Трудные дети (СИ) - Людмила Молчанова

   - Раньше ты мои желания в расчет не брал.

   - А теперь взял. Что не так?

   - Взял, значит...Это получается, я могу остаться на сегодняшний ужин в кругу семьи и близких друзей?

   Марат помрачнел, недовольный моей осведомленностью и напором. Сразу в позу встал, набычился, наверное, посчитав, что лучшая защита - нападение.

   - Чем ты недовольна?

   - Я спросила, могу ли остаться? - не собиралась сворачивать с темы. - Я сегодняшних гостей всех знаю, они знают меня. В чем проблема? Раньше я всегда оставалась.

   - Саш, мне некогда сейчас. Давай завтра?

   - Ты не ответил.

   - Пожалуйста, - он глубоко вдохнул и успокаивающе улыбнулся. - Давай без сцен. Сделаем так. Они уйдут, и я к тебе приеду. Хорошо?

   Он еще увещевал меня, старательно пытаясь уладить все миром, не скупился на словесный мед, так что зубы сводило...Одним словом, все делал, чтобы я думать забыла о каком-то там семейном ужине и его делах. Я выпрямилась, нижнюю губу изнутри прикусила и согласно кивнула.

   - Конечно. Я буду ждать.

   И вот это - это стало последней каплей, переполнившей чашу моего терпения и выдержки. Хотя казалось бы, сносила и большее. Ведь если бы он просто сказал мне, объяснил, как объяснял всегда я бы спокойно уехала. Но в этот раз все было по-другому.

   Я много ему давала, всю себя, хотя и так принадлежала ему целиком. Но я из кожи вон вылезала, чтобы подарить ему то, что больше не подарит никто. Больше того, я раз за разом через себя переступала, поступалась собственными принципами и правилами, научилась сама себе врать, что всегда презирала в других. И чем больше отдавала, тем меньше получала взамен. Тем ниже падала. И уже казалось, что в семнадцать я была свободнее, более любимой и более равной. А сейчас находилась ниже плинтуса, ниже всех.

   Та самая Ксюша - жена, к которой относятся уважительно, вокруг которой всегда танцуют, предупреждая малейшее желание. Да, она вещь, но ценная. Ее оберегают, сдувают пылинки. А меня можно ломать. Ломать и клеить, ломать и клеить. И так по несколько раз. А еще забирать все до остатка, вынимать душу, корежить и рвать на части. И не отпускать, держать на привязи, чередовать кнут и пряник, отдавая предпочтение кнуту. Чем я это заслужила? Точнее, чем я это заслужила от Марата?

   Закрыв дверь и оставив Марата позади, я приняла решение. Не врать себе, принять все так, как есть, и найти возможность уйти. Я весь мир переверну, если надо, переступлю через всех и вся, но выберусь и возьму то, чего достойна.

   В ту же минуту во мне проснулась неконтролируемая ненависть к Оксане, которая снова пошла меня провожать. Я смотрела на ее милую улыбку, платье и нежную кожу, и не могла понять, почему одним все, а другим ничего. За что ей просто так дается то, что мне приходится выгрызать у жизни зубами, сбивая руки в кровь? И не только руки.

   В воротах дома столкнулась с Машей. Девушка волосы поправляла, сбивала с сапожек снег, а увидев меня, настороженно замерла. Мне хватило одного взгляда на нее, а ей - на меня, чтобы осознать одну вещь. Мы обе ненавидим Ксюшу, только плоскости ненависти у нас разные. Моя ненависть давно росшая и, наконец, выросшая. Ненависть недостойной к достойной, пусть недостойной себя считаю не я, а все остальные. Почему Оксану ненавидела Маша - не знаю. Но мы с девушкой друг друга без слов поняли. Поэтому было лишь вопросом времени то, когда Мария поведает страшную тайну. А она поведает, я теперь не сомневалась.

