"Фантастика 2023-122". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

С рабочими Кати отправила к Северу и двух инженеров, которые, по ее мнению, уже могли самостоятельно спроектировать и гидрогенератор мощностью в пределах пары мегаватт. Правда Катя не удержалась от ехидного замечания в её адрес, поскольку «богиня электричества» отправила Северу мужа и жену:

— Интересно, кто у этих ребят в семье главный? Если бы Вовка начал мне указывать, как дома строить, то мы бы до сих пор в шалашах жили в ожидании согласованных проектов.

— Ты просто забыла, — усмехнулся Вова, — как мы вместе первые электростанции строили.

— Ничего не забыла, каждый день ведь ругались!

— Ну и в результате превратились в прекрасную семью. Наверное, чтобы крепко полюбить друг друга обязательно нужно пройти через что-то подобное. Ну или хотя бы вместе ремонт в квартире сделать.

— Кстати, насчет ремонта…

— Кать, я же пошутил!

— Ладно, Лемминкэйненовна, не волнуйся: если парень хоть немножко на Вовку похож, то Севера ждет светлое будущее. Он еще электроламповый завод не заказывал?

Разговор этот состоялся на праздничном ужине, устроенном в связи с днем рождения Иры, поэтому народу собралось — даже не считая детей — довольно много. Все, конечно, Ире разные подарки принесли, но с главным подарком специально из Рязани приехала Надя:

— И особенно я хочу поздравить Иру вовсе не с днем ее рождения, а с выходом из печати её книжки. Вот, десять авторских в подарок привезла, а мало будет — ты позвони и я еще пришлю. Только заранее звони, на книжку уже очередь огромная, первый тираж уже весь расхватали, сейчас второй печатаем и я даже не знаю как быстро и его расхватают. Но я в любом случае попросила небольшую заначку сделать…

— Можно поглядеть? — Катя-первая схватила остро пахнущую краской книжку и с явно слышимым разочарованием спросила:

— Мам, а почему на обложке не твое имя, а фамилия мужика какого-то левого?

— Да, Катенька, как-то я упустила из виду и «Черную курицу» ты в должном возрасте пропустила. А другое имя на обложке — дань моего, да и не только моего, уважения Антонию Погорельскому, который эту книгу и написал когда-то. Ну а я всего лишь её слегка осовременила, если можно так сказать.

— Вот Катенька, смотри на маму у восхищайся ею. Скромность — ее второе имя. Как же, «немного осовременила»: девочка, твоя мама всю сказку на стихи переложила, причем не пропустив ни одной строки от Погорельского! Не знаю уж, что скажут наши литераторши, а по мне так уже со следующего года отрывки их этой книги все школьники на уроках учить будут!

— Не будут, — засмеялась Лиза, — даже не мечтай.

— И почему это?

— А потому что к следующему году все школьники и так книгу наизусть выучат. Ну что, Ирочка наша дорогая, в шестьдесят пять жизнь только начинается. Так пожелаем же тебе всего-всего и, отдельно, огромных творческих успехов! Кстати, Вов, я хотела с тобой немного поговорить о материально-техническом обеспечении оных…

Глава 6

Двести семьдесят пятый год встречали по-разному. Ну, во-первых, «юбилей не юбилейный»: сорок первый год с переноса во времени. А во-вторых, дела и заботы года предыдущего разбросали народ по городам и весям. Иногда — очень далеко и от Школы, и от Москвы: Брунн, например, застряла в Африке. И добро бы где-нибудь в Александрии, так нет: унесло ее сначала на далекий Занзибар, а оттуда — в строящийся уже на континенте город. Не Дар-эс-Салам: после того как неутомимая путешественница всерьез занялась «материальным обеспечением новой колонии» и собственноручно распланировала возникающее на берегу большой лагуны поселение, новый город получил название «Бруннштадт».

