Человек боя. Поле боя. Бой не вечен - Василий Головачев

Молодой человек, оставшийся безучастным к судьбе товарища, не сказал ничего. Просто прижал руки к сердцу, пошатнулся и упал бездыханным. Его программа самоликвидации сработала быстрее, чем у остальных легионеров ЛООС.

Корнеев и Федотов постояли над трупами, помрачневшие и молчаливые, не обращая внимания на оперативников церковной дружины, явно потрясенных случившимся, и посмотрели друг на друга.

«Ты думаешь, нас после этого оставят в покое?» – вопрошали глаза Сергея.

«Вряд ли», – отвечали глаза Ираклия.

– Куда их? – вслух спросил Корнеев.

Ираклий задумался.

– Посадите всех обратно в их машину и отвезите отсюда подальше, километров за тридцать.

– Документы?

– Документы оставьте, а оружие заберите. «Глушаков» у них случайно нет?

– Я проверил, нет. Может быть, были у тех, кто ехал в джипе.

– Жаль, парочка пси-генераторов нам бы не помешала.

– Ничего, ликвидаторы нам сами привезут «глушаки», – пошутил Корнеев. – Настырные ребята, вряд ли остановятся на достигнутом.

– И я так думаю. Видимо, простой обороной нам не отделаться.

– А лучшая оборона, как известно, – нападение. Пора вспомнить, чему нас учили, и браться за этот ЛООС основательно, с выходом на верхушку.

– Увы, майор, ты прав. Как и генерал Брусилов в свое время.

– Он тут при чем?

– Лет девяносто назад он произнес очень верные слова: «Правительства меняются, а Россия остается, и все должны служить ей по той специальности, которую выбрали».

– Наша специальность – контрразведка.

– Наша специальность – война! Война с врагами Отечества. А Легион с его лабораториями психотехники – именно такой враг и есть.

Они помогли спецназовцам Корнеева перенести погибших легионеров в их машину, один из парней сел за руль «Мазды«, и Корнеев проинструктировал его, что надлежит делать. Потом сел в «УАЗ» Федотова, и они поехали в леспромхоз, занятые каждый своими мыслями. Корнеев думал о том, что его парни из «тайной дружины» зарекомендовали себя с самой лучшей стороны и что на них можно положиться, Ираклий же размышлял о том, что всякий героизм имеет пределы, а оценивается он по обыкновению лишь после смерти героя…

ОСТАШКОВ

ВОРОБЬЕВ

Два дня он размышлял над предложением Родиона войти в состав команды «Психодав», но решения так и не переменил. Лида поверила в его желание стать семейным человеком, а не перекати-полем, а дети вдруг как по команде стали звать его папой, и это обстоятельство предопределило дальнейшие шаги бывшего командира «мстителей». Он свое отвоевал. С другой стороны, чисто мирной жизни не получалось, мир был полон придурков, подонков и бандитов, время от времени пути их пересекались с дорогой бывшего майора Службы внешней разведки, и тогда приходилось сдерживать себя, чтобы ненароком не убить наглеца, хотя руки так и чесались ответить обидчикам «контраргументально». И все же ему дважды пришлось вмешаться в чужие разборки, внезапно затрагивающие как его личные честь и достоинство, так и честь, достоинство и независимость окружающих.

Впервые Панкрат вспылил, когда в одно из воскресений конца августа, взяв с собой семью в полном составе, отправился ранним утром на лодке деда Харитона на рыбалку.

Они доплыли до острова Кличен, который многие называли Клично и даже Ключно (от слова ключ), расположенного в трех километрах от набережной Осташкова, разбили на его южном берегу, в маленькой бухточке, палатку, но отдохнуть, насладиться красотой, чистотой и тишиной природы не успели. Только Панкрат закинул удочки с высокого бережка, поросшего травой, с удовольствием показывая снасти пятилетнему Антону, как вдруг послышался звук мотора, из-за юго-восточной оконечности острова вывернулся быстроходный катер и пристал к берегу рядом с рыбаками. На его борту находилось трое мужчин в ветровках, двое молодых и один постарше. Их лица и взгляды были неприятны, и Панкрат насторожился, внутренне собрался, хотя виду не подал: ничего противозаконного, по его мнению, он не делал.

– Эй, рыбачки, – окликнул его молодой мужик с буйной шевелюрой и «боксерским» перебитым носом, – собирай свои манатки и ухалевай отсюда, здесь останавливаться и ловить рыбу запрещено.

– Кем? – хладнокровно спросил Панкрат, делая успокаивающий жест Лиде.

– Запрещено, и все. Давай, не кобызись, залезай в свое корыто, и побыстрей, нам некогда.

– Документ покажи, – тем же тоном сказал Панкрат. – Что здесь запрещено останавливаться.

