Судьбы Серапионов - Борис Фрезинский

спасибо за первое февраля!

До нашей золотой свадьбы — еще пять лет. Давайте условимся непременно отпраздновать её… А до того не будем забывать Первое февраля, как не забывали его все прошедшие годы.

Я получил письмо от Лиды Харитон. И у меня была Зоя Никитина. Серапионовские девочки прекрасны и в амплуа бабушек. Первого числа ко мне пришел Каверин. Вы знаете, что у него вышла книга, где много о былом[1192]. Литература о серапионах начинает возникать!

Обнимаю Вас братски.

Ваш Конст. Федин.

Вениамин Каверин

Переписка Полонской с Кавериным началась только в послевоенное время, когда он переехал в Москву, да и то не сразу — лишь в оттепельные годы. Полонская хранила, как ранние, подаренные ей в Питере, так и поздние, присланные из Москвы, книжки Каверина с дарственными надписями ей. Надписи эти свидетельствуют о крепнувшей с годами дружбе. (На «Конце хазы» — «Дорогому товарищу Елизавете Григорьевне с любовью Веня. 26. XII 1925»; на «Девяти десятых судьбы» — «Милому другу Елизавете Григорьевне с серапионовской Верностью — от старого приятеля В. Каверина. 28 IX 1926»; на «Двух капитанах» — «Дорогому другу Елизавете Григорьевне — на память о нашей юности, которая оказалась лучшей порой нашей жизни с крепким поцелуем Веня. 10 XI 46»; на повести «Неизвестный друг» — «Старому дорогому другу Елизавете Григорьевне Полонской — с неизменной любовью от старого неизвестного друга и автора этой книги В. Каверина. 10. VIII 1961»). На сердечность этих отношений в послевоенные годы повлияла, конечно, и дружба Каверина с Эренбургом, начавшаяся, когда В. А. поселился в Москве

1.

28. 12 1960.

Дорогая Елизавета Григорьевна

Большое спасибо за подарок, за книгу[1193]. Я снова прочел её с большим удовольствием.

Она читается, как дневник — и твой и нашего времени. Первый раздел напомнил нашу милую молодость, о которой я всегда вспоминаю с чувством: «зато у нас была хорошая молодость». Впрочем, и старость — недурна, если бы не плохое здоровье. Меня снова мучают и мешают работать головные боли.

Помнишь ли ты, что в январе Эренбургу 70 лет? Какой он умница и какой молодец.

У меня вышла новая небольшая книга «Неизвестный друг». Но еще не видел её и не получал авторских. Получу — и непременно пришлю тебе.

Лида[1194] сердечно кланяется и благодарит за подарок.

Если будешь в Москве (или Переделкине) непременно приходи.

Обнимаю тебя.

Твой Веня. Желаю тебе в Новом году счастья и счастья.

2.

8. 3. 1961 г.

Дорогая Елизавета Григорьевна,

Насчет внуков ты вовсе не ошиблась. Не внуки, правда, а внучка существует, очень милая девочка, дочка Наташи. Так что твое пожелание пришлось «впопад».

У меня нет ощущения грусти от книги И. Г.[1195]. Это та сила жизни, которой можно только позавидовать. Ты, конечно должна чувствовать другое. Это — твоя молодость — и его. Но так ли уж тщетны были ожидания?

Мы вчера вернулись, представь себе, из Парижа. Две недели ездили по Франции (впервые). Все еще стоит перед глазами, впечатления сильные, острые. На твоем месте я бы непременно съездил[1196]. Со своей молодостью нужно обращаться по-дружески просто, без горечи, как к младшему брату. Судя по Парижу, твоя была недурна.

Лида тебе сердечно кланяется. Пожалуйста, не хлопайся и не ломай свои руки и ноги. Обнимаю тебя.

Твой Веня. 8 марта.

3.

(Начало августа 1963 г.).

Дорогая Елизавета Григорьевна,

Спасибо, что ты нас не забываешь. Я уже давно в Переделкино и даже успел съездить на Балтику, дней на десять — так что был где-то неподалеку от тебя[1197], впрочем в Эстонии (Таллин) только одну ночь. Ездил на флот, военный и торговый. Здоровье — так себе. Частые головные боли, бессонница. Моих рассказов нет нигде, потому что я пишу роман[1198], который кончу только (надеюсь) в 1965. Впрочем, в журнале «Москва» будет мой новый рассказ «Лесные шаги». Фантастично. Прочти, м. б. он напомнит тебе наши милые серапионовские дни.

Читала ли ты неизданную переписку «Горький и сов. писатели»[1199]? Там много интересного, особенно для нас (т. е. серапионов).

А еще я вожусь со своим собранием сочинений, первый том которого должен выйти на днях. Второй лежит в цензуре.

Лида здорова (более или менее) и сердечно тебе кланяется. Дети и внучки — тоже. У меня теперь две внучки, потому что Коля женился (на Наташе Заболоцкой) и у них родилась дочь Катька. Ей два месяца.

«Инцидент», конечно, уже случился и со мной, хотя и мне не хочется этому верить. Самое большое огорчение — тяжелое (безнадежное) положение Всеволода Иванова. У него была операция (по поводу рака почки), а теперь — мозг и дело очень плохо[1200].

Вчера звонил Илья Григорьевич — в хорошем настроении. У него был, как он сказал, «разговор с хорошими выводами»[1201] — и когда я спросил, касался ли этот разговор «общих вопросов» (в литературе), он подтвердил и сказал, что выводы относятся именно к общим вопросам. Все это очень обнадеживает, правда?

Обнимаю тебя. Не собираешься ли в Москву?

В сентябре мы снова собираемся в Ялту.

Твой Веня.

4.

<декабрь 1963 г.>.

Дорогая Елизавета Григорьевна,

Спасибо за статью[1202] и за то, что ты написала о Мише[1203]. Это — очень хорошо. Я попробую показать твою статью в «Новом мире» с тем, чтобы возобновить попытку напечатать мою статью о Зощенко[1204]. Там объяснены причины того преступления, которое сделали с ним.

Мне понравилось и вступление к твоим запискам[1205] и тщательная библиография. Видно, как много ты сделала.

Воспоминания, конечно, надо продолжать. И французский период и — подробно — 20-ые годы.

У меня ничего нового. Работаю помаленьку, вожусь с новым романом, который называется (неслучайно) «Бессонница»[1206].

Вчера видел Илью Григорьевича. Он бодр, работает — и уже кончает — над последней частью, объявленной в «Новом мире»[1207].

Возможно, что в конце декабря мы с Лидой будем в Ленинграде. Тогда увидимся.

Обнимаю тебя.

Твой Веня.

5.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});