Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

Она попыталась дотянуться рукой до визора. Рука сдвинулась на несколько сантиметров, но потом в её нервы вновь впились ледяные иглы, и конечность замерла.

— Ну, хватит уже, — сказал Джален.

«Как я могла позволить этому произойти», — подумала Иаео.

— Это произошло потому, что людям свойственно ошибаться, — сказал Джален. — И не важно, чем наделила тебя твоя клада, ты всё ещё — человек.

«Нет, — подумала она, — это неправильно».

Проекции разворачивались в её разуме, мощным взрывом вырвавшись из потаённых мест её памяти. Это были огромные, прекрасные цепочки возможностей и вероятностей, полученных данных, данных изменённых и отправленных обратно в мир для выполнения своих задач.

Джален хмурился, татуировки извивались и мерцали. Она чувствовала пальцы его разума в своих мыслях, холодные пальцы, пробирающиеся по разбивающейся сети проекции полного уничтожения, созданной Иаео.

Она позволила себе улыбнуться. Это было не натурально, ей пришлось имитировать по памяти, но всё равно это было уместно сейчас.

«Спасибо тебе, — подумала она, и по глазам увидела, что Джален её услышал. — Спасибо, что ты такой предсказуемый».

И она показала ему своё творение, спрятанные от его взора манипуляции. Времени как раз хватило на то, чтобы его зрачки расширились от этих данных, когда команда обеспечения безопасности Железных Воинов ворвалась на портальные конструкции, воздух прорезали первые выстрелы.

Предисловие тринадцатой главы

В северные области Талларна со всех сторон устремились боевые машины. Поначалу — сотни, затем — тысячи, потом больше, чем разум смертного мог бы сосчитать. Танки настоящими реками изливались из подземных убежищ, они текли вдоль разбитых дорог, через холмы и равнины. Вместе с ними шли рыцари, дредноуты и Титаны, шагая среди текущей брони, подобно человеку, переходящему вброд реку. Все эти потоки сходились на плато в центре северного континента Талларна. Это было огромное плато, окружённое горами, оно выпило немало крови с начала Битвы за Талларн, и теперь вся мощь лоялистов стекалась сюда безостановочно.

Из убежища Полумесяц на равнины вышли все способные двигаться машины, чтобы встретиться с подкреплениями, высаживавшимся с транспортников на затянутую пылью и туманом землю. Всё новые и новые силы продолжали прибывать, в то время как авангарды, отправившиеся в дорогу несколько дней назад, начали объединяться в точке сбора. Войска растянулись на сотни километров через весь континент. На равнине Хедив войска строились по своему собственному усмотрению, по мере прибытия новых отрядов нарастала толчея. Авангардные силы на скиммерах беспрепятственно захватили горные перевалы над плато, а спустя час там уже передвигались первые отряды более тяжёлых машин.

Но поднимающееся железное море всё же встречало сопротивление.

Неподалёку от северного полюса, колонна бронетехники, вышедшая из убежища Кобалак, подверглась атаке со стороны трёх ударных звеньев самолётов Железных Воинов. Пятикилометровый фронт конвоя превратился в пылающее кладбище танков. Пару минут спустя три боевые группы Железных Воинов атаковали парализованную колонну с флангов, полностью её уничтожив, оранжевый занавес, повисший в небе, олицетворял собой злую судьбу, постигшую лоялистов в этом бою.

На юге, сборный отряд из Железных Воинов, Кассиднальской бронетанковой и манипул Кибернетики повстречался с колонной, вышедшей из убежища Эссина и наступавшей вдоль Северной главной магистрали. Две силы столкнулись лоб в лоб. Длинные змеи из машин распались на части, маневрируя на территории, прилегавшей к шоссе, пытаясь окружить друг друга.

Через час после того, как авангарды лоялистов заняли перевалы над Хедивом, Железные Воины нанесли ответный удар. Бомбардировщики и штурмовики обрушили град снарядов на вершины гор. От целых серий взрывов и прокатившихся огненных бурь скалы растрескались. Вниз по склонам устремились лавины остывающих каменных глыб. «Громовые ястребы» и «Грозовые птицы», оседлав ударные волны, ринулись к перевалам, высаживая бронетехнику. Уцелевшие авангарды лоялистов сопротивлялись, но силы были не равны. Железные Воины удерживали проходы между вздымающимся морем войск лоялистов и «Незримым лабиринтом».

