Ученик пекаря (Книга Слов - 1) - Джулия Джонс

- Я заметила, Джек, что у тебя нет никакого оружия. - Джек только сейчас вспомнил, что где-то потерял свой меч. - Всем известно, что на дорогах неспокойно, поэтому возьми вот это. - Старуха подала ему длинный, грозного вида нож - Я режу им свиней.

- Как же вы будете резать их без него? - спросил Джек, запив последний кусок хлеба кружкой эля.

- Буду глушить их дубинкой. - Женщина широко улыбнулась, и Джек не понял, серьезно она говорит или шутит. - Я положила сюда твердый сыр, сказала она, водрузив оба узла на стол, - и столько соленой свинины, сколько вам под силу унести. Есть там и другие вещи, которые могут вам понадобиться.

Джек поднял узлы, неожиданно тяжелые.

- Вы были так добры к нам.

- Да, - поддержала Мелли. - Мы стольким вам обязаны, не знаю, как вас и благодарить.

Старуха сморщилась, стараясь сдержать слезы.

- Это я должна вас благодарить. Вы доставили мне много радости. - Она открыла перед ними дверь.

- Я должен предостеречь вас кое о чем. - Джек хотел сказать, чтобы она остерегалась людей, которые будут их разыскивать, но старуха перебила его:

- Не надо ничего говорить. Я уж много лет обманываю всех в округе и поднаторела в этом деле. - Она давала им понять, что не поколеблется солгать в их защиту. Джек подошел и поцеловал ее в щеку.

- Никогда не забуду вашей доброты. - Он махнул Мелли, готовой расплакаться, и они вдвоем вышли на дорогу.

- Таул, ты здоров? - Таул кинул на мальчика сердитый взгляд, но тот не испугался. - Я к тому, что ты стал на себя не похож с тех пор, как мы побывали вчера в той таверне. - Не дождавшись ответа, Хват продолжил: Стоит ли принимать так близко к сердцу бред какого-то старого пропойцы? Он сам не знает, что городит. - Хват помедлил и спросил: - А что это такое Ларн?

- Тише, мальчик.

Они ехали вдоль высокой, увенчанной серебристыми пиками горной гряды. Тропа, пролегающая по склону, была опасна: камни и земля то и дело осыпались из-под копыт. Пони чувствовал себя здесь как дома, но кобыла ступала с трудом. Таулу приходилось тщательно выбирать дорогу, чтобы не дать лошади оступиться. Пони находил дорогу сам и был, как видно, весьма рад наступившему похолоданию.

Таул знал, что поступает с мальчиком нехорошо, но не мог выбросить из головы эти слова: "Ларн! У тебя в глазах печать Ларна". Нет, это не просто бред сумасшедшего. Пьяница понял, что Таул побывал на Ларне. Какой же силой обладает это проклятое место, если так метит человека?

"Теперь я трижды заклеймен", - подумал Таул, взглянув на свои кольца и на шрам, пересекающий их. Одну печать поставил Вальдис, другую - семья, третью - Ларн. От первых двух клейм ему никогда не избавиться: одно оповещает о том, кто он есть, другое - о том, что он сделал. Оба связаны столь же неразрывно, как оракулы со своими камнями, и разлучить их нельзя: они отражают его судьбу и его прошлое.

А теперь на нем появилось еще одно клеймо. Неужто Ларн как-то изменил его? "Будь осторожен, когда речь зайдет о цене", - сказал ему Старик. Или Ларн сделал с ним что-то, о чем Таул сам не знает? Он по-прежнему в полном здравии - если не душевном, то телесном. Быть может, в его взгляде отпечатались муки оракулов - так, как отпечатались они в душе? Чем больше Таул думал об этом, тем больше хотелось ему повидать Бевлина. Мудрец поможет ему, мудрец будет знать ответ.

Таул послал лошадь вперед, торопясь добраться до Несса. Несс лежит не дольше чем в двух днях пути, а оттуда всего несколько дней до Бевлина.

- Таул! - прервал его думы мальчик. - Ты едешь слишком быстро. Твоя лошадь не привыкла бегать по горам.

- Не учи меня, как ездить верхом, малый, - рявкнул Таул, сам того не желая.

- Да что с тобой такое? - испуганно спросил Хват, и Таул пожалел, что не сдержал себя.

- Не обращай на меня внимания, Хват. Я сержусь не на тебя. Просто мне о многом надо подумать. - Он придержал лошадь. - Может, остановимся и пообедаем? Вон там, впереди, виден лужок - лошади смогут попастись.

На лице Хвата, к радости Таула, отразилось большое облегчение.

- У меня еще остались козлятина и сыр, - сказал Хват, спеша угодить другу.

- Вот и славно! - с деланным весельем воскликнул Таул. - Я съем сыр, а ты - козлятину.

- Опоздал, - сказал Хват, запихивая в рот последний кусок сыра.

- Между прочим, Хват, ты никогда не рассказывал мне о своей жизни в Рорне. - Таул довольствовался ломтем жареной козлятины. Ее вкус не улучшился после того, как она сутки провалялась в котомке у Хвата.

- А что тебе рассказать? - громко рыгнув, спросил Хват.

- Как ты, к примеру, оказался на улице?

- Да очень просто, Таул. Куда еще податься парню, не обученному никакому ремеслу, как не на улицу? Начинал я затычкой.

- Что такое "затычка"? - Таул прилег на траву, запахнувшись в плащ, становилось все холоднее.

- Чему вас там учат "на болотах", только торф резать, что ли? Затычка - это тот, кто работает на бегунца. А бегунец, - терпеливо пояснил Хват, собирает подати для Старика. О Старике-то ты, надеюсь, слышал?

- И что же ты делал, когда был затычкой?

- Ну что... собирал деньги, бегал с поручениями, носил записки, засыпал кровь опилками... мало ли что. Я тогда был сопляком, и платили мне мало - потом-то я продвинулся.

- Продвинулся куда? - Таул не понял, шутил Хват или нет, говоря об опилках. Мальчишка произнес это так, между прочим - вряд ли он острил.

- В караульщики. Да не у кого-нибудь - у самого знаменитого рорнского вора. - Хват умолк, явно ожидая вопроса.

- Это у кого же? - подыграл ему Таул. Хват прижал палец к носу.

- Не могу назвать тебе его имени, друг, - потому-то он и знаменит, что ни разу не попался. Он взял с меня клятву молчать и сказал, что меня поразит дурная болезнь, если я хоть кому-нибудь скажу его имя. Это он научил меня всему, что я знаю. Он же дал мне это имя. Сказал, что я парень способный и что имя должно быть мне под стать. С тех пор меня все зовут Хватом, - с гордостью произнес мальчик. - Он был великий человек и непревзойденный вор.

- С чего же ты взялся шарить по карманам?

- Караульщиком много не заработаешь. Это почетная должность, но не денежная. Один хороший приятель предложил мне пойти в карманники, и я согласился не раздумывая. - Хват растянулся на земле и собрался соснуть, давая понять, что его рассказ окончен.

Таулу хотелось узнать, о многом ли Хват умолчал, - в словах мальчишки он не сомневался, но чувствовал, что Хват придерживает кое-что про себя. Но Таул, как никто, понимал, что не обо всем можно рассказывать, поэтому не стал больше задавать вопросов и дал Хвату уснуть.

Ночь Мейбор провел в спальне своей дочери. Он привык к виду крови на ратном поле, он видел отрубленные части тела и солдат, рассеченных на куски, - но зрелище освежеванного тела в его постели оказалось ему не под силу. Он кликнул слугу, Крандла, и тот одел его и увел, пока не унесли тело.