Осторожно, женское фэнтези. Книга вторая - Ирина Шевченко

— Я не считаю вашего отца плохим или жестоким, — сказала я ей. — Но мы слишком разные. Мы, люди, не можем так легко отказываться от того, что нам дорого, ради каких-то принципов.

— С чего вы взяли, будто эльфам отказываться легко? — спросила она. В голосе проскользнула почти человеческая грусть. — Мы так же дорожим теми, кого любим. Но мы должны думать о последствиях, хотя иногда это тяжело.

— Вас не было в лечебнице, когда ранили вашего отца, — вспомнила я вдруг.

— Не было, — кивнула она медленно.

— Почему?

Я спросила безо всякой надежды на ответ. Да и не так уж он был мне нужен. Но меня порадовало бы, прояви она чуть больше чувств и скажи, что не отправилась в лечебницу со всеми, потому что не могла видеть, как отец умирает, или из-за того, что боялась изменить незыблемым законам нелюдей, к которым принадлежала лишь наполовину, расшвырять стражей и лично тащить лорда Эрентвилля на операционный стол, чтобы люди-целители спасли его, нарушая все запреты.

— Потому что в посольстве нет оружейной комнаты.

Правду сказать, я не сразу сообразила, о чем она говорит. Но, с другой стороны, я ведь никогда и не верила в сказки, будто лорд Эрентвилль случайно выстрелил в себя. Но… Каролайн?! Возможно, действительно случайно…

— Я — телекинетик, вы это знаете, — выговорила она, глядя в стену за моим плечом. — Мне нужно тренироваться. Увеличивать вес поднимаемых предметов. Оттачивать скорость реакции. Грайнвилль говорил, что вы интересовались случившимся. И он вас не обманул, ответив на ваш вопрос. В моего отца никто не стрелял, он стрелял сам. Но не в себя. В меня. Это весело… было прежде. Он стрелял, я отбивала или ловила болты. На мне всегда была защита, отец сам ее ставил. Я доверяла ему в этом. А он, как оказалось, доверял мне, и щитов не держал.

Под внешним спокойствием, с которым Каролайн говорила все это, внезапно почувствовалась такая боль, что захотелось броситься к девушке, обнять с силой, пожалеть… Но она не поняла бы. А может, и не простила бы.

— Это была случайность, — сказала я ей.

— Да, — по губам полуэльфийки скользнула слабая улыбка. — Я знаю.

— Но продолжаете винить себя.

— Нет. Я не виновата в том, что отец не поставил защиту и в том, что болт развернуло так неудачно, что он почти не потерял начальной скорости, — отчеканила она заучено.

— Я не сказала, что вы виноваты. Но вы все равно вините себя… А единорог без вас скучает.

— Тебе не понять, — Кара покачала головой.

— Мне? — я хмыкнула: кому же разбираться в таких вопросах, как не последней наезднице единорогов? — Он видит далеко за пределами своего домика, и знает, что случилось и как. И он от вас… от тебя не отвернулся и все еще ждет.

Потом мы молчали.

Каролайн не предлагала тайн на обмен, просто делилась тем, что накопилось в душе. Искала ответ и получила его. Даже не ответ — подтверждение. Грайнвилль наверняка говорил ей что-то подобное, и ему можно было бы верить, с оглядкой на его дар и знания. Но Грайнвилль, по мнению Кары, пристрастен и способен слукавить ради ее счастья. Или ради своего. Можно ли принимать как истину слова неравнодушного к тебе мужчины? Обманет и сам поверит в то, что непростительный проступок — всего лишь случайность…

…И боги не шлют вместо комет-телеграмм отравленного шоколада…

Я встряхнулась, заставив себя снова думать о Каролайн.

Хотя думать уже было не о чем. Все у нее сложится. Может, не сразу, но обязательно. Не сегодня, так завтра наберется решимости и заглянет в домик единорога, а уж он ей быстро мозги вправит. И с Грайнвиллем они разберутся: он ждет, время у него есть. И у нее есть, пусть и намного меньше. Но разве это причина?

…Недавно я просила всего несколько дней, и мне бы этого хватило. Или нет. Теперь я этого не узнаю…

Пытка.

Можно было сколько угодно кусать губы и ломать пальцы, сжимать, впиваясь ногтями в ладони, но мысли все равно рвались к нему.

Зачем? Почему вдруг? Почему он?

Я пыталась осмыслить это уже не раз.

И вчера, вдыхая фиалковый дым, и сегодня. Утром, днем, сейчас. Я даже нашла логичное объяснение. Как ни странно. Говорят, что чувства иррациональны и не поддаются логике, но я нашла. Что бы я ни испытывала к нему, с первого дня и до последнего, болезненный страх или не менее болезненную страсть, с ним я всегда была сама собой. Именно так. Не зная и не понимая, кто я, была все-таки собой.

Кем стану теперь без него?

— Пора идти, — отвлек от размышлений голос Кары.

Отчего-то я думала, что сегодняшний прием будет закрытым. Эльфы, несколько официальных лиц от академии. Но народу в зале собралось даже больше чем после полета «Крылатого». Если бы я догадалась спросить, мне, наверное, разрешили бы пригласить с собой подруг.

— Нужно подойти к отцу, — сказала Каролайн, кажется, еще сомневаясь в том, что я смогу достойно держаться рядом с лордом Эрентвиллем и не повторю вчерашней истерики.

Раздавшийся тут же громкий хлопок и магниевая вспышка слева заставили испуганно отшатнуться.

— Простите, не успела предупредить: отец разрешил репортерам и фотографам нескольких изданий присутствовать на вечере.

Дым от вспышки втянулся в маленький ящичек, стоявший на полу рядом с фотоаппаратом, но неприятный запах успел раствориться в воздухе. Заставил сощуриться и осел на губах горькой пылью.

— Леди Элизабет, — посол расщедрился на улыбку, и еще одна вспышка поведала о том, что сей невероятный случай войдет в историю.

Воздух сделался еще горше, но я улыбнулась в ответ, склонила с почтением голову:

— Лорд Эрентвилль.

В конце концов, он не виноват в том, что эльф.

— Мисс Аштон.

Я моргнула и не заметила, откуда появился Оливер Райхон. Или же с самого начала его не заметила, а он все время стоял тут, рядом с послом…

— Добрый вечер, милорд.

— Прекрасно выглядите, Элизабет.

— Благодарю.

Стандартный набор фраз и комплиментов. Поклон. Поцелуй руки.

И — словно в танце — смена партнера.

— Здравствуйте, мисс Аштон.

— Здравствуйте, господин доктор.

Дрожащие пальцы не успевают отогреться мимолетным прикосновением теплых губ.

Вспышка.

Нужно купить потом газеты. Не факт, что кадр сочтут достаточно удачным, чтобы напечатать, но можно будет разыскать фотографа.

Снова вспышка.

Деревянные коробочки, зачарованные на то, чтобы убирать дым, не справлялись. Отчего бы еще все плыло, подернутое белесым туманом? И эта горечь…

— Тебе нехорошо? — Кара заботливо взяла под руку.

— Это от дыма. Наверное, у меня аллергия.