– Какой документ? – удивился второй парень, со шрамом на щеке и слегка косящими глазами. – Ты чо, русского языка не понимаешь? Сказано – выметайся, значит, выметайся.

– Панкрат, – тихо позвала его Лида, – давай уедем.

Но в душе Воробьева уже родился протест, хамов он терпеть не мог, а поскольку никакого криминала в своих действиях не видел, то и вел себя соответственно.

– Ребята, я не первый год живу на свете. Или показывайте документ, запрещающий здесь ловить рыбку и останавливаться на отдых, или плывите мимо.

Пассажиры катера переглянулись.

– Не понимает, – сказал «боксер».

– Придется показать документ, – отозвался его косоглазый спутник со шрамом, и они заржали.

– Полегче, – проворчал третий мужчина, в вязаной шапочке. – Загрузите их в лодку, и пусть плывут.

– Возьми детей и быстро к лодке, – сказал Панкрат Лиде, так, чтобы не было слышно с катера. – Там под одеялом на дне…

– Я знаю, – поняла Лида, хватая Антона и Настю за руки.

Панкрат взял с собой на всякий случай помповое ружье, и она это видела.

Мужики вылезли на берег, разминаясь, двинулись к Панкрату, и по их движениям и позам он понял, что они вооружены. Дело приобретало нежелательный оборот, к тому же сильно сковывало инициативу присутствие жены и детей, но и отступать не хотелось. Причин, по которым эти пришельцы пытались выгнать рыбаков с острова, Панкрат не видел. Если бы его попросили вежливо, он скорее всего согласился бы и отвез семью на берег, повыше Осташкова, теперь же его отношение к гостям изменилось.

– Так чо ты хотел? – подошел ближе буйноволосый «боксер», демонстративно потирая кулак. – Документ? – Он сделал ударение на слоге «ку». – Вот тебе документ. – Он выхватил из-под куртки пистолет, вернее, револьвер (отечественный «кобальт» калибра 9 миллиметров). – Ну как, нравится?

– Нравится, – кивнул Воробьев и прыгнул к парню, явно не ожидавшему нападения.

Револьвер взмыл в воздух, точно подбитый снизу «пиковым валетом» – так назывался удар по запястью ребром ладони сверху вниз и одновременно удар коленом по кулаку с оружием снизу вверх, – а «боксер», крутанувшись вокруг оси, потерял равновесие и свалился с берега в воду.

– Ах ты, б…! – с изумлением выматерился второй молодой человек. – Совсем оборзел?! – Он медленно потянул из кармана ветровки рукоять пистолета, но воспользоваться им не успел.

Со стороны лодки раздался выстрел, в ствол ближайшей сосны звучно шлепнулся заряд дроби. Парень вздрогнул, от неожиданности выпуская пистолет. Панкрат обернулся.

Возле лодки стояла Лида и целилась в парня из помпового ружья. В ту же секунду, заметив движение третьего гостя, – быстро ориентируется, гаденыш! – Панкрат нырнул вниз, подхватил лежащий в траве револьвер и, еще не встав на ноги, выстрелил в борт катера.

– Сидеть!

Пожилой мужчина в шапочке замер.

– Руки!

Пожилой вытащил руку из-под мышки, где у него в кобуре, очевидно, был спрятан пистолет. Панкрат попятился к своей лодке, держа катер под дулом револьвера, взял у побледневшей, но решительно настроенной жены ружье, направил ствол на парня со шрамом:

– В катер!

Тот, ошеломленный неожиданным финалом сцены, закрыл рот и повиновался без слов. Не стал ждать приглашения и вымокший «боксер».

– Убирайтесь!

– Ты понимаешь?.. – начал было косоглазый.

– Заткнись! – оборвал его мужчина в шапочке, внимательно разглядывающий Воробьева. – Пушку-то верни, малый.

Панкрат разрядил револьвер, молча бросил его в катер.

– Мы тебя найдем, – пообещал пожилой.

Панкрат потемнел.

– Я постараюсь найти вас сам. Человек я мирный, но всегда готов ответить соответственно. Если со мной разговаривают уважительно, я понимаю, если с помощью кулака и пули, я сатанею. Этот остров не является чьей-то частной собственностью, а если является – предъявите подтверждение. Мы бы тут же ушли.

– Откуда ты такой взялся, законник? – усмехнулся пожилой.

– Специально выписали, чтобы отрезвлять таких, как вы, – усмехнулся в ответ Панкрат.

Катер затарахтел мотором, сдал назад, развернулся и ушел за мыс. Лида и Панкрат смотрели на озеро и прислушивались к затихающему треску, пока не стало тихо. Глянули друг на друга, на детей, которые, весело лепеча, как ни в чем не бывало возились в лодке. Выстрел их ничуть не испугал.