В стретегиумах «Незримого лабиринта» Железные Воины следили за разворачивающимися перед ними возможностями волной победы или тотального поражения. Если они и считали одно из этих событий наиболее вероятным, то помалкивали. Они ждали слова Пертурабо, который находился на борту бороздящей пустоту «Железной крови». Когда это слово пришло, то оно было настолько же прямолинейным, насколько и жестоким в своей простоте.

— Ударьте прямо сейчас всеми силами. Задержите их на равнинах. Задушите их в мёртвом железе.

Сыновья услышали своего примарха и подчинились.

13

Центр бури

Курсус

«Лезвие серпа»

Корд вперил взгляд в прицел. Угольно-чёрный силуэт «Хищника» Железных Рук находился слева от него. Обе машины остановились, перевалив через последнюю цепочку холмов, после чего им открылось то, что ожидало их на равнинах Хедив.

Шторм висел бледной полосой над умирающей землёй. Тёмные пятна дыма мелькали внутри него, словно синяки, появляющиеся и пропадающие через несколько минут. По всей высоте пылевой завесы мелькали молнии. Он видел порывы ветра, смазывавшие видимые края бури. Это было гигантское чудовище. Он чувствовал, как дыбятся волосы на шее и руках. Искры статики ползали по корпусу. И было что-то ещё, что-то цеплявшееся к цветам и даже затхлому привкусу воздуха в его маске.

Он никогда не верил в богов или сверхъестественные силы. Он видел псайкеров, и то, как те делали невозможные вещи возможными, но это было не более чем что-то, чего он просто не понимал, подмножество многих вещей, из-за которых горели звёзды, и шло время. Вселенная была холодной и безразличной машиной, и человечеству в ней отводилось лишь то место, которое оно могло для себя отвоевать. Добро, зло, милосердие и жестокость, были лишь вопросом выбора веры. Вот так. И ничего более.

Но разглядывая сейчас шторм, он чувствовал, что может описать увиденное лишь словами из мифологии.

Было ощущение, что он смотрел в лицо бога.

— Вихрь, кажется, ты говорил, — произнёс Менотий, голос его как будто гармонировал со статикой в воксе. — Я думал, что ты выражался метафорически.

— Шторм разрастается и набирает силу, — ответил Корд. — Это «пожиратель», и он больше всего, о чём я когда-либо слышал. Всё, что попадёт внутрь обратно, скорее всего, не выйдет.

— Ты загубил жизни почти всех, кем командовал, чтобы забраться так далеко, — сказал Менотий. — Тебе хватило решимости отдать их жизни, а свою собственную нет?

Корд не сводил взгляд с клубящейся стены пыли, пот заливал ему глаза.

— Полковник, я что-то видел, — это был Ориго, сидевший прямо перед Кордом, его голос прервал размышления командира. Корд почувствовал, что страх отступает, превращаясь в зуд где-то на краю сознания. Стрелок оглянулся на него, за линзами костюма виднелись широкие и чистые глаза, — Она мелькнула на тепловизоре, но я видел её. Машина.

— Точно? — спросил Корд.

— Точно.

— Мы идём внутрь, — ответил он по воксу и переключился на канал связи с остальным экипажем «Наковальни войны». — Всем постам приготовиться к выдвижению. Зарядить орудия.

— Полковник, шторм… — отозвался кто-то из экипажа, но он не прислушивался достаточно хорошо, чтобы разобрать кто это.

— Выдвигаемся, — сказал он, и спустя секунду «Наковальня войны» подчинилась его воле.

Ветер обрушился на них подобно смыкающимся пальцам из воздуха, ударившим по корпусу и заскрежетавшими песком по люкам. Примерно минуту они не видели ничего, кроме кружащейся вокруг пыли цвета кровоподтека. Картинки на ауспике скакали и исчезали. Тепловизоры не показывали ничего. Каждые несколько секунд вспышка молнии подсвечивала месиво, наблюдаемое в прицелах. «Наковальня войны», покачиваясь, ползла вперёд. Корд медленно дышал, слушая стук собственного сердца, ожидая, когда на границах видимости что-нибудь появится.

Сверло затихло. Хренд почувствовал, что поверхность под его ногами перестала дрожать. Он повернулся, внезапно осознав, что отвлёкся на какое-то время. Какое-то время прошло с тех пор, как шторм затянул их. Они были в его центре, Хренд был в этом уверен, но даже здесь чувствовалось прикосновение бури. Силуэты других машин были неподвижны, вздымающаяся пыль то полностью скрывала их, то вновь выставляла напоказ. Их тепловые сигнатуры были едва заметными пятнами света на его тепловизоре. Дыхание воздуха было приглушённым, убаюканным, ждущим.