Напряжение растет - Владимир Ильин

— Должен жить! — Зло прикусил я губу, проламывая грудью очередную заросль.

Опасение за друга придало сил, и несколько метров до дальнего выхода удалось пройти за несколько секунд. Спешно добрался до створки вертолета, дернул беспамятного Пашу на себя и, закинув на плечо, вновь вломился в лес.

Дикий рев позади, преисполненный боли и тоски, заставил вздрогнуть на очередном шаге. Повернуться бы, да в сплетении веток с таким грузом есть только один путь — вперед. Артем выдержит, ему и надо то — всего минуту простоять. Глупый медведь, сбежавший геройствовать в одиночку. Вот как мне было влезть в их драку? Под ногами все еще хлюпает вода, принесенная большой волной, а моя Сила пока еще не умеет выбирать, где друг, а где враг.

Злости не было, только тоска и холод. Понимание неожиданной тишины за спиной и одновременно — нежелание признавать ее причину. Сейчас положу Пашу на землю и вернусь за большим глупым медведем. Вот, как раз удачная прогалина …

Небо рухнуло на плечи, щелкнув по ушам треском ломаемых ветвей. На этот раз поднятый щит Силы позволил удержаться на коленях, сохранил сознание и волю. Только в ушах звенит, а мир вокруг сер от поднятой в воздух деревянной трухи. Позади — просека до самой поляны, покрытая перемолотыми в щепу деревьями. На дальнем краю стоят четверо врагов. За их спинами спит медведь, уронив голову на гигантские лапы.

Новый удар роняет на землю, поселяя в голове низкий звук. Мир качается под ногами, но дает мне встать и шагнуть им навстречу.

— Я… — Вырывается чужим голосом, а руки собираются в кулаки.

Вспышка в глазах не дает договорить, ноги на мгновение не чувствуют земли, а в спину ударяет поваленное дерево. В глаза смотрят черные облака, внимательные и ожидающие, тихо наклонившиеся к земле. Даже ветер — и тот притаился, не трогает даже самые малые ветки. Надо вставать, пусть даже уцепившись за ветку. Есть, ради кого встать и идти на врага.

— Максим! — Звучит неожиданно родной голос.

Не сбоку, не позади — с высоты. Будто окликает небо, а значит сегодня оно точно за нас.

Любопытство ищет дорогу к врагу, пробираясь сквозь влажный воздух, по каплям воды на деревьях под их ногами. Бандиты медлят, глядя ввысь, над ними вновь ярко-синий щит, но один такой я уже сегодня разрушил…

Черная клякса падает на их защиту за мгновение до моей атаки, разрезая синеву щита и подминая человека с автоматом. Вопль ужаса накрывает поляну, вызывая оскал злой улыбки. Это сделал не я, но какая разница. Через проделанные прорехи бью своей яростью. Падает, теряя оружие и скручиваясь в судороге, только один из них, с другого края от жертвы черной кляксы.

— Максим, — дергают за локоть.

С изумлением обнаруживаю за спиной Федора, спешно пытающегося нацепить на руку знакомый жемчужный артефакт. Мне он налезал на пальцы, Федор же почти натянул его до локтя.

— Бежим, бежим со мной, — тянет он за собой, дрожа голосом.

— Не надо! — Запоздало тянусь я к артефакту на его руке, уже вкусившего кровь.

Защита медленно растягивается вокруг нас, охватывая руки, тела. Хватает времени, чтобы уцепить за ворот Пашку и подтянуть ближе.

— Просто ждать, пожалуйста, — трясет мою руку Федор, перехватив мой взгляд на Артема за спинами врагов. — Оно само все сделает! Просто будь рядом со мной!

Я не знаю, что выпустил мой брат на них. Но вижу, как черный лоскут охватили огненные петли, а двое выживших скрываются за серой хмарью новой завесы. Над поляной, возникнув еле слышным звуком, нарастает стон корёжимого железа, возрастающий с каждым сантиметром победы огненной ленты над черным пятном.

— Нам надо бежать, — просаживается голос брата, становится высушенным и тоскливым.

Его рука уже побелела до локтя, а тело привалилось к поваленному стволу дерева.

Брат пушинкой занимает место на левом плече. Пашу подхватить куда сложнее. Но куда невыносимей — шагать, оставляя за спиной Артема. Шагать, сотрясаясь от ярости и беспомощности что-то изменить. Ожидая удар в спину и отчаянно надеясь, что за просекой из поваленного дерева будет часть этого гибельного лабиринта, в котором удастся спрятать — на этот раз этих двоих. Но потом вернуться, все равно, чтобы досказать им слова, которые так и рвутся, пока что бессвязным рыком.

— Оно все, — устало выдохнул брат.

Жемчужный браслет сам соскользнул с его руки, замерев на кончиках белоснежных пальцев. Защита с хлопнулась, и вновь повеяло сырой хвоей.

— Федор? — тихо позвал я брата.

Но тот не откликнулся на тревожный оклик. Наверное, спит. Устал и потерял столько крови…

Прибавил шагу. Теперь у бандитов нет врага, и они должны встать на наш след. Но отчего-то медлят, даря надежду — ведь там, впереди, ясно проглядывал рукотворный поворот!

Резкий крик знакомого девичьего голоса позади объясняет неторопливость противника. Ноги подогнулись, но следующий шаг удается сделать с прежней яростью и силой. Еще немного.

Друзей приютили три молодых деревца, в своей жажде солнца росшие столь плотно, что со стороны смотрелись участком стены.

Повернулся назад. Метрах в сорока стояли двое похитителей, глядя через приоткрытые маски, с толикой удивления на фоне злости и усталости. Бой не прошел для них даром: подволакивал ногу один из них, пропитался кровью рукав правой руки второго.

— Не бессмертные, — ворохнулось радостное, латая трещины в уверенности в себе.

Вспыхнуло новой жизнью любопытство, желая узнать, насколько. И молнией промчалось от рук к глазам бандитов.

Разряды ударилось о поднятую хмарь щита и распались, будто и не было. А на голову вновь обрушился молот, откинув назад.

— Школьники, — сплюнул тот, что справа, добавив злое слово.

— Нифига себе школьники, — поморщился от боли в руке второй. — Давай, завершай работу.

Холод растекался ото лба вниз по щеке. Перед глазами бледное лицо Пашки. Протянул руку, нашел его пальцы. Взял его ладонь в свою. Все равно не отдам.

Руку ударило ногой, а затем второй раз. Над головой чертыхнулись и ударили по лицу. Ветви, черное небо над головой… Слабый ветер, первым разочарованно покидающий представление…

— Что ты возишься? — Раздалось над головой раздраженное.

— Да этот прямо прикипел.

— Может, помер?

— Как бы рано еще, — хмыкнул второй.

— А может… Этот…

— …. — посыпались бранные слова после короткой возни совсем рядом. — Зубов сдох.

«Он не умер…» — ворохнулось упрямое недовольство. — «Он просто спит.»

— …. Уходим.

— А тело?

— Ты за него по телефону говорить будешь?

— Что боссу-то говорить?