Брет Гарт. Том 3 - Фрэнсис Гарт

— И прекрасно, — сказал он. — Зови его.

Когда клерк вышел, Артур повернулся к банкиру.

— Насколько я понимаю, вы вызвали меня, чтобы я встретился с этим человеком?

— Да, — ответил Дамфи с прежней грубоватостью.

— Тогда придержите язык и предоставьте инициативу мне.

Дверь распахнулась; сперва показались жабо и выпяченная грудь полковника Старботтла, за ними последовал и сам их доблестный обладатель. Для него, очевидно, было неожиданностью присутствие в кабинете Дамфи третьего лица, однако, каковы бы ни были чувства полковника, они никак не отразились на его величественной осанке и манерах.

— Мой юрист, мистер Пуанзет, — сказал Дамфи, представляя Артура.

Старботтл ограничился церемонным поклоном, но Артур, с очаровательно-любезной и в то же время почтительной улыбкой, которая удивила Дамфи и разом покорила полковника, поднялся с протянутой рукой навстречу старшему собрату.

— Не смею, конечно, равняться с вами в опыте и познаниях, сэр, но как друг покойного Генри Бисуингера я горд и счастлив пожать руку тому, кто в качестве верного его секунданта столь доблестно показал себя два года тому назад.

— Боже мой, сэр! — сказал полковник Старботтл, заливаясь счастливым румянцем и с шумом, подобным взрыву небольшой бомбы, раскрывая свой носовой платок. — Весьма польщен, сэр! Познакомиться с человеком, который был другом Хэнка Бисуингера, большая радость для меня. Сто чертей, сэр, я помню эту схватку, как будто она произошла только вчера. Схватка по всем правилам, безукоризненная дуэль, сэр! Ваш друг, сэр, — сто чертей! — я счастлив познакомиться с вами! — был сражен вторым выстрелом противника. Скончался, как истый джентльмен! Никакой тебе суеты, никаких репортеров, никаких арестов! Окруженный глубоким сочувствием друзей! Будь я трижды проклят, если еще хоть раз в жизни участвовал в такой прекрасной дуэли. Я счастлив познакомиться с вами, сэр! Благодаря вам я снова переживаю эту изумительную страницу нашего кодекса чести, который при господствующем положении вещей, при нынешнем упадке общественной морали осужден на верную гибель, увы, сэр. Мы неудержимо сползаем к политическому и социальному порядку, при котором голос чести будет заглушен воплями фабрикантов и торгашей-янки. Сто чертей, сэр!

Полковник Старботтл сделал риторическую паузу, громко высморкался и устремил в потолок скорбный взор, в котором можно было прочесть, что дни рыцарских нравов миновали без возврата и что американская республика идет к краху. Мистер Дамфи, с трудом скрывая раздражение, откинулся на спинку кресла. Мистер Артур Пуанзет оставался по-прежнему любезным и внимательным.

— Я тем более ценю, полковник, возможность познакомиться с вами, — веско сказал Артур, — что мой клиент, присутствующий здесь мистер Дамфи, испытывает затруднение, при котором он особо нуждается в вашей снисходительности. Во время землетрясения он утратил некий документ, доверенный ему на хранение под честное слово; по-видимому, документ пропал. Конверт, в котором он был заключен, не вскрыт моим клиентом, печать — в целости; документ остался непрочитанным. Дело это весьма щекотливое, и я могу лишь выразить живейшую радость, что джентльменом, передавшим конверт на хранение, оказался не кто иной, как достойный полковник Старботтл, репутация которого всем отлично известна; джентльменом же, имевшим несчастье потерять конверт, — личный мой друг, мистер Дамфи. Именно исходя из этого счастливого стечения обстоятельств, я позволю себе выступить в указанном деле как посредник; в то же время в качестве друга мистера Дамфи и его юрисконсульта я принимаю на себя полную ответственность за создавшееся положение.

Тон и манера Пуанзета в приведенной речи настолько походили на тон и манеру самого Старботтла, что Дамфи лишь переводил в немом изумлении взгляд с Артура на полковника. Последний же, опустив подбородок на грудь, вперил в Артура озадаченный взор.

— Должен ли я понимать ваши слова в том смысле, что этот джентльмен, мистер Дамфи, доверил вам некоторые конфиденциальные…

— Прошу прощения, полковник, — прервал его Артур, поднимаясь с большим достоинством. — Я привел вам все необходимые факты и, как уже сказал, принимаю на себя в этом деле полную ответственность. Мой клиент сообщил мне, что не вскрывал доверенный ему в запечатанном виде конверт и не знает, куда конверт девался. Для людей чести дело и так достаточно щекотливо; нет надобности осложнять его далее.

— Так, значит, и документ и конверт потеряны? — переспросил полковник Старботтл, не отводя глаз от Артура.

— Потеряны, — спокойно подтвердил Артур. — Я указал моему другу, мистеру Дамфи, что это прискорбное происшествие ни в коей мере не освобождает его как бизнесмена и человека чести от каких-либо обязательств, принятых им в связи с передачей ему упомянутого документа. Поскольку имелась договоренность о залоге или дополнительном обеспечении сохранности документа, таковой залог подлежит безусловной выплате. И мы только ждали вашего визита, полковник, чтобы вручить его вам.

Артур подошел к креслу мистера Дамфи и коснулся его плеча, по видимости только лишь слегка, на самом же деле настолько ощутимо, что мистер Дамфи, едва взглянув на молодого адвоката, тотчас вытащил чековую книжку. Когда он выписал чек на ту же сумму, что и два дня тому назад, Артур позвонил в колокольчик.

— Пусть ваш кассир акцептует чек, и мы освободим полковника Старботтла от излишних хлопот; а поскольку я хочу пригласить полковника к себе в контору, то не угодно ли вам будет распорядиться об оформлении чека немедленно?

Появился клерк; повинуясь указанию мистера Пуанзета, он взял чек из почти что недвижных пальцев мистера Дамфи.

— Позвольте мне заявить, что я полностью удовлетворен вашим… гм… объяснением, — сказал полковник Старботтл, пожимая Артуру руку и одновременно грациозным мановением другой руки оправляя на себе манишку. — Пусть вас не заботит дальнейшая судьба этого документа. Надеюсь, что в конце концов мы обнаружим его; если же нет, — добавил полковник, и в голосе его прозвучала готовность для общего блага пожертвовать собой, — сто чертей, я приму на себя личную ответственность перед моим клиентом.

— Не было ли на вашем конверте какой-либо особой приметы, по которой можно было бы опознать его? — осведомился Артур.

— Простой желтый конверт, сэр! Впрочем, нет! — вдруг вскричал полковник, ударив себя ладонью по лбу. — Сто чертей, сэр, ясно припоминаю, что, пока мы здесь беседовали, я сделал заметку для памяти на лицевой стороне конверта, прямо посередине; я записал на конверте имя человека, о котором мы тогда говорили: Гэбриель Конрой.