Домашние правила - Джоди Линн Пиколт

Оливер хмуро глядит на него:

– Я интересовался твоим мнением?

– А Джейкоб интересовался вашим? – огрызается Тэо и бросает в меня подушкой. – Не слушай его, – говорит он мне и выскальзывает из сенсорной комнаты отдыха.

Я замечаю, что Оливер не сводит с меня глаз.

– Ты тоскуешь по Джесс?

– Да. Она была моей подругой.

– Тогда почему ты этого не показываешь?

– Зачем? – спрашиваю я, садясь. – Важно то, что я чувствую это. Вы никогда не смотрели на человека, который устраивает истерику в публичном месте, с мыслью: ему действительно так плохо или он хочет, чтобы окружающие об этом узнали? Если вы показываете всему миру свои чувства, это как будто загрязняет их, делает менее чистыми.

– Ну… большинство людей держатся иного мнения. Большинство людей, когда им покажут снимки с вскрытия тела человека, которого они любили, расстроятся. Может быть, даже заплачут.

– Заплачут? Вы шутите? – говорю я и повторяю фразу, которую слышал от детей в школе: – Я бы убил за возможность побывать на этом вскрытии.

Оливер отворачивается. Я уверен, что неправильно понял его.

А вы?

Рич

Расхожей темой для шуток среди сотрудников, откомандированных на этот процесс, стала сенсорная комната отдыха. Если обвиняемому предоставляются особые условия, почему их лишены свидетели? Мне, например, нужна комната по приему китайской пищи. Я сообщаю об этом Хелен Шарп, когда она подходит ко мне сказать, что следующим давать показания вызовет меня.

– Пельмешки, – говорю я. – Научно доказано, что они повышают собранность свидетелей. А цыпленок «Генерал Цо» забивает артерии в достаточной степени, чтобы усилить приток крови к мозгу…

– А я всегда считала, что вашим главным недостатком…

– Эй!

– …является дефицит внимания, – говорит Хелен и улыбается мне. – У вас пять минут.

Я шучу только наполовину. Если суд согласился подлаживаться под запросы Джейкоба Ханта с его синдромом Аспергера, сколько времени пройдет, прежде чем закоренелые преступники используют эту историю как прецедент и заявят, что заключение в тюрьму обостряет у них клаустрофобию? Я целиком и полностью за равенство, если только оно не подтачивает систему.

Мне решительно нужно отлить, прежде чем меня затребуют к барьеру. Я сворачиваю за угол коридора, где находятся уборные, и сталкиваюсь с женщиной, которая движется в обратном направлении.

– Ой! – восклицаю я, поддерживая ее. – Простите.

Эмма Хант глядит на меня своими невероятными глазами:

– Не стоит.

В другой жизни – если бы у меня была другая работа, а у нее другой ребенок – мы могли бы болтать за бутылкой вина, может, эта женщина улыбалась бы мне, а не смотрела на меня так, будто наткнулась на самый страшный из своих ночных кошмаров.

– Как вы держитесь?

– Вы не имеете права спрашивать меня об этом.

Она пытается пройти мимо меня, но я преграждаю ей путь, уперев руку в стену:

– Я просто выполнял свою работу, Эмма.

– Мне нужно вернуться к Джейкобу…

– Слушайте, мне жаль, что с вами случилось такое, потому что вам и без того уже пришлось несладко. Но в тот день, когда погибла Джесс, мать потеряла ребенка.

– А теперь, – говорит она, – вы собираетесь лишить меня моего.

Эмма отталкивает мою руку. На этот раз я пропускаю ее.

Хелен десять минут разбирается с тем, кто я и что я: звание капитана, учеба на детектива в Таунсенде, тот факт, что я занимаюсь этим с Рождества Христова, и так далее, и так далее, все то, что хотят услышать присяжные, дабы увериться, что они в надежных руках.

– Как вы стали причастны к расследованию дела о смерти Джесс Огилви? – приступает к допросу Хелен.

– Тринадцатого января парень Джесс, Марк Магуайр, пришел в полицейский участок и сообщил о ее исчезновении. Он не видел свою девушку с утра двенадцатого января и не мог с ней связаться. Она не планировала уезжать, ни ее родители, ни друзья не знали, где она находится. Сумка и пальто Джесс оставались дома, но другие вещи пропали.

– Какие?

– Зубная щетка, мобильный телефон. – Я бросаю взгляд на Джейкоба, который выжидательно приподнимает брови. – И кое-какая одежда в рюкзаке, – завершаю я; он улыбается и опускает голову, кивая.

– Что вы сделали?

– Вместе с мистером Магуайром я пошел в дом и составил список пропавших вещей. Кроме того, я забрал напечатанную записку из почтового ящика, в которой содержалась просьба не доставлять почту, и отправил ее в лабораторию для снятия отпечатков пальцев. Потом я сказал мистеру Магуайру, что мы подождем, не вернется ли мисс Огилви.

– Почему вы отправили записку в лабораторию?

– Это показалось мне странным – печатать записку почтальону.

– Вы получили результаты из лаборатории?

– Да. Они ничего не дали. На бумаге отпечатки пальцев не обнаружены. Это навело меня на мысль, что записку оставил человек достаточно сообразительный, он надел перчатки, когда распечатывал ее и клал в ящик. Ложный след, чтобы заставить нас поверить, будто Джесс уехала из дому сама.

– Что случилось дальше?

– На следующий день мне позвонил мистер Магуайр и сказал, что стойка с CD-дисками была опрокинута, а потом диски расставлены в алфавитном порядке. Я не рассматривал это как ясное указание на преступление, – в конце концов, Джесс сама могла привести в порядок коллекцию, и, по моему опыту, преступники обычно не склонны к опрятности. Тем не менее мы официально открыли расследование по делу об исчезновении Джесс Огилви. Команда криминалистов отправилась к ней домой для сбора улик. Из сумки Джесс, обнаруженной на кухне, я вынул ее ежедневник и начал проверять всех, с кем она встречалась до исчезновения и с кем были назначены встречи после.

– Вы пробовали связаться с Джесс Огилви во время расследования?

– Много раз. Мы звонили ей на мобильный телефон, но попадали на голосовую почту, потом даже голосовой почтовый ящик переполнился. С помощью ФБР мы попытались засечь ее мобильный.

– Что это значит?

– Используя встроенный в телефон локатор GPS, ФБР может определить его местонахождение с точностью до метра в любой точке мира, но в данном случае поиск результатов не дал. Для того чтобы эта программа работала, телефон должен быть включен, и очевидно мобильный Джесс был выключен, – говорю я. – Мы также проверили ее домашний телефон. Там были сообщения от мистера Магуайра. Одно из химчистки, одно от матери обвиняемого и три пропущенных звонка с мобильного телефона самой Джесс Огилви. Судя по времени их поступления, отмеченному автоответчиком, мисс Огилви была жива в момент совершения звонков, или нас хотел заставить поверить в это тот, у кого оказался ее телефон.

– Детектив, когда вы впервые встретились с обвиняемым?

– Пятнадцатого января.

– Вы раньше видели его?

– Да… на месте преступления неделей раньше. Он вмешался в расследование.

– Где вы встретились с мистером Хантом пятнадцатого января?

– У него дома.

– Кто еще присутствовал?

– Его мать.

– Вы взяли обвиняемого под арест в тот раз?

– Нет, он тогда еще не был подозреваемым. Я задал ему несколько вопросов по поводу его встречи с Джесс. Он сказал, что пришел в ее дом к назначенному