Записки президента - Борис Ельцин

Белый дом был миной с запущенным механизмом, подложенной под Россию. Оставались минуты, секунды. И взрыв был неминуем. Да, стрелять, Павел Сергеевич! Стрелять, чтобы спасти Россию. Спасти мирных людей, спасти миллионы от гражданской войны, в которой нет правых и виноватых, в которой брат идёт на брата, сын на отца. Ведь это уже было. Когда позволили. Когда пропустили вооружённую толпу к Зимнему дворцу. Такую же накачанную лозунгами толпу, с боевиками, комиссарами во главе. История повторилась. Но только теперь Россия оказалась умнее.

Я стараюсь сегодня спокойно принимать критику. В душе каждого пишущего и говорящего болит эта незажившая рана. Нормальному человеку очень трудно забыть, трудно отойти от этого кровавого безумия.

Сейчас ругают президента Ельцина так много и так беспощадно, как не ругали до этого при жизни ни одно первое лицо в России.

Но сегодня ругать начальство — у нас уже перестаёт быть делом жизни. Наконец-то!

В России исчезает страх. Тот страх, затаённость, угрюмость, которые всегда были свойственны русскому обществу. Возникает невиданная ситуация. Власть становится как бы продолжением частной жизни. Жизни граждан. Президент — один из граждан, а не какое-то исключительное существо, сидящее где-то там наверху, грозное и недоступное.

Меняется сама основа, на которой строилась всегда русская история. Наступает конец узурпаторскому периоду.

Ценности частной, семейной жизни и в России выдвигаются на передний план. «Государева служба», конечно, остаётся сферой приложения сил для очень многих людей, но мы перестаём ей придавать какое-то священное значение. Государству важна не служба граждан, а сами граждане. Меняется и отношение людей к первому лицу в государстве.

Есть ускользающая, иррациональная причина, по которой происходит этот странный парадокс: ругают почём зря, а голосуют почему-то «за».

Вообще как только меня не разбирают. И Водолей я, оттого то-то и то-то. И с людьми я не умею работать. И только в экстремальной ситуации могу существовать. Это критика интеллигентская. А вот примитивная: пьёт. После выпитого плохо соображает. Чего ему скажут, то и делает. Ну и так далее.

Причина этого раздражения в одном. На месте Ельцина можно представить любого человека. Снята огромная дистанция между обществом и властью, которая всегда в России была. Стало очевидным, что окончательно ушла в небытие схема, по которой жил русский человек — «мы» и «они». Вот «мы» — нормальные, простые, обычные люди с обычными радостями и горестями. Вот «они» — власть имущие, богатые. Им все можно, у них есть все. Между «нами» и «ими» — стена. Стена власти.

С такой рабской психологией мы жили, жили, жили. И стало вдруг ясно, что нет стены. Там, в Кремле, такие же «мы».

За эти годы произошла в России важная вещь. Люди не хотят какой-то абстрактной власти, сидящей в Кремле. Человек, ставший первым лицом в государстве — должен быть понятным, контролируемым, зависимым от мнения общества. Он должен прислушиваться.

Очень люблю дарить подарки. Удивительное чувство в Новый год — когда мрачный холод зажигается этой феерией. Тут и ёлка, и иллюминация, и салюты, все блестит. Только мы, русские, мне кажется, можем ощутить всю прелесть этого новогоднего блеска, по контрасту с жуткими морозами, снежными заносами, пургой.

И это вечное ожидание нового — как-то мистически связано с нашей наивной верой в лучшие перемены. Как верили в России в революционеров, в революцию, в светлый рай, который наступит совсем скоро. Все были зачарованы этой «музыкой революции». Как дети на новогоднем празднике.

Насколько я понимаю, это вечное ожидание чуда помогает и российским реформам. Люди не просто терпеливы, но они и верят. Верят в само слово «реформа».

На том же играет и «непримиримая оппозиция»: вот свергнем клику Ельцина, и по мановению волшебной палочки появится Советский Союз с сытой, понятной, привычной жизнью. Потекут молочные реки…

Но куда бы ни повернула русская история — они не потекут. Реформа — это мучительное избавление от родовых травм, болезненное расставание с тяжкой наследственностью. Ничего, кроме боли, сама по себе реформа не несёт.

И даже когда кончится самый тяжёлый период — рассчитывать надо будет только на себя. На собственные душевные и физические силы.

Само существование в мире огромного российского государства — накладывает на нас особый отпечаток. Мы очень зависимы от этого пространства, этой необъятности, до мозга костей включены в неё.

Смешиваются нации. Смешиваются культуры. И все же постоянное сравнение, постоянная оглядка на соседей будет свойственна русскому сознанию — не знаю, сколько ещё лет. Этот вечный комплекс замкнутой на саму себя страны подарен нам самой природой, человеческой историей, определившей России именно такое место.

Мы окружены очень разными и очень противоречивыми интересами других стран. Россия всегда держала вокруг себя контролируемое пространство, все время расширяясь. Она напрягала силы, захватывая все больше и больше территорий. Вступив в противоборство уже со всей западной цивилизацией. И в результате надорвалась не материально, но духовно. Такая степень самоизоляции невозможна.

Но и размывать, терять свою могучую энергетику не следует. Вокруг нас сейчас — промежуточное, неустоявшееся пространство СНГ. Никто не хочет быть в зависимости от России. И в то же время никто не хочет Россию потерять. В результате этой двойственности, этого разброда и шатания независимых государств мы никак не можем определить концепцию своей национальной безопасности.

Ответственность за спокойствие вокруг — у нас не только стратегического, но и морального плана, даже семейного. Наши народы — все без исключения народы СССР — это породнённые народы. Тысячи кровных уз. Общая память, общая культура, общие жертвы в войне и от сталинского террора.

Этого нельзя забыть, от этого не уйдёшь. Породненность — великая вещь, она обязывает нас смотреть вокруг себя совсем другими глазами.

И вообще, этот «русский комплекс» будет мучить нас до тех пор, пока мы не осознаем своё место в новом мире. Раньше нас мучил вполне объяснимый стыд: Советский Союз потенциально угрожал сообществу цивилизованных стран. Советского Союза нет, Россия никому не угрожает. Но теперь мы вроде как стыдимся того, что такие большие и бестолковые, не знаем, куда себя деть. Нас мучает какое-то ощущение пустоты.

На самом же деле у России путь один — быть гарантом мира. То есть тем «большим человеком», который не только обязан не сталкиваться ни с кем на улице, чтобы не нанести вреда, но и смотреть поверх голов, охранять всех идущих рядом.