кровавым туманом, и ужас перед собственным не ведающим жалости гневом; прочувствовать, что такое беда и одиночество, чтобы теперь – после всего! – получив невероятную силу и едва ли не божественные власть и могущество, понять, как тяжела, на самом деле, эта ноша, и какой беспощадный выбор предложила ей судьба.

"Да, тяжела ты шапка Мономаха…" – Но иронии не получилось. Потому, вероятно, что Владимир был всего лишь князем Киевским, а она… Если быть совершенно откровенной, то Лиса была теперь согласна с тем, что как бы в шутку сказал ей в Берлине Виктор. Она стала богиней. Кали, Немезида, Макошь[79]… В любом случае, быть богом лучше, чем выродком. Однако проблема заключалась именно в этом. Быть тварью она умела, но никто, ни она сама, ни Виктор, ни тот, кто, судя по всему, и был настоящим вседержителем, и кого Лиса по-прежнему считала своим Богом, не мог – не знал? – или не желал объяснить ей, что и как она теперь должна делать. Как жить, кем быть, куда идти?

И интуиция молчала, и логика была бессильна. А сердце…

"Господи, – спросила она в отчаянии, обращая глаза к высокому небу. – Зачем?"

Зачем напустил ты зверей судного дня на тварей своих, если не исполнились еще установленные сроки? Но если и так, если все уже решено, если решил и судил, зачем же ты создал нас из плоти и крови и зачем вложил в нас человеческие души? Что делать, если и мы тоже твари твои, чувствуем, как люди, любим и скорбим? Зачем обрек ты нас на муки и смерть, зачем судил нас стать жертвой, а потом остановил занесенный для последнего удара меч? Не для того ли, чтобы, пережив все, что выпало нам пережить, злее рвали мы овец твоих, и обливались кровью наши сердца? Ведь и мы твари твои, Господи! Людьми родились мы, людьми умирали бессчетно в муках и страхе, людьми, Господи, а не волками …

– Дебора!

Она очнулась от своих тяжелых мыслей и только теперь заметила, что уже не одна. Рэйчел подошла совсем близко и остановилась буквально в нескольких шагах, сохраняя дистанцию и предоставляя, таким образом самой Лисе решить, вступать ли в разговор или продолжать оставаться одной. Однако Лиса и сама не знала, чего ей хочется больше. Желала ли она, чтобы подруга Германа ушла, или лучше, чтобы осталась?

– Тебе больно? – неожиданно спросила Рэйчел.

– Больно? – переспросила Лиса и ощутила вдруг страстное желание разделить с кем-то, но только не с Виктором, свою темную боль. – Больно…

"Как она узнала? Или у меня на морде все написано?!"

– Как ты узнала, Рэйчел? – Это был лишний вопрос, и Лиса поняла это в тот же момент, как слова сорвались с губ.

– Я чувствую. – Ответ был прост, но за этими простыми словами, произнесенными обычным будничным тоном, скрывалась пропасть, о которой Лисе не хотелось даже думать. Жестокий дар, страшная ноша…

"Как она с этим живет? Но ведь живет!"

– Его ты тоже чувствуешь? – спросила она вслух.

– Да, – грустно улыбнулась Рэйчел, "сбрасывая" окутывающую ее "тень". – Я чувствую всех. Только некоторые должны находиться совсем рядом, как ты сейчас, а другие… – Женщина не стала скрывать от Лисы своих чувств. – Его я чувствую по-другому…

– Ты знаешь? – спросила Лиса, понимая, что с этой женщиной иначе нельзя. Или прямо, откровенно, или никак.

– Что с того? – У Рэйчел оказалась обаятельная и располагающая улыбка, и поразительная выдержка. – Чем "тень" лучше оборотня, Дебора? И ведь он ни разу не выпустил зверя.

– Один раз выпустил. – Если Рэйчел готова была разделить с Кайдановым любовь, она должна была знать правду.

– Ты точно знаешь? – Рэйчел не испугалась и не расстроилась, она просто спросила.

– Теперь, да. – Многое из того, что она знала теперь, являлось всего лишь переосмыслением того, что было известно ей и раньше, но другое… Лиса не представляла, откуда берется ее знание. Возможно, Вернадский был прав не только в философском смысле, но и в практическом. Что если Ноосфера[80] такая же реальность, как магнитные поля и сила гравитации?

– В Минске семь лет назад.

– Это ничего не меняет, – покачала головой Рэйчел. – Для меня, ничего.

"А для меня?" – спросила себя Лиса, но и спрашивать, по сути, было не за чем.

– Меня зовут Лиса, – сказала она и неожиданно для самой себя улыбнулась. – Я Алиса Четверикова, но друзья зовут меня Лисой.

– Спасибо, Лиса, – взгляд Рэйчел на мгновение стал серьезным. – А меня друзья… – Она споткнулась об это слово, но фразу все-таки закончила. – А меня друзья зовут Роша.

– Ты понимаешь, что случилось? – На самом деле это был тот главный вопрос, которым она и хотела с кем-нибудь поделиться. Вышло с Рэйчел, и может быть, неспроста.

– Думаю, что понимаю, – ответила женщина, ничуть не удивившись вопросу, и, по-видимому, совершенно правильно его оценив. – Теперь все зависит от вас.

– От нас? – Удивилась Лиса. – От кого это от нас?