Вообще-то название городу дала Марта Корочевна Пряхина — младшая дочь Ангелики и жена Паши Пряхина, третьего сына Жанны. Павел «пошел по стопам матери» и выучился на инженера-путейца, а Марта теперь была образцом «ботанички»: она, после обучения в сельхозинституте, носившем теперь имя Людмилы Алексеевны Пономаревой, принялась яростно внедрять полученные знания в местах, более чем далеких от Москвы. Правда на закладку плантаций гевеи в долине Ориноко она опоздала, но первую плантацию гвоздичных деревьев на Занзибаре разбила собственным ручками. А теперь — решала, каким образом новая территория будет обеспечивать население прокормом.

На месте из прокорма нашлась лишь кокосовая пальма, а из «интродуцированных видов» у Марты неплохо рос рис. Еще она высадила камелию китайскую и заложила небольшую плантацию бергамота, но результат — если все пойдет нормально — всяко не сразу появится.

Но — обязательно появится. Потому что, как высказалась Брунн при планировании города, «белый человек пришел сюда всерьез и надолго». И не потому она это сказала, что в ней «проснулись инстинкты предков», когда-то колонизировавших «Германскую Восточную Африку», а потому что — после странного «совещания» на девяностолетнем юбилее Марины — «Африка перестала быть могилой белого человека». Тогда все имеющиеся в наличии медики двадцать первого века как бы мимоходом обсудили «южное направление экспансии», причем обсудили с точки зрения профилактики разнообразных потенциальных зараз — и за прошедшее с того «совещания» время фармакопея совершила несколько производственных чудес.

Именно поэтому каждый кандидат на путешествие в знойную Африку месяц проверялся на «совместимость» с хлорохином и мефлохином — зато теперь любой белый человек в Африке был практически полностью защищен от малярии. То есть теоретически заполучить тропическую лихорадку он все же мог, но в легкой форме, что давало ему даже в таком очень неприятном случае существенные шансы не помереть до того, как его на месте окончательно вылечат акрихином. Ну а те, кто «проверку не прошел»… В конце-то концов Африка далеко, а дома тоже очень много мест, где можно героически потрудиться. В гораздо более спокойной обстановке: хотя в книжках врачи подтверждений не нашли, но Марина особо подчеркивала, что противомалярийные препараты — все как один — обостряют всяческие неврозы и проявляют скрытую шизофрению. Так что присмотреть за человеком в любом случае стоит…

А в степях за Ахтубой появились огромные плантации совсем не степной травы: кавказской полыни. Несколько аланских деревушек, которым было поручено выращивание данного сорняка, удивлялись «заскокам богинь» молча, ведь за горькую траву крестьяне получали больше, чем за какие-нибудь дыни или арбузы. А Алёна, делая из собранной с гектара полыни два десятка таблеток, очень серьезно обсуждала с Оскаром «планы на освоение Средней Азии»:

— Ты мне хоть примерно скажи, когда мы сможем организовать поселения в районе Кушанского царства? На севере где-нибудь, а районе Хорезма или Мараканды. Ведь царство это сейчас, Лера говорит, в состоянии распада, самое время кусочком земли там разжиться…

— А зачем?

— Эта полынь в низовьях Волги растет неплохо, но с моей точки зрения там она растет неправильно. По справочникам должно получаться из тонны сухой полыни минимум килограмм пять артимезина, а из той, что вырастает у нас, с трудом получается сорок грамм. Климат неподходящий…

— Если верить тому, что говорят римляне, в Кушанском царстве живет больше пятидесяти миллионов человек. А у нас население приближается, причем неспешно так, к трем миллионам. Если воспользоваться наукой арифметикой, то лет через двести…

— А я не предлагаю это царство завоевывать. Мне будет вполне достаточно, если мы с ними немного подружимся и выкупим каким-то образом небольшую виллу, гектаров так пару тысяч…

— Ясно. Ну тогда давайте прикинем: если… когда я выполню планы по Гардарике, нам останется пройти через земли массагетов-аугасов примерно полторы тысячи километров…

— То есть никогда.

— Вы зря смеетесь, по Гардарике, я думаю, мы года за три планы все выполним.

— А с массагетами как? Когда-то девочки с ними уже встречались…

— Ошибка идентификации: Тимон всё перепутал, массагеты как раз на другом берегу Волги иногда появлялись, так что мать тогда с какими-то сарматами воевала. Но это неважно, с нами сейчас вроде никто воевать не хочет. Я подумаю, как с ними договориться…