   Он не приехал. Позвонил, извинился, сказал, что нет времени. А я заверила, что все поняла, что люблю и повесила трубку. А сама в ту минуту шарила по полкам и шкафам в квартире, выискивая ценные и достаточно неприметные вещи, по которым, если уж их продавать, меня никто не найдет.

   Мне не нужен человек, у которого я стою после всего остального, где-то в конце расписанного на годы вперед плана. И я больше не хотела только давать и врать себе. В ту минуту я поклялась больше никогда себе не врать. И на следующий день я планировала уйти.

Очень тяжело было собраться. Не в плане моральном - я настолько выдохлась, что уже подразумевала свой уход как что-то свершившееся. Тяжело уйти было, взяв только некоторые вещи с собой. Здесь все мое - и будь моя воля, я бы все и забрала. А так приходилось идти на уступки, и сердце кровью обливалось, стоило подумать о том, как это все останется Марату. Моя кровать, бриллиантовое ожерелье, которое пришлось оставить, потому что оно было слишком дорогим и привлекающим внимание. Еда моя, одежда, целый шкаф платьев...Оставлять свои вещи было тяжело. Зато абстрагировалась от малейших мыслей о Залмаеве, концентрируясь только на вещах, которые придется оставить. Так легче.

   Я не уходила в никуда. На самом деле, в голове сформировалось два плана: Америка и Слава. Многие уезжали в Америку, я об этом часто слышала. А еще люди начинали там новую жизнь. Возможно, мне удастся купить там документы, новое имя, и Марат меня не найдет. Что имя меня надо - это не подлежало ни малейшим сомнениям. Слава же...Можно было попробовать, но все-таки первый план казался реалистичнее. На всякий случай вытащила из-под ковра завалявшуюся визитку с номером Вячеслава и спрятала ее в карман джинсов.

   Стоило на следующий день увидеть сидящую на полу девушку, обхватившую собственные колени и дрожавшую как лист на ветру, как я уверилась, что она все знает. Хотя это спорный вопрос.

   Я не понимаю, на что надеялась Оксана. Да, увидев меня, она подобралась, вытерла слезы, размазав их по щекам, но...она так и не смогла во все поверить. Я не сомневалась, что Маша красок не пожалела, но все равно эта принцесска с такой надеждой на меня смотрела, что становилось тошно. Если бы я сказала, что ничего не было, она поверила бы. Поверила бы и посчитала все неудавшейся шуткой. Ксюша с едва прикрытой мольбой смотрела на меня и безмолвно просила успокоить.

   Как? Как он может быть с ней? Она настолько глупа и слаба, что боится признать очевидного. Да, я рассказала ей все, специально чтобы вывести из себя, добить. Я мстила ей за ее непонятную для меня идеальность, которой не получалось достичь. Я мстила ей за ее малодушие и трусливость, из-за которых она голову в песок прятала, не желая видеть и слышать очевидного. И чем больше я говорила, тем яснее становилось то, что она не уйдет от Марата, пока он сам не захочет. Я была в этом уверена на сто процентов. Он придумает что-то, заверит ее, и Ксюша с облегчением забудет мои рассказы, будет все так же жить в своем идеальном мире. А я не хотела страдать и отдуваться за все одна.

   Да, я могла сама себе признаться, что построила иллюзию. Вернее, даже не так. Я просто закрыла на что-то глаза и перешагнула через себя. Но я отлично понимаю и знаю, что Марат за человек. Он жестокий, самолюбивый, эгоистичный, во всем, что не касается его самого - бессердечный. Тиран, деспот и сволочь. Я лучше всех это знала. Но я была готова принять его и любить его таким, какой он есть. Настоящим. Любить его и все его недостатки тоже, хотя бы потому, что большую их часть разделяла сама. А она любила выдумку, маску и была глупа даже для того, чтобы просто взглянуть правде в глаза. Она посчитала меня виноватой, я очень точно уловила момент, когда в ней что-то сломалось. Но была виновата я, а не